Сердце преисподней

      Недавно начавшийся дождь холодными каплями стучал по напряженным плечам светловолосой девушки, выглядящей слишком юной, даже несмотря на суровый прямой взгляд голубых глаз. Она не обращала внимания ни на что вокруг, уверенно продолжая свой путь, и все окружение, и само пространство словно расступалось перед ней, освобождая дорогу прекрасной страннице. Она казалась ничем не примечательной, обычной девочкой, но весь ее образ был овеян светом, незаметным для людских глаз.       За нею бесшумно следовал высокий парень с длинными фиолетовыми волосами, собранными в аккуратный хвост. Он, как телохранитель, тенью скользил за своей спутницей, не спуская с нее заботливого внимательного взгляда. Девушка не оборачивалась к нему, но явно чувствовала его присутствие, даже не глядя. Не было похоже, что они путешествуют вместе, однако их словно незримо связывала тонкая крепкая нить, позволяющая никогда не терять друг друга из виду.       Вскоре странная пара остановилась около высокого нового здания, упирающегося своей вершиной в серые хмурые небеса, и парень молча открыл дверь, пропуская вперед благодарно кивнувшую ему девочку. Оба они ни слова не проронили за всю дорогу, но это словно и не требовалось.       Наконец, они зашли в просторный серый лифт, и в молчании доехали до последнего этажа здания. Пройдя длинный темный коридор до конца, девушка без тени сомнения во взгляде потянула на себя ручку двери и уверенно прошла в комнату, наполненную странным горьковатым запахом.       – Я ждал тебя... – раздался вдруг спокойный, но наполненный издевкой голос, – ...моя «совесть».       Из тени появилась чья-то грациозная стройная фигура, и через минуту на свет вышел все тот же парень со светлыми волосами, небрежным коротким хвостом и пронизывающим взглядом голубых глаз. Сходство между ним и только что вошедшей девушкой было заметно сразу, но более наблюдательные ощутили бы также их неясную, странную противоположность. Словно свет и тьма, ночь и день, смотрели они друг на друга, как отражения кривого насмехающегося над ними зеркала.       – Грешник... – прошептала девушка, непримиримо сузив глаза, – Я пришла предупредить. Тебе лучше оставить свои планы. Мы не допустим...       – Не допустите? – перебил парень, ухмыльнувшись и подойдя ближе к своему растерявшемуся «отражению», – У вас не будет выбора. Разве можете вы помешать мне?       Насмешка в его голосе прозвучала слишком явно, и девушка нахмурилась, не сводя с него обеспокоенных глаз цвета летнего неба. Его лицо исказилось в оскале, не сделавшим парня, однако, безобразным, а скорее наоборот, придавшим его чертам какое-то дикое очарование.       Комната озарилась кроваво-красными лучами заходящего солнца, опускающегося все ниже к кромке горизонта. Дождь уже почти прекратился, тучи ушли, а облака окрасились алым, и весь мир будто умирал в этом томительном ожидании прохладной звездной ночи. Умирал, чтобы потом родиться заново...       Однако они не обращали внимания ни на что вокруг.       – Ты тот, кто вне Рая. Неужели думаешь, что можешь быть прощен? – задала девушка тихий вопрос, и грешник улыбнулся, отвечая ей:       – Разве за силу вы вправе судить?       – Ты называешь это силой? – поморщилась гостья, почти с отчаянием глядя на парня, но тот лишь покачал головой:       – Пусть мне далеко до власти, подобной Люциферу... или же Богу, – уголок его губы дрогнул, выдавая насмешку, – Но разве мой грех действительно чужд тебе? – девушка не ответила, только сжав губы в тонкую прямую нить и упрямо вздернув подбородок. Он улыбнулся, на этот раз почти доброй, искренней улыбкой, – Брось, Рин...       Она вздрогнула и непроизвольно сделала быстрый шаг назад. Он остался неподвижен и лишь с легким прищуром наблюдал за ней.       – Не смей называть меня по имени, грешник, – взяв себя в руки, твердо произнесла девушка и резко повернулась к двери, – Мы тебя предупредили.       Сперва он молчал, но и она не двигалась с места, все не решаясь покинуть эту темную, пропахшую чем-то жутким и слишком горьким комнату, в которой еще секунду назад надеялась вернуть демона из Ада. Тот, кого она считала великим грешником, первым нарушил вязкую тишину:       – Тебе действительно так нравится эта клетка, под названием «Рай»? – неожиданно громко поинтересовался парень, буравя ее спину пристальным жгучим взглядом.       – Странный вопрос, – она мягко улыбнулась, но он не увидел ни этой улыбки, ни печального блеска в прекрасных голубых глазах, – Разве сам ты не мечтаешь теперь об этой клетке?       Безмолвие длилось всего секунду, но и этого девушке хватило, чтобы снова обрести слабую надежду, которую он готов был в любой момент отнять у нее.       – Как знать... – тихо проговорил демон, отступая обратно во тьму.       Девушка промедлила еще миг, а затем быстро кивнула своему спутнику, до сих пор молча стоявшему в двух шагах от нее, и шагнула к двери. Блондин кинул ей в спину вдруг ставший безразличным взгляд и произнес деланно вежливым голосом:       – Все уже почти готово, так что... – на его лице сверкнула мимолетная улыбка, – Я буду рад видеть тебя снова.       Рин ничего не ответила, лишь повела плечом, как бы показывая свое пренебрежение, и быстро скрылась в темноте коридора, легко поглотившей ее хрупкую фигурку. За светловолосым ангелом по пятам следовал высокий парень, к которому она обратилась спустя секунду после того, как они покинули мрачную комнату:       – Гакупо, разберись с этим.       Ее взгляд метнулся в сторону, указывая на тонкую тень девушки с короткими зелеными волосами. Та бесшумно шевельнулась, но никуда не исчезла, продолжая пристально наблюдать за парой.       – Она следует за нами всю дорогу, – негромко ответил Гакупо, неохотно покосившись на безмолвную темную фигуру.       – Нет, гораздо дольше, – покачала головой Рин, заходя в лифт, – Это не должно больше продолжаться.       Парень лишь кивнул в ответ, почтительно склонившись перед светловолосой девушкой, и остался в длинном коридоре, в то время как лифт, с тихим лязгом закрыв двери, отправился вниз.       Гакупо повернулся к тени девушки, остававшейся пока неподвижной, и прошептал, не сводя с нее обреченного взгляда слегка прищуренных темных глаз:       – Здравствуй, Гуми...