* * *
Тихий напев одинокого голоса был едва слышен, заглушаемый и шумом шепчущейся листвы, и плещущейся далеко внизу водой. Но всё же взгляд темноволосого эльда безошибочно нашёл среди сплетения тонких ветвей изящную девичью фигурку в дрожащих тенях, сидящую на широкой ветке над пропастью золотого леса. Свесив ноги в бездну и чуть покачивая в такт напеву зажатым в руке кубком, она шептала-напевала что-то неразборчивое. Ветер трепал светлые распущенные волосы, взметал почти до колен подол лёгкого, не по зиме, платья, срывал и кружил золото листвы. Но она неподвижно сидела, подняв лицо к мерцающей над головой бесконечности, словно высматривая что-то в длинной веренице видений среди сияющих звёзд. Ветер вздохнул в очередной раз, и до молчаливого слушателя донёсся тихий вздох: «Келебриан...» Шевельнув вытянутой вперёд рукой, сидящая эллет перевернула кубок, и алые слёзы оросили под ней листву, смешавшись где-то далеко внизу с быстрой водой. Уже не скрываясь и желая привлечь внимание к своему присутствию, эльда направился к деве, намеренно качнув по пути несколько тяжёлых ветвей. Вздрогнув и выйдя из своей задумчивости, эллет резко обернулась, с удивлением встретив приблизившегося воина в тёмных одеждах. — Осторожнее, эрниль Эльрондион, эти ветви сегодня влажные, — насмешливо бросила она, узнав явившегося гостя и пытаясь скрыть недовольство собой, не заметившей его незаметного появления. Она стряхнула с рук и лица мелкие капли росы, брызнувшие с дрожащего полога листвы над головой, и добавила: — Они не только с лёгкостью расскажут всем о твоём появлении, но и могут помочь быстро спуститься вниз помимо твоей воли. Не обращая внимания на её насмешки, сын Эльронда приблизился и остановился рядом, молча наблюдая за поблескивающим кубком в её руках. — Что ты здесь делаешь? — так и не дождавшись ни слова ответа, дева равнодушно отвернулась. — Не самое лучшее время, чтобы так вспоминать о живых, — наконец тихо произнёс эльда, присаживаясь рядом. — В моём мире её больше нет, — прозвучал холодный ответ золотоволосой красавицы, отозвавшись горечью и болью в другом сердце. — В твоём мире уже никого нет, — не сдержался он. — Да, Эльрондион, ты прав, — пожала дева плечами. — Зачем ты пришёл сюда? И как нашёл меня? — Твой отец сказал, где тебя найти, — солгал эльда. Зачем ей знать, что для него уже давно не секрет то место, где она сидит ночами, ведя молчаливые разговоры со звёздами? И к чему сейчас говорить, что в его сердце её молчание звучит громче криков? — Я пришёл, потому что люблю тебя, Маллениэль. Кубок выскользнул из дрогнувших пальцев. Эльда подхватил его на лету, бесшумно поставил рядом с приткнутым у ствола кувшином и накрыл обеими руками холодные руки эллет: — Я пришёл в надежде... — Уходи, Эльрохир, — глухо выговорила дева, отдёргивая руки и отстраняясь. Не глядя на гостя, она отодвинулась подальше, крепко вцепившись дрожащими пальцами в ветку под собой. — Уходи по-хорошему. А то ведь путь вниз может оказаться намного короче, чем к вершине. — Последние слова всегдашней насмешки прозвучали с едва уловимой угрозой, но всё же фальшиво и почти беспомощно. Дева резко замолчала. Эльрохир нарочито медленно повернулся к ней лицом, устроился поудобнее на краю бездны, подогнув под себя ногу, и наполнил вином кубок: — Ну что ж... Вино ещё есть, значит, и у тебя есть возможность вылить его за меня. — Он пригубил напиток и поставил его между собой и девой. — Или выпить со мной. Ночь только началась. И я не уйду отсюда никуда, пока она не закончится. Для меня одного или для мира — уже не важно, — жёстко закончил