До бесконечности

Следующую неделю Гермиона вставала рано утром, ведь Мастер Зелий не привык нежиться в постели до обеда. Вставала самой первой, на цыпочках пробиралась к уборной и затем следом на кухню. Северус просыпался ещё раньше, но не выходил из комнаты. Он просто лежал и слушал, как просыпается Гриффиндорка, прислушивался к её аккуратным шагам и ждал, когда она придёт к нему и скажет «Доброе утро, профессор». Чувствуя приближение девушки, Снейп закрывал глаза и слегка похрапывал, хоть и не имел никогда привычки храпеть во сне, но считал, что так точно смахивает на спящего старика. Когда Снейп выходил на кухню, на столе его уже ждала чашка ароматного кофе, а Гермиона сидела на другом конце стола и увлечённо читала книгу, которую ей дала Эйлин. Северус , наслаждавшийся утренним кофе, отпускал пару язвительных фраз в адрес карточных предпочтений своей матери, да и Гермионе тоже доставалось, на что она уже не имела привычки обижаться. После приходил Тодд, который готовил завтрак для Эйлин, а Северус и Гермиона отправлялись на сбор трав. Они собирали ингредиенты для зелий два раза в день: утром и поздно ночью. Иногда приходилось выходить прямо в полночь, чтобы успеть собрать нужные ингредиенты. Гермиона всегда очень трепетно относилась к этому процессу, с одной стороны это было очень увлекательно и интересно, с другой она чувствовала на себе пристальный, оценивающий взгляд Зельевара. В свою очередь мужчина видел, как увлекало Гермиону это занятие, не критиковал её действий, не язвил и даже один раз похвалил её, когда она пришла к нему с целым букетом асфоделя, который был так необходим для Напитка Живой Смерти. Они возвращались к обеду и, подчиняясь приказу Эйлин, садились за стол. Как ни странно, такие приёмы пищи проходили мирно и, даже можно сказать, по-семейному. Северус что-то рассказывал Гермионе, о Тёмной Магии, о сложнейших защитных чарах, а та иногда забывала о том, что перед ней стояла еда и взахлёб слушала профессора. Порой нависала напряжённая тишина, но Эйлин всегда старалась разрядить обстановку. После обеда Снейп отправлялся в свою комнату, раскладывал собранное по местам, варил зелья либо же читал какой-нибудь старинный фолиант. На второй день ему надоело заниматься всем этим делом одному, и он решил составить себе компанию. Гриффиндорка стояла на кухне и мыла посуду, на этот раз, не прибегая к магии. — Мисс Грейнджер, хочу предложить Вам более увлекательное занятие, чем мытьё посуды, — мужчина облокотился на стену в проёме. — Я уже боюсь представить, сэр, — сказала Гермиона, выключая кран с водой. — Это был весьма неуместный сарказм, но я сделаю вид, что этого не слышал. Приглашаю пройти в мою комнату, там и поговорим. Девушка остолбенела при словах «в мою комнату». Такое ощущение, что ей только что предложили пойти прогуляться ночью в Запретный Лес или страстно поцеловать Дементра. В принципе, и то и другое было равноправно предложению Северуса. Гермиона вышла в коридор и последовала в профессорскую комнату. Она успокаивала себя, вспоминая, что уже была однажды в комнатах Снейпа, ещё и без его разрешения. Но комната в доме Эйлин была куда более уютной, чем в Хогвартсе. Зельевар жестом пригласил свою ученицу сесть на кресло, а сам устроился на диване напротив. — Видите шкаф у стены? Вы можете взять оттуда всё, что вам захочется. Это было ещё одним ударом для Грейнджер. Скорее, она думала, что у профессора помутнение рассудка, или он на солнце перегрелся, но его безмерная доброта пугала и в тоже время привлекала. Гермиона недолго думая подошла к полке, достала волшебную палочку и через мгновение перед ней уже была стопка книг, которую она отлеветировала к своему месту. Снейп, незаметно улыбнувшись, вернулся к своей работе, изредка поглядывая за тем, как юная волшебница пролистывала одну книгу за другой, жадно вчитываясь в каждую страницу. Так они проводили послеобеденное время, нередко Мастер Зелий обращался к Гермионе за помощью. Она следила за процессом приготовления, помешивала зелья необходимое количество раз, или просто из любопытства наблюдала за работой профессора. И после ужина они снова отправлялись в лес. В конце концов, Снейп решил разнообразить их расписание, и когда они в очередной раз собирались идти за травами, взял корзину Гермионы и отложил её в сторону. — Я хочу просто пройтись. Это моя