Fiery Flower

You are gone to the highest bidder Now you're with a man that is gods worst sinner Well no, don't care about me I was just the man who meant to set you free.

Лина до побеления костяшек сжала пальцы на подоконнике, заметно его нагрев. Её охватывала злоба, заполняя чашу терпения так же медленно и тягуче, как проклятый снег маленькими хлопьями в очередной раз засыпает землю. Канун Холодрыжества, последний день этого года... но не последний день этой ненавистной зимы. Рыжая сжала зубы, сверля взглядом веселящихся внизу людей, не понимая, как можно любить это белое проклятие. Как можно радоваться этому продирающему до костей аду, как сейчас радуется закутанная в тёплые лисьи меха Лиралей, которая, без какого-либо намерения вывести огненную колдунью из себя, беспечно играла в снежки с Аюштой. Как можно так искренне смеяться, пропуская раздирающий тебя изнутри холод в тело, как сейчас смеялись уже подвыпившие Мангикс и Ригварл. Как можно любить этот белоснежный ад, как любила его её драгоценная сестричка Рилай, вместе с огромным клоком шерсти, воняющей рыбой и пивом, по имени Ймир. Лина просто не понимала всей этой радости белоснежному безумию. И это раздражало. Даже не раздражало, это заставляло вскипать кровь в жилах, это сводило с ума, это полностью разрушало её контроль над собой. Вдохнув, волшебница неприятно поморщилась – дерево под её ладонями стало дымиться. Вот что с ней делает это стихийное бедствие: она просто не сдерживает свою магию. И, что самое ужасное, она ощущала, что рано или поздно, сожжёт всё в округе. Не то, чтобы она была против открыть всем глаза на то, как ужасна эта зима. Но те разрушения и смерти, что может принести её пламя - слишком дорогая цена. Как бы ей не хотелось сжечь всё дотла, Лина не могла себе позволить потерять контроль. Оставалось лишь сжигающим взглядом сверлить этот холодный кошмар. А сейчас огненногривой колдунье было в разы хуже, чем обычно: ведь ей нужно выйти на дежурство по засыпанным белой смертью лесам, открытым всем пронзающим ледяными копьями ветрами. Даже если её пламя было истинной магией и её невозможно было ослабить природными явлениями, сама Лина, отличавшаяся слабым здоровьем, вполне могла слечь с болезнью на середине дежурства, подведя своего напарника и сделав себя беспомощным хламом. Но делать было нечего, и, кинув последний прощальный, полный ненависти, взгляд на то, что происходило по ту сторону окна, Лина подошла к кровати, на которой расположились уже приготовленные вещи. "Хотя бы одна радость в этом есть, - со слабой ухмылкой подумала колдунья. - Не придётся терпеть то, что будет твориться этой ночью. Ненавижу праздники, если это не роскошный бал у местного короля". Хотя даже такое слабое утешение меркло на фоне мыслей о том, что она будет один на один с ледяным ужасом, а её напарник будет лишь хихикать в кулак над её слабостью, или, не дайте боги ему такой глупости, пытаться убедить её в красоте этого "праздника".

I tried to Make you a part of me I even told you what would happen theoretically There is this something that I need to know Why am I the only one that lost it all.

Тресдин, стуча подошвами сапог по деревянному полу, направлялась в сторону своего кабинета, чтобы сверится с последними рапортами и удостовериться, что Холодрыжество пройдёт по плану, без неожиданных сюрпризов в виде Остариона, решившего переродится в новом теле. Закатив глаза от воспоминаний о той ночи, командир поднималась по лестнице, уже предвкушая свидание с тоннами канцелярии. Однако перед этим её ждало свидание с на полном ходу влетевшей на неё Линой. Отшатнувшись, но не упав, Тресдин подхватила рыжую магессу, дабы та сама не упала. Разжав руки, командующая уже начала было говорить: - Лина, раз уж ты здесь, идём со мной, я тебе дам маршрут вашего де... Договорить она не успела, встретившись с объятым пламенем разъярённым взглядом Лины. Колдунья едва сдержала желание ударить отправляющего её в этот ад легионера Лезвием Лагуны. Оттолкнув легионера, колдунья просто перелетела лестницу, не оборачиваясь прорычав: - Я не нуждаюсь в твоих картах, я знаю все эти маршруты как свои пять пальцев. Удивлённо смотря в спину рыжеволосой, Тресдин пожала плечами, не ожидая от Лины такой ярости. Пожалуй, всё-таки стоило переставить её дежурство на начало весны. Но что сделано – то сделано, и Тресдин оставалось надеяться, что Лина не сожжёт что-нибудь или, что более вероятно, кого-нибудь. Например, своего напарника, во время патрулирования. Хотя, с учётом того, кого Тресдин приставила к ней, это ещё кто кого сожжёт…