он, неотрывно глядя на побледневшую собеседницу. Та вскинула голову, и её взгляд вспыхнул вызовом, скрестившись с холодным и острым, как клинок, взором сына Эльронда. — Давай, Маллениэль, — криво усмехнулся эльда, подзадоривая, как всегда во время их поединков на мечах, — тебе решать. Она протянула руку, подняла кубок и молча устремила в него взор, не замечая, что всплеснувшее от резкого движения вино стекает по ребристым граням сосуда, пачкает её руку — алое, тёмное, как кровь. — Моя мать вчера сказала отцу, что желает покинуть эти земли. — Запрокинув голову, Маллениэль махом осушила кубок, не глядя на Эльрохира, и замолчала. Когда она снова заговорила, её голос подрагивал от напряжения, словно натянутая до предела струна, а лицо полностью скрыли разметавшиеся от ветра волосы. — Она не желает больше жить здесь. И не желает видеть меня такой. И просит уехать с ней. Но я никуда отсюда не уйду. Мой дом здесь, я останусь с отцом и братьями. И я поклялась защищать границы этих земель до поры, пока здесь живёт мой народ... Она взглянула наконец прямо в лицо Эльрохира: — Ты не можешь любить меня, эрниль Эльрондион. Любви нет, это мираж, видения и обман, — хрипло выговорила она и прикрыла помутневшие глаза. — Моя мать клялась в любви отцу, а сейчас желает уйти. Твоя мать покинула и вас, и свой народ, и тоже ушла, а твой отец не остановил её. Хотя мог, я чувствовала, что мог... Но не захотел. Наш народ поёт о любви к этим землям — а потом уходит. Ты тоже уйдёшь, — горько усмехнулась она и прикусила губу, пытаясь удержать непрошенные эмоции. — Уйдёшь, как и все, когда поймёшь, что во мне давно осталась лишь пустота... — Ты же сама знаешь, что это не так, Маллениэль! — перебил её эльда. — И не нужно осуждать тех, кто выбрал свой путь. Он осторожно забрал у девы пустой кубок, чуть коснувшись дрожащей руки, отставил его в сторону и придвинулся ближе. Протянул руку, поддавшись желанию коснуться гладкой бархатистой щеки, и на миг задержал пальцы у её лица. — Что бы ты ни выбрала, что бы ни сказала сейчас, я всё равно буду тебя любить. И в моём сердце всегда будет надежда. Пока оно бьётся. Разве не так? Маллениэль вздрогнула от его слов и подняла голову: — Я говорила это твоему отцу, а не тебе... — А услышал я. — Пальцы Эльрохира скользнули по щеке девы мимолётной лаской. — И моя надежда живёт уже слишком давно, чтобы и дальше молчать. Я не хочу видеть твою тоску и боль. Я мог бы попытаться вернуть прежнюю Маллениэль... — Её больше нет, — отрезала дева, тряхнув головой. — А та, что перед тобой, видела и пережила слишком много, чтобы дать тебе счастье, Эльрохир. Он усмехнулся и пробормотал вполголоса: — По крайней мере, я уже не Эльрондион. Маллениэль подняла на него усталый тоскливый взгляд: — Уходи... — Нет, — он покачал головой. — Моё сердце ещё стучит. — Он взял её руку и приложил к своей груди. — И ты всё же выпила со мной тот кубок. Всхлипнув, Маллениэль отвернулась, пытаясь спрятать лицо. Эльрохир тихо приобнял её за плечи и привлёк к себе. — Я клялась защищать твою семью... — услышал он неразборчивый шёпот. — Защищать, а не губить. И не сумела сберечь... Накрыв ладонью её руку на своей груди, он опустил голову и выдохнул в чуть влажные золотые волосы: — Защищай. Я не собираюсь мешать твоей клятве. Эллет снова всхлипнула и ткнулась лбом в его грудь: — Сейчас не лучшее время, чтобы говорить о будущем. Ты же сам видишь, что творится за границами наших земель. Я не могу сейчас думать о... — Тогда ничего не говори, — тихо ответил он, обрывая неуверенные слова и едва касаясь её подрагивающих плеч. — Я буду ждать... Она