прихоть, так что, если хотите, — он отчуждённо посмотрел на ученицу, — можете остаться дома. Но Гермиона не хотела проводить время один на один с Эйлин и Тоддом, хоть мать Снейпа была, конечно, милейшей женщиной, но всё-таки чересчур влюблённой в свои карты. Меньше всего на свете она хотела бы сидеть у камина и внимательно слушать, о чём же «важном» ей хотят поведать карты. Девушка первой выскочила на улицу, за ней последовал Снейп. Здесь можно было потерять счёт времени. Дни летели очень быстро, казалось бы, что прошло от силы два дня, но уже к концу подходил июнь. Северус с каждым днём открывал что-то новое в этой мисс Всезнайке, но что бы он ни узнавал, всё это казалось ему таким близким, и всё сильнее привязывало к этой храброй девчонке. Он привык видеть её, как будто нахождение мисс Грейнджер — обыденность, словно она живёт здесь всю свою жизнь. Эйлин всегда улыбалась, когда видела их вместе, но в ответ на этот радостный взгляд он всегда говорил матери: «Она скоро отправится обратно». Гермиона же вовсе перестала бояться «Ужаса Хогвартса». Она перестала видеть в нём врага, хотя эта вражеская линия стёрлась ещё тогда, в Визжащей хижине. Ей было спокойно рядом с ним, непринуждённо. Во время варки утреннего кофе, ей казалось, что это не наказание и даже не просьба – так должно быть. Если она сидела в его комнате и перелистывала книги или помогала в приготовлении зелья, то ни на миг не задумывалась о том, почему она это делает. Грейнджер даже не смущал тот факт, что та находится неизвестно где, далеко от дома, от Хогвартса. Всё остальное отходило само собой на задний план. С этими мыслями оба молча гуляли по лесу. Наверное, это была самая холодная июньская ночь за всё лето. — Странно, уже июнь месяц на дворе, а ночь холодна как мартовская. Лишь бы растения не замёрзли за эту ночь. — Меня сейчас волнует, чтобы Вы не замёрзли, — с чувством и расстановкой сказал Снейп, сняв с себя мантию, — позвольте. Мужчина укутал Гермиону в тёплую ткань, которая вкусно пахла травами и как бы невзначай сказал: — Пора уже подумать о возвращении в Хогвартс — Да, конечно, я уже готова к трансгрессии, сэр. Но, признаюсь, мне не хочется покидать это место — на одном дыхании сказала Гермиона и посмотрела в его глаза. — Я думаю, вы не обидитесь, если я составлю вам компанию, и мы вернёмся туда вместе. — Это же замечательно, профессор! — волшебница вмиг приободрилась,— Надеюсь, вы вернётесь туда на долгосрочное пребывание? — Естественно, просто так путешествовать с одного края волшебной земли на другой это ни капли не заманчиво без цели. — И ваша цель вернуться в Хогвартс? — Я бы прибавил Гриффиндору 5 баллов, но, увы, в данный момент это не в моей компетенции, — и на его лице появилось подобие улыбки. Точнее девушке показалось, что это было что-то вроде улыбающегося Снейпа, ведь она никогда его таковым не видела. В этот момент Гермиона решила, что лучше будет сразу предупредить: — Вы же понимаете, сэр, сейчас вы – незваный гость. Большая часть волшебного мира считает Вас предателем. Я очень хочу, чтобы вы вернулись, но я боюсь, что вы натолкнётесь на стену непонимания. — Я живу за этой стеной много лет, юная леди, — игриво говорил Снейп, глубоко вдыхая прохладный воздух, — и Ваши слова для меня далеко не новость. Но моё желание вернуться настолько велико, что мне плевать на чьё-либо мнение. Я хочу вернуться к нормальной жизни, без страха и упрёков. При виде вас… — на мгновение Снейп замолчал и отвернулся от Гермионы — …я снова захотел жить. Вы не перевернули мой внутренний мир, не поменяли мои взгляды на жизнь, вы просто…в общем…ну вы поняли…— Мужчина замолчал. Сначала она не поняла, как ей расценивать такой жест профессора, но потом он добавил: — Мисс Грейнджер, даже отвернувшись от вас, я чисто физически не могу говорить много комплиментов, так что на этом закончим. Девушка подошла, и смело взяла его за руку. Тот был внешне спокоен и непоколебим, лишь крепче сжал ладошку. Ему этот жест дался с большей силой и сопротивлением, чем самой Грейнджер. В какой-то момент ему хотелось провалиться сквозь землю, но лишь от того, что ему было слишком незнакомо это чувство, которое он испытал. — Я очень хочу, чтобы вы вернулись, профессор. Нависла неловкая тишина. Ветер приобрёл силу и был ощутим каждой клеточкой тела. — Ваши ладони холодные, как лёд. Шагом марш домой.