But every day and every time I turn around Searching for a place That I have left behind And all I wanna believe That you could bleed so.

Температура оказалась не такой низкой, как ожидала Лина, а в своей одежде, утеплённой шарфом, плащом и сапогами, она не особо и ощущала холода. Хотя то, что ей пришлось просто идти по земле, так как левитация выглядела бы несуразно и смешно, очень раздражало. Так как невыносимый хруст снега, был... невыносим. Лишь бы ей сейчас не чихнуть – она же явно сожжёт всё, что было перед носом, перед этим спалив свой шарф, в который она ещё плотнее укуталась, туже затянув узел. Как же хорошо, что она не пожалела денег, и пару месяцев назад купила себе эту дорогую, но всё-таки очень тёплую одежду. В ней она хотя бы напоминала мага, который защищался всеми силами от холода, а не жителя северных земель, на которых походили сейчас многие из её соратников. Постепенно успокаиваясь, ощущая, что злобный холод пока не пробьётся в её кокон тепла, колдунья всё бодрее шагала по дороге, где её, скорее всего, ожидал приставленный к ней напарник. Правда, она не знала, кто он будет – лист с объявлением о том, что ей выходить на дежурство, был сожжён в пепел сразу, как только прочли последние буквы, написанные не блистающим изяществом почерком Тресдин, поскольку Лина в тот момент была просто в ужасном настроении. Но, как полагала волшебница, командир, скорее всего, по дежурствам отправила тех, кого наступающий праздник особо не интересует, как не интересовал и саму Лину. Ведь должен же быть в голове этой прямолинейной, как кентавр, солдафонши намёк на здравый смысл! Ухмыльнувшись своим мыслям, огненногривая миновала ворота укреплений и спустилась по лестнице. Как обычно, её напарник должен был ожидать её у первой сторожевой вышки, вместе со всем необходимым для пары скучных холодных ночей патрулирования.

Burn with me I'm just an empty shell Another's friend Transformed to someone else Take your seat I cast a spell So you'll be less like you And more like someone else.