отстранилась и чуть отодвинулась, не поднимая головы и не глядя на собеседника. Села, свесив ноги вниз, и кивнула на кувшин: — Налей мне вина, эрниль Эльрохир. Он молча наполнил и протянул ей кубок. Выразительно кивнув, она заставила его отпить первым. Затем протянула руку и вопросительно приподняла тонкую бровь. Он взял её правую ладонь, стёр алые капли пролитого напитка, взглянул в хмурое лицо и накинул ей на спину свой плащ. Маллениэль приняла кубок, упрямо дёрнула продрогшим плечом, ощущая тепло чужой одежды, и сделала глоток. Так и не высвободив пальцы из руки молчаливого, всепонимающего и терпеливого гостя...* * *
Рука Эленьи, потянувшаяся к кубку, остановилась на полпути к вину, прижатая к столу рукой Халдира. — Поешь, мэль, — почти неслышно произнёс страж, повернувшись к девушке. Та взглянула на наполненную едой тарелку перед собой и едва удержала готовый сорваться тяжёлый вздох. Поёжилась под холодным порывом ветра, пробравшимся под накидку, и перевела умоляющий взгляд на Халдира. Есть не хотелось. Необъяснимая растерянность и нервная дрожь от присутствия перед множеством незнакомых эльдар не проходила. Но вино согревало и понемногу расслабляло, придавая уверенности и вызывая ощущение тепла на продуваемом ветром талане. Горящий в центре площадки огонь в огромном очаге, вокруг которого были расставлены столы, казалось, совсем не давал жара. И Эленья уже не первый раз с момента начала торжества успела порадоваться тёплому и мягкому подарку владык, согревающему плечи. А ведь она, глядя на Халдира и семью его брата, собиралась идти сюда в одном платье! Хороша бы она сейчас была, сидя со стучащими от холода зубами. Но есть всё же не хотелось… — Поешь… — снова тихо повторил Халдир. И Эленья неохотно ковырнула полуостывший ужин, втайне надеясь, что страж вскоре отведёт озабоченный взгляд. Пир у горящего огня под светом звёзд шёл своим чередом. Но не слышны были обычные застольные шутки, весёлые голоса или смех захмелевших от щедро льющегося вина гостей. Эльфы в основном молчали, слушали тягучие напевы менестрелей, обменивались наполненными кубками и время от времени подходили к горящему очагу в центре талана. Замерев на некоторое время, словно ведя беседу с кем-то невидимым, они плескали вино в огонь и возвращались к своему месту. И печален был их взгляд, полный памяти, боли и времени. Эльфы вспоминали. Вспоминали тех, кого уже не было среди собравшихся за круговыми столами, вспоминали друзей, близких и родичей. И времена, что делили когда-то с ушедшими. Деля долгую ночь, они делили и груз — памяти, потерь, вечности. Встав из-за стола, Румиль чуть тронул плечо Халдира и направился к центру талана. Орофин и Халдир переглянулись, разом поднялись и последовали за братом. Эленья проводила их растерянным взглядом и ощутила лёгкое прикосновение незаметно приблизившегося виночерпия. Вложив в руки девушки наполненный кубок, он понимающе улыбнулся её смущению и чуть кивнул, поощряя присоединиться к стоящим в центре стражам. Судорожно стиснув ребристый сосуд, Эленья резко выдохнула. Чего от неё ждут? Как себя повести? «Будь рядом...» — вспомнились слова Халдира, и она задумалась, глядя на молчаливых братьев у яркого огня. Их единят утраты, и они способны помочь друг другу, облегчить боль, развеять тоску, разделить мысли. А она? Ничего не помнящая, ничего не терявшая безвозвратно — чистый лист, пустота, зов безысходности... Тряхнув головой, Эленья решительно отмела горькие мысли и ещё сильнее сжала в руках кубок. Перед глазами встала Эллотмериль — в свадебном венке с потемневшим от давней печали лицом; промелькнул