Обмен творчеством

Помещение, чем-то напоминавшее грязный подвал, освещал тусклый свет неоновой лампочки. Плотный слой пыли лежал практически на всех горизонтальных поверхностях за исключением пары полок на ветхом шкафу и небольшого письменного стола. Рваные обои едва закрывали собой серые стены, с которых периодически крошилась известка. Хотя, следы окровавленных ладоней в углу, не так давно оставленных раненой обезумевшей женщиной, привлекали к себе куда большее внимание. В воздухе витал тошнотворный запах гниения разлагающейся плоти, который, казалось, можно было бы учуять даже за милю отсюда. - Поверни немного вправо, - спокойный голос художника разрезал тишину, отдаваясь гулом в собственных ушах. Кукловод мрачно посмотрел на мольберт, за которым скрывался Отис, и немного повел рукой. Голова молодой женщины слабо дернулась и наклонилась вправо. Хелен выглянул и внимательно осмотрел профиль женского лица. - Хм... Нет. Наверное, сделай, как было. Желтое свечение в глазах Кукловода постепенно приобретало красноватые оттенки. Как же его раздражали такие моменты неопределенности. А его друг объяснял это тем, что его творческая натура иногда бывает капризна и ничего тут не попишешь. Что поделать, иногда Хелен слишком тщательно выискивал недостатки своих натурщиц и натурщиков. Тонкие желтые нити оплетали конечности мертвых тел, создавая видимость прочной конструкции. Но Кукловоду сильно сжимать эти нити было нельзя: они, сильно впиваясь в кожу, могли попросту расчленить участок используемой плоти. Хелен еще раз осмотрел получившуюся фигуру и удовлетворенно кивнул. Почти сгнивший мужской труп в немом упоении впивался мертвой женщине в горло, лицо которой исказила беззвучная гримаса ужаса. Их руки, казалось, застыли в иллюзии бесконечной борьбы, но Кукловод знал, что если совсем немного ослабить хватку - эти двое рухнут как бесформенные куски мяса. Отис раз за разом окунал в банку с кровью кисточку, а бывало даже пальцы - значит, нужна была растушевка. Заманить сюда молодых новобрачных оказалось делом нелегким, но Хелен до сих пор жалел, что все-таки применил лом. Отсутствующий фрагмент черепа художник все никак не мог изобразить на холсте, поэтому постоянно просил повернуть голову женщины в нужном ему ракурсе. Кукловод в принципе догадывался, как им все же удалось сдружиться. Ведь его отчасти тоже можно было бы назвать творческой личностью. Он любил спектакли. О да, эти ломаные движения марионеток, чувство полного контроля над ситуацией и существом - Кукловод получал от этого неописуемое удовольствие. Помимо охоты, конечно. Парень мог разыграть перед заплутавшими детьми целое представление из мертвых кукол, жадно любуясь их испуганными лицами, а потом наслаждаться громкими криками и мольбами о помощи перед погружением в чужой мир. В его мир. С художником все произошло совсем наоборот. Хелен с интересом рассматривал каждое движение управляемого тела, будто видя перед собой не гнойный труп, а идеальную марионетку. Совсем как Кукловод. Конец представления. Занавес. Он ждет такой ожидаемой реакции. Застывшие лица смотрят с диким испугом, а Хелен внезапно взрывается громкими и восхищенными аплодисментами. Естественно Кукловод удивился, но все-таки раскинул руки в стороны, наслаждаясь опьяняющими хлопками. Самыми первыми аплодисментами в его жизни. Стоит ли говорить, что охота в тот миг отошла на второй план? Он много раз показывал художнику самое настоящее зрелище, а Хелен вдохновлялся и рисовал. И это было великолепным выражением восхищения. Великолепным обменом творчества. - Хотя... Все же поверни чуть вправо... - задумчиво выдал Отис. Глаза Кукловода на мгновение полыхнули красным. Тихий хруст - и женская голова, сильно сжатая нитями, вдруг упала на пол. Прогнивший череп треснул и развалился пополам. Крови практически не было; только белая вязкая жидкость вперемешку с личинками трупных червей обильно сочилась из места разлома. Рвотный запах в разы усилился, и Кукловод встревожено посмотрел на художника. - Хелен, прости! Я не хотел... Отис сердито глянул на друга и тот умолк. Затем он резко развернул мольберт, пронзительно всматриваясь в желтые глаза: - Ничего. Просто, э-м... ты можешь принести похожий материал? Художник ткнул пальцем в кровавый набросок женского лица. Кукловод внимательно посмотрел на рисунок и его губы медленно растянулись в улыбке. - Да у меня этого добра... Густой темный дым в один миг накрыл его с головой. Могильный холод заполонил помещение, и безжизненные ледяные руки уже утягивали Кукловода за собой во мрак. В мир, где по-настоящему живому человеку уж точно не найдется места. Хелен даже смог различить едва слышимый глухой шепот. Его друг много раз рассказывал, что этот шепот гипнотизирует и помогает ему в охоте. И тут Отис будто бы очнулся: - Не-не-не, не сейчас! Стой! Туман уже рассеялся; Кукловода нигде не наблюдалось. И как он мог забыть? Хелен громко выругался - оба тела, единственной опорой для которых служили нити Кукловода, рухнули на пол, сразу превратившись в бесформенную кучу мяса. Из мужской грудной клетки обильно выделялся гной, а личинки червей, давно живших в плоти, теперь копошились у художника под ногами. Отис брезгливо одернул ногу, на секунду подумав о твердой неприхотливости своего друга. А затем, вдохновлено посмотрев на собственный рисунок, снова окунул кисточку в кровь.