La Vie En Rose

«Я вам рассказывал, как я встретил вашу маму, но не рассказывал, как я ее потерял. Это был 2024 год. За окном проплывала уже третья неделя мая. У нас были планы на этот уикенд. Очень интересные планы». * * * — Итак, дети у Маршала и Лили. Что мы будем делать? — поинтересовался Тед у Трейси. — Планы пока в силе. «В итоге, детки, мы спали почти весь день и пялились в телевизор почти весь следующий. Ничего грандиозного, но когда у вас двое гиперактивных детей возраста 10 и 8 лет, то единственное твое желание — это лежать. И это были наши последние выходные до того, как мы узнали, что мама заболела. И каждый раз, вспоминая этот день, я думаю о том, что нужно было сделать что-то грандиозное, а не смотреть в очередной раз «Гордость и предубеждение», закидывая друг друга попкорном по рецепту тети Лили и цитируя диалоги. Но тогда у нас были далеко идущие планы. Тогда мы не беспокоились о том, что времени нет. У нас была возможность отложить что-то до завтра, на месяц или даже год. Но уже 72 часа спустя все рухнуло. Нам сообщили, что сделать ничего нельзя и остается лишь проводить вместе то время, что нам было отведено, отдавая всего себя до последней капли. И это был счастливый период, несмотря ни на что. Счастливый для НАС, но когда я оставался один, детки, каждый телефонный звонок в эти дни был сущим кошмаром. К этому невозможно было привыкнуть. Однажды мне позвонили из пиццерии, чтобы уточнить заказ, а я чуть не разбил телефон. И в этом нет ничего смешного. Хотя ладно. На самом деле это было очень смешно. Но потом…» * * * — Тед, мы приехали как только смогли. Что случилось? — спросила Лили, стоило им с Маршалом увидеть Теда. — Все закончилось, Лили. Трейси… Ее больше нет, — ответил он полным печали голосом. — Ох, дорогой. Лили и Маршал обняли друга, предоставляя тем самым поддержку, которая ему была просто необходима. Они все стали одной большой семьей за эти годы. И сейчас они потеряли частичку этой семьи. «Знаете, детки, я рассказал вам слишком много историй, чтобы вы поверили в то, что я тогда не плакал, но так и было. Я не проронил и слезинки до похорон, во время, и только после… Вы остались с бабушкой, а я вернулся домой, убедив друзей, что буду в порядке, сел на диван и стал оглядывать комнату, чувствуя, как стало через чур тихо и пусто. И я мог бы сдержаться, если бы не заметил у самых дверей ее желтый зонтик. И тогда почему-то пришло осознание, что ее больше нет. Я не знаю, сколько я там просидел, когда раздался стук в дверь». * * * — Открыто, — сказал Тед, не пытаясь скрыть следы слез на своем лице. Дверь открылась, и на пороге он увидел ту, которую уже и не надеялся увидеть. Там стояла Робин. — Прости, самолет из Лондона вылетел с опозданием из-за погоды. Я торопилась как могла, — извинялась Робин, подходя все ближе. Но стоило ей только сесть рядом с Тедом, как он обнял ее крепко и дальше не нужны были никакие слова. Теперь он знал, что не один в своем горе. — Слушай, я понимаю, что уже опоздала, но у меня сумка полная различного барахла для того, чтобы пережить похороны. Так что, если что-то нужно, ты только скажи. «Детки, тетя Робин пропустила множество важных событий в наших жизнях, но всегда появлялась рядом тогда, когда была действительно нужна. Она была рядом со мной в тот день, когда я все-таки женился на вашей маме и когда я расстался с ней навсегда. И это был самый печальный день в моей жизни, но даже тогда она смогла меня заставить улыбаться. И вы были правы, отправив меня к ней, но не сразу. Мне нужно было спросить совета у одного очень дорогого мне человека». * * * Тед прошел еще полквартала и завернул в парк. Здесь ему была знакома каждая дорожка, ведь почти каждое воскресенье он с женой и детьми приходил сюда прогуляться. Вот и сейчас, когда ему нужно было все обдумать, Мосби решил пройтись по знакомому маршруту и хорошенько все обдумать. Ведь сколько раз он совершал спонтанные поступки, которые приводили к незабываемым приключениям, но в итоге остался в одиночестве. Дойдя до знакомой лавочки, на которой они с детьми всегда сидели и ели мороженое, Тед почувствовал всего на пару мгновений, что Трейси рядом. — Что мне делать, дорогая? Поняв, что разговаривает сам с собой, Тед даже рассмеялся, но потом все-таки решил попытать счастье и разговорить Вселенную, вдруг действительно поможет. — Вот видишь, и я не знаю, что делать. Может, зря я все это затеял? Я люблю тебя, Трейси, но… Как жить дальше, я не понимаю. Неужели жизнь так долго нас мучила, чтобы в итоге развести? Тебе-то хорошо. У тебя там Элвис, Синатра и куча других крутых чуваков, а у меня тут только впавший в детство Барни Стинсон, — вздохнул Мосби. — Слушай, подай знак, что ли, а то что я как идиот тут сижу и разговариваю с… не знаю с чем. В этот момент подул легкий ветерок, и на колени к Теду приземлился еще не до конца увядший лист. Кленовый лист. Да, намек был более чем прозрачен. — Канада? То есть… Робин? Хотя Барни тоже канадец на четверть, да и… — начал шутить Мосби, когда налетел ветер и слегка потрепал его по голове. — Да понял я. Понял. Но… Готов ли я? Прошло так много времени. Вдруг она уже и не ждет меня. Снова на Теда накинулся ветер, словно говоря: «Не неси чушь», но так же быстро стих, как и в прошлый раз. Расценив этот знак, как послание прямым текстом в сторону квартиры Щербатски, Мосби вздохнул и сказал слова, которые не решался произнести даже у себя в голове уже шесть лет: — Спасибо тебе за все, дорогая. Я люблю тебя, но наше время прошло. Прощай, Трейси, — сказал Тед, поднимаясь с лавочки. Он медленно побрел к выходу из парка, но потом обернулся, посмотрел куда-то вверх, на ночное Нью-Йоркское небо, и помахал рукой. Зачем он это сделал, Теодор Эвелин Мосби так и не понял, но это казалось правильным. «И это, детки, история о том, как ваша мама, а я верю, что это была она, помогла мне снова увидеть жизнь в розовом цвете и обрести надежду».