Халдир — как в тот вечер в Каминном зале, когда на смеющемся лице ярко сияли льдом замёрзшие глаза... Может быть что-то и она сможет. Или хотя бы попытается... Решительно приблизившись к центру талана, Эленья встала рядом с Халдиром. «Тинтиэль» — отчётливо выговорила девушка, выплёскивая вино. Отставила кубок на край очага, по прежнему не чувствуя жара, и словно во сне направилась к своему месту. Обострившимися до предела чувствами она отчётливо ощущала взгляды замерших у огня братьев-стражей — и изумлённые, и недоверчивые, и встревоженные. Гул приглушённых голосов и печальные напевы менестрелей, потрескивание очага и шёпот ветра смешались для неё в один неразличимый звук, перебиваемый лишь громко стучащим сердцем. Своим или чужим — она уже не знала и не хотела разбирать. Заметив на губах наблюдающей за ней владычицы ласковую ободряющую улыбку, Эленья почтительно склонила голову, осушила до дна стоящий у своей нетронутой тарелки кубок и отвернулась от стола, собираясь отойти и побыть наедине с обрушившимися мыслями. — Всё верно, отойдём к мосту, — неслышно приблизившийся Халдир поймал её руку, крепко стиснул и потянул за собой. Они быстро миновали столы, уходя всё дальше от ярко освещённой площадки, обошли ведущую на талан лестницу, достигли края, откуда убегал в темноту один из множества переходных мостов. Халдир остановился. — Скажи мне, что с тобой происходит, Эленья? Девушка промолчала, наблюдая в полутьме за взволнованным стражем. Он выпустил её руку и взял в ладони лицо, склонился ниже, вглядываясь в глубину глаз. — Почему? Почему ты не доверяешь мне и не желаешь слышать? — Я всё слышу, Халдир. Но я живу словно на чужом месте... не меня ты видел рядом, когда делал выбор. Это есть в твоём сердце, эта боль жива. И я, если смогу... Халдир со стоном припал к её губам, пытаясь остановить сбивчивые слова. — ...не меня ты выбирал... — невнятно договорила Эленья сквозь настойчивый поцелуй. — Но супружеские клятвы я принёс тебе! — оторвавшись от её губ, он снова заглянул в зелёные глаза, удерживая в ладонях лицо и едва касаясь кончиками пальцев бледных щёк. — Тебе... И с тобой мы делим жизнь, как муж и жена. Тебе открыты и мои мысли, и моё сердце. И я не знаю, что ещё мне сделать, чтобы ты до конца поверила и приняла мои обеты. Он помолчал, скользя пальцами по её скулам, очерчивая дрожащие губы и ощущая биение сердца на нежной шее. Эленья коснулась рукой его щеки и слабо улыбнулась. — Я верю, Халдир. — Веришь, но ревнуешь! К прошлому, к тому, чего никогда не было! И не желаешь слышать или говорить о будущем, и принуждаешь давать невыполнимые обещания! — Он тяжело вздохнул и заговорил спокойнее: — Не в моих силах изменить то, что было. И вина за прошлое, за её выбор судьбы, всегда будет в моём сердце. Владыка Эльронд оказался мудрее меня — он отпустил ту, что любил... и сохранил жизнь. Я же считал, что смогу сам стереть боль воспоминаний, не слышал её просьб и не воспринимал отказы — и сгубил Тинтиэль. Я шёл против её желаний, был уверен, что смогу стать ей хорошим мужем, слушал доводы разума, а не сердца. И она выбрала за нас двоих... выбрала иное... — Он снова помолчал, чуть повернул голову и прижался губами к холодной ладошке, поглаживающей его щеку. — Мы никогда не говорили о любви. Мы оба желали брака не сердцем... И ни разу за всю жизнь я не слышал тех слов, что сказала мне ты... — Халдир... — Эленья попыталась обнять его, но он не отпустил её руку. — Не в моих силах здесь что-либо изменить. Это всегда будет со мной. — Халдир, послушай! — Эленья с усилием высвободила руку и обвила его шею. Он