Обыкновенное чудо

Размах вечеринки поражал, впрочем, это была вечеринка Такарады – и этим все сказано. Кёко по возможности незаметно скользнула за двери и облегченно выдохнула, когда буйство праздника, музыка и гости остались в зале. Пустынные коридоры особняка оглушали своей тишиной, но сейчас она была этому рада – в душе также царила тишина. Сегодня утром она встала и вдруг поняла, что больше не ненавидит его. Вот просто раз – и не ненавидит. Хотя ненавидела почти два с половиной года. У парадного въезда в резиденцию стояло сразу с пол-десятка машин такси. Порадовавшись про себя предусмотрительности президента, девушка подошла к первому же и уже взялась за ручку дверцы, как внезапно осознала, что все вокруг немного другое. С испугом обернувшись, она пару раз сморгнула и поняла – идет снег. Пушистый, тихий, точно в унисон с ее сердцем. Два с половиной года – бросание трубки, яростное стирание сообщений, переименование почтовых ящиков и обрывков писем. С двумя словами «Прости меня» - Не прощу!! Никогда не прощу!! – тогда она бросила это ему в бледное лицо, обрушивая планету между ними. – Никогда!! - Будет белый Новый Год… - Что вы сказали, мисс? – таксист с сединой на висках повернул к ней голову. - Я говорю – похоже, будет белый Новый Год. Он понимающе улыбнулся: - И сразу ощущение чуда, да? Как она верила ему… Безоговорочно, без слов, всей душой. Боясь, переживая, но верила. Просто потому, что он был той скалой, тем ощущением постоянства и уверенности, что мир твердый. Не рассыпается под ногами на сотни осколков. Не превращается в мираж. Мир, в котором можно верить. И хочется верить. В эльфов, в магию, в дружбу, в свои силы. А потом – яркий остров, лазурь неба, бирюза моря. И настоящая правда, в которой не было места ее миру. Перед подъездом ее дома была яркая иллюминация, став спиной к которой можно было видеть танец нежных снежных балерин на подсвеченной софитами сцене. Что они танцевали – Лебединое озеро, Танец цветов, Кармен? Кёко улыбнулась, закуталась поглубже в шарф, словно собиралась выходить на мороз, и зашла в подъезд. Он уехал, растворился где-то среди шести с лишним миллиардов человек, чтобы не мешать ей. Так сказал Такарада, и тогда она была счастлива. Что не видит, что не корежит от ощущения собственной дурости и глупости. Что может не задыхаться от ненависти каждый раз при встрече, а просто пытаться жить по-новому. Без веры, без магии, без спины, за которую можно спрятаться. А потом пришло первое смс-сообщение – прости меня. - Могами-сан, добрый вечер! – приветливый консьерж поднялся из-за своей конторки. – А вам посылка. Курьер привез. - Курьер? Адрес обратный есть? – девушка подошла ближе и с некоторой настороженностью оглядела выставленную на стойку небольшую квадратную коробочку. С недавних пор у нее появилось куча анонимных богатых поклонников, которые норовили засыпать ее всякими бриллиантами и прочей мелочью. - Неа. К ней еще письмо было. Конверт был простой, без надписей, и она медленно вскрыла его. Сначала она бесилась, удаляла, бросала трубку, разбивала телефоны. Потом приметила – он звонил, писал в особенные дни. День первого знакомства, день, когда стала его менеджером вместо заболевшего Яширо-сана, день репетиции Кацуки, день брата и сестры… На последнее Рождество звонка не было. Как и сообщения, письма, электронки. И тогда ей стало страшно. Как и сейчас. «Знаешь, когда я выбирал это, я вдруг подумал – было бы здорово, если бы вдруг на Рождество пошел снег. Но потом вспомнил, что за все годы, что я провел в Токио, нормального, обычного снега там никогда не было. Интересно, правда? Вот и я так подумал – он бы пошел, если бы ты простила меня, но для этого нужно чудо. С днем рождения и с наступающим. К.Х.» Это точка?.. Конец?.. Руки задрожали. Он никогда не подписывал сообщений, его номер никогда не определялся. Просто два слова, написанные таким же ровным почерком или сказанные тихим голосом, в котором невозможно было разобрать интонаций. А теперь – К.Х. Его настоящие инициалы, настоящее имя, которое когда-то заставило ее застыть от неверия. А затем возненавидеть за ложь и обман. Вот только – теперь что с этим делать? Теперь, когда она хочет вновь верить, вновь принять в подарок тот, их мир. Она распаковала коробку прямо у стойки. «Снежный» шар, из тех, которые переворачивают – и внутри идет снег, прямо на подставленные ручки до боли похожей на нее фигурки. Слезы подкатили к глазам так, что первая прозрачная капля нерешительно замерла на ресницах, словно боясь спрыгнуть в пустоту. - Могами-сан? – встревожился консьерж, и девушка поспешно смахнула каплю: - Все в порядке. Спасибо. Что дала ей ненависть? Успешность? Карьеру? Уверенность в своем выборе? И усталость. Измотанность. Пустоту и тишину в душе. А ведь когда-то там были эльфы. Птицы. Феи. Цветы. И тот, кто готов был для нее держать весь мир на плечах. Лифт распахнул двери на этаже, выпуская девушку, одной рукой сжимавшую стеклянный шар, а второй утирающую бегущие по щекам слезы. Сейчас она практически ненавидела свою квартиру, которой так гордилась и обустраивала больше полугода. В которую неделю назад притащила небольшую живую елочку, пушистую и молодую. В которой утром, после сна, заваривала чай и улыбалась, веря, что сегодня придет смс-ка с двумя словами, на которые она наконец сможет ответить так, как полагается… Предчувствие заставило обернуться к окну, в которое упирался длинный коридор этажа. А затем ноги примерзли к полу, когда взгляд словно прикипел к фигуре на черном прямоугольном фоне. Фигуре, одной на шесть с лишним миллиардов. Которая откачнулась от подоконника, направилась навстречу, постепенно замедляя шаг, и наконец остановилась. Между ними было не больше полутора метров, и теперь Кёко отчетливо видела светлые волосы – такие, как у ее эльфа. И глаза – как у ее эльфа. И пропорции – как у ее эльфа. Вот только горьких складок в уголках рта у ее эльфа не было. Как и уставшего темного взгляда. - Прости меня. Сердце вздрогнуло, а затем сорвалось в бешеный неверящий бег. Она сглотнула, чувствуя легкое головокружение от ощущения свершившегося чуда, и трясущейся рукой указала на темное далекое окно: - С-снег идет… Настоящий… - вспыхнувшая надежда в его глазах и робкая, неуверенная улыбка, словно Куон учился заново улыбаться, окончательно восстановили землю под ногами и удержали ее на ней такими сильными руками. – Самый… самый-самый настоящий!!