Сердце преисподней

      Ночь не спеша окутывала город, все ярче загорающийся многочисленными огнями и наполняющийся запахами и звуками, которые появлялись только в это прекрасное время суток. Красивый парень с коротким хвостом мягких светлых волос, небрежно улыбаясь, наблюдал за появлением первых блеклых, почти серых звезд на бархатном темно-синем небе и иногда склонялся к столу, чтобы записать что-то в маленькой черной тетради.       Рядом стояла молодая девушка с красивыми изумрудными глазами, сверкающими серебристыми бликами в ночном небесном свете. Она медленно наматывала на палец одну из двух длинных прядей, ниспадающих на оголенные плечи, а теплый летний ветер ерошил коротко стриженые волосы цвета малахита. Своеобразная прическа давно растрепалась, но это не заботило девушку. Она не сводила пристального взгляда с парня, который, казалось, совсем этого не замечал. Наконец, она решилась заговорить, обращаясь к блондину более чем почтительно:       – Мне не совсем понятен Ваш приказ, Господин...       – Просто доставь мне ее. Что может быть проще? – он недовольно поморщился, не удостоив девушку даже взглядом и продолжая делать на желтоватых листах пометки, помогающие не сойти с ума в круговороте безумия, – Она, кажется, скоро прибудет в этот город. И я хочу, чтобы она отправилась со мной.       – Но Вы ведь знаете, какая участь ее ждет... Она всего лишь смертная.       Он сделал почти незаметное движение губами, словно с усмешкой повторил слова «всего лишь», отложил ручку и откинулся на спинку кресла, задумчиво вращая в руках изящный хрустальный бокал, в котором еле слышно плескался багрово-красный напиток. Его глаза недобро сузились, потемнели, и он медленно проговорил, вглядываясь в ночное небо:       – Пусть она смертная, но в чем-то я ей даже завидую, – его прекрасное лицо исказил болезненный оскал, и он продолжил уже чуть тише, чем раньше, – Сейчас мы на земле, и, будь моя воля, я никогда не спустился бы ниже...       Девушка с восхищением и покорностью смотрела на своего Господина, но, помимо слепого преклонения, в ее глазах горел бескрайний страх перед ним. А парень, между тем, бесшумно поднялся на ноги и подошел к большому распахнутому окну. Ветер раздул легкие светлые волосы и залетел в комнату, разнося прежде лежащие аккуратной стопкой листы бумаги, но не тронув оставшуюся на столе раскрытую черную тетрадь.       – Говорят, больше всего на свете демоны боятся своего Ада... Что скажешь, Гуми? – парень повернулся к своей прислужнице, и та вздрогнула от неожиданности, услышав свое имя из его уст. Он усмехнулся, снова переводя взгляд на тонкий полумесяц, разрезающий бескрайнее черное пространство, – Я вот готов пойти на все, лишь бы никогда не возвращаться туда... Но мне, к сожалению, больше некуда бежать.       Воздух наполнился тяжестью приближающейся грозы, и небеса вскоре засверкали яркими белоснежными молниями, устроившими дикую, странную игру света на полу и стенах. В этом безумном огне случайных вспышек танцевали пугающие отблески, создавая страшные иллюзии, и лишь одна тень не двигалась с места, только изредка лениво шевеля огромными крыльями, похожими на оперение ангела.