склонил голову и прижал девушку к себе. — Я знаю это! И в моём сердце нет ревности. Я лишь хочу видеть тебя счастливым. Хочу, чтобы ушла твоя боль. И чтобы ты перестал винить себя за... — Тогда будь со мной, — перебил её Халдир. — Будь рядом, прими мои клятвы, надень кольцо на палец... Если желаешь, давай соберём гостей и объявим перед всеми... — Халдир! — Эленья в свою очередь оборвала его речь, накрыв ладонью губы. Он разочарованно застонал и мотнул головой, пытаясь договорить. Она привстала на цыпочки, убрала руку и сомкнула его уста поцелуем: — Мне ничего этого не надо, — еле слышно выдохнула, с трудом оторвавшись от его губ. — Ничего не хочу — ни праздников, ни даров. Кроме одного... Он выжидающе замер, забывая дышать, а она усмехнулась: — Подарить тебе детей. Едва взглянув на ошеломлённого неожиданными словами стража, Эленья не удержалась от смеха: — Я не имею в виду сей же момент. Он резко выдохнул и опустил голову, осторожно прижимая к себе девушку, пряча лицо в золоте волос: — Больше всего на свете я хотел бы быть уверен, что, уходя из дома, вернусь назад и смогу обнять тебя... и наших детей. Но сейчас... я... Я каждый раз не знаю, вернусь ли вообще. И как?.. Как мне уходить с мыслями, что могу оставить... — А как быть мне? Как жить с мыслями, что однажды уйду навсегда, ничего не оставив тебе? — перебила его Эленья, отстраняясь и заглядывая в глаза. Он нежно провёл ладонью по её щеке до изгиба шеи, тронул губами висок: — Однажды всё будет, моё сокровище. Я уверен, что однажды у нас с тобой будет всё. Пусть лишь хоть чуть-чуть отодвинется тьма от наших границ, и наступит то время, что я смогу спокойно провести с семьёй. Он крепче сомкнул объятия, стараясь одновременно и успокоить биение собственного сердца, и согреть холодные ладошки у своей шеи. Она прильнула к нему, не чувствуя больше ни холода, ни усталости, ни тревог. И лишь перемигивающиеся среди золота листвы звёзды с одобрением глядели на застывшую у края талана пару, ловя обрывки слов… Ветер усилился, зашумел в кронах, стряхнул с ветвей хрупкую листву и капли влаги. Халдир поднял голову, бросил беглый взгляд на поблекшие светлячки звёзд и снова утонул в зелёном омуте любимых глаз — манящем и пьянящем сильнее самого крепкого вина. — Ты так ничего и не съела, — прошептал он в хмельную бездну. — А ведь уже заканчивается ночь… — И что? — счастливо улыбнулась она. — Наступает рассвет… — Для меня он уже наступил. Страж улыбнулся: — Пойдём, вряд ли ты знаешь, от чего пытаешься отказаться. Эленья с вызовом вскинула бровь, но получила лишь лёгкий поцелуй: — Падо, хэрвэс нин мэлетриль.* Засмеявшись от непривычного обращения, Эленья сжала руку стража и поспешила следом за ним к виднеющемуся за стволом маллорн размытому свету. Огонь догорал. Угасал вместе с заканчивающейся ночью, временами недовольно шипя, потрескивая, выбрасывая искры и взметая к сереющему небу яркие язычки пламени. Ветер разыгрался сильнее, кружа почти настоящим листопадом и осыпая собравшихся росой. Эльфы покинули свои места за столами и стояли у восточного края талана, устремив взгляды к небу. Халдир и Эльнья встали чуть поодаль от общей шеренги гостей, между затухающим очагом и бездонной пропастью, стараясь не привлекать к своему появлению внимания. И всё же от владык их долгое отсутствие не укрылось — Эленья ощутила насмешливый взгляд Элладана и сочувствие владычицы сразу же, как вышла к кругу угасающего света. Владыка Келеборн лишь чуть кивнул головой и снова повернулся к супруге. Владычица Галадриэль запела. И снова её голос набирал силу постепенно — теперь уже вместе с разгорающимся над лесом новым днём. И на сей раз ему вторили уже не только эльфы, но и птицы, встречающие новый рассвет. А ночь уходила, теснимая розовой дымкой зари, пряталась в сумраке чащи и растворялась в бесконечности неба. Эленья закрыла глаза и откинула голову назад, прижавшись затылком к плечу Халдира. Ей хотелось петь — как птице, как воздуху, как новому рассвету. Песня росла и билась в груди, рвалась на волю, навстречу утру и новым надеждам. — Спасибо, что согласилась, — услышала Эленья над ухом тёплый вздох, — разделить со мной эту ночь… Обернувшись к Халдиру, девушка открыла глаза, едва удерживая жгучие слёзы необъяснимой радости и волнения. И лишь сейчас заметила, что на залитой яркими лучами солнца площадке кружатся в танце владыки, увлекая всё больше пар гостей в чарующий танец. Халдир положил руку на талию Эленьи и взглядом спросил согласия. Она улыбнулась сквозь слёзы и коснулась его плеча. И тут же испуганно отпрянула, боясь потревожить недавнюю рану. Он тоже улыбнулся, вернул её ладонь на своё плечо и накрыл рукой, сплетая пальцы. Сделал первый шаг… и мир растворился, исчез в головокружительном водовороте счастья, сиянии глаз и сладком напеве рождающегося дня. Выпитое ли вино было тому причиной, усталость ли долгой ночи, пережитые волнения или обрушившиеся с рассветом эмоции, но после Эленья могла с трудом сложить ясную картину ослепительно-прекрасного утра. Кружась в танце среди множества гостей, она не видела уже никого, кроме того, чья рука лежала на её талии. И не было больше ни холода, ни ветра — синие глаза грели лучше раскалённых углей и горящего пламени. А когда завершился праздник, угас очаг и опустел талан владык, скованная неимоверной усталостью Эленья поняла, что находится уже в спальне дома Халдира. Держа её на руках и с улыбкой наблюдая, как в затуманенных глазах появляется осмысленное выражение, страж осторожно опустился на постель. — Как я устала… — неразборчиво пробормотала Эленья, с удовольствием зарываясь лицом в мягкую подушку. Халдир тихо засмеялся, стаскивая с неё накидку, туфли и пытаясь выпутать из волос цветы. Не совладав до конца с одеждой, он оставил в покое платье и укрыл девушку одеялом, приглаживая растрепавшиеся волосы. — Ты нарушил обещание? — сонно пробормотала она, с усилием приоткрывая глаза. — Какое? — он лёг рядом и заключил её в объятия, трогая губами непослушный завиток у виска. — Что не будешь больше усыплять меня чарами… Он снова тихо рассмеялся: — Не-е-ет, это обещание я не нарушал. Но другое обязательно нарушу. — Какое? — неразборчиво произнесла Эленья, делая слабую попытку повернуться к нему. Он опустил голову, пряча лицо в золотой макушке, и удержал её на месте: — Спи, мэль. И знай, что я никогда тебя не отпущу, какие бы обещания не давал. Тихие слова жаром обожгли Эленью, но хлынувшее в сердце счастье запечатало на губах готовое сорваться возмущение. Она лишь вздохнула и крепче прижала к груди его руку. Халдир ещё раз приподнял голову, внимательно вгляделся в лицо засыпающей Эленьи, улыбнулся и в очередной раз мысленно возблагодарил мудрость владык, настоявших на их присутствии на сегодняшнем празднике, — гладкая кожа щеки девушки более не отдавала сероватой бледностью, исчезли тени из-под глаз, а сияющий золотой локон небрежно спадал на чистый лоб. Вздохнувший за окном ветер стряхнул последнюю росу, заискрившую радугами в утреннем свете. И взошедшее светило залюбовалось своим отражением в бесконечном множестве разбрызганных по лесу капель, оставив безуспешные попытки заглянуть под занавеси окна спальни притихшего дома на небольшом талане…