Сказать, что Лина была удивлена увиденному, значит не сказать ничего. У вышки сидел, обняв себя своими крыльями Икарус, а рядом с ним лежало несколько сумок. Сам Феникс не подавал признаков заинтересованности в том, что пришла его напарница. Волшебница подошла ближе к сторожевой башне, не отрывая взгляда от неподвижной птицы. От того факта, что ей придётся патрулировать с этим, ещё напоминающим неокрепшего птенца, не привыкшим к этому миру огненнокрылым, у неё в душе возникло странное, непривычное чувство. С того самого дня, когда Икарус прилетел к ним посреди буйства Годня, и каждый раз, когда Феникс и волшебница встречались на поле боя, она всегда ощущала за него ответственность, которая ярким факелом пылала в душе. Лина никогда не показывала это на виду, но её всегда преследовали смутные тревоги за Феникса. Если этот жестокий и проклятый мир заставил бы этот огонёк прекрасного, чистого, истинного пламени угаснуть, то, как считала сама Лина, надежды на победу в этой войне, надежды на спасение у них нет. Эта забота всегда выливалась в полное понимание друг друга. Она защищала его от чёрных грехов, не давая им замарать его имя, он же ей дарил свет и надежду, невесомо и неощутимо всегда находясь рядом с ней. Это взаимопонимание порождало гармонию между ними на поле боя и полное доверие друг другу во время развернувшегося ада. Лина, сама того не замечая, во время битвы могла полностью потерять над собой контроль. Её волосы вспыхивали огнём, а пламя, срывающееся с её рук, было всепожирающим, не щадящим ни союзников, ни врагов. Но когда рядом находился Икарус, всё это пламя из дикого зверя, бездумно атакующего всё и вся на своём пути, превращалось в точное оружие, не оставляющее врагу и шанса. Может быть, это было лишь влияние Икаруса, так как Лина ощущала в нём магию за пределами понимания магов этого мира. Но, всё-таки, ей порой казалось, что её оберегает заботливое крыло огненной птицы. И это всегда вселяло искорку добра и надежды, в её уже иссохшее сердце. Протянув руки, Лина осторожно погладила Икаруса по "голове", а Феникс лишь потёрся об её ладонь, словно кошка. Хитрый птенчик явно знал о её приходе и паршивом настроении, и решил таким вот образом вызвать лёгкую улыбку огненной колдуньи. Поглаживая Феникса по клюву, с немного растерянной улыбкой, колдунья думала о том, что это крылатое чудо ведёт себя как ребёнок, такими выдумками пытаясь её взбодрить. Даже не подозревая о том, что его присутствие, его яркое сияние сжигало всю злобу в других, или же намеренно это делая. Лина, уже обеими ладонями обхватив клюв Икаруса, с тёплыми нотками в голосе сказала: - Сожжём их дотла, Икарус? Наклонив голову на бок, привычным уже звуком что-то пророкотав, Феникс легонько клюнул Лину в лоб, явно выражая своё недовольство её словами. В этот раз волшебница не сдержала хохота, смеясь по-настоящему тепло, а Икарус лишь что-то своё щебетал, наблюдая за развеселившейся подругой.

Ones life is another's dream What someone says a myth is one's normality How can I Believe there's another sun Correct me if I'm wrong but I'm the chosen one.

Оставались считанные минуты до начала нового года, Лина отчитывала их по карманным часам, сжатыми в ладонях. Колдунья расположилась на очищенном от снега участке рядом со второй сторожевой башней, удобно устроившись под деревом вместе с рядом улёгшимся Икарусом, так же смотревшим на её часы. Секунды тикали как назло медленно, но у Лины это вызывало лишь некое уныние. Будто само время не хотело начала отчёта нового цикла, скорее, даже против своей воли было вынужденно идти вперёд.

As night has taken what is left of day And everything is like it's made of clay I feel like I am the only one Feeding my need to be reckoned as someone.

Три минуты... Лина глубоко вздохнула, вспоминая всё, что было в этом году, начиная с перерождения Остариона и заканчивая обезумевшей от вневременных и межпространственных клинков Мортред. Она вспоминала каждую битву, каждую пролитую каплю крови. Каждую увиденную смерть, которая потом оборачивалась чудовищным разочарованием, когда ты видишь порождение тьмы живым и здоровым, хотя была уверенна, что от пепла, что от него остался, ещё пару столетий не выйдет ничего, что было бы способно вновь сражаться. Она вспоминала и каждую смерть союзников, слёзы и раны, собственные увечья. Как она сама была на грани смерти, как едва не потухла, будто свеча на ветру. Две минуты... Откинув голову назад, Лина с улыбкой вспоминала все те моменты передышки, когда все отдыхали, как могли. Мудрые учения Ксина, которого всегда было приятно слушать. Сиамских близнецов драконов, которые своими противоположными, но всё-таки невероятно близкими друг к другу характерами всегда поднимали Лине настроение. Левая голова Джакиро всегда была не прочь поднять и покатать девушку, на что огненная волшебница всегда с радостью соглашалась. Постоянные перепалки, драки, дружеские ссоры, всегда царившие в их лагере. Пускай это всё раздражало своим шумом, но, всё же, они видела в них живых существ, она видела в каждом огонёк, который вместе с другими искорками распалялся в пламя, ведущее их всех вместе вперёд. Минута... Перед глазами пролетела вся её жизнь. Лина не была уверена в том, правильно ли она живёт, поглощённая в пламя войны и магии. Но в том, что это её собственный выбор и путь, она не сомневалась ни на секунду. Она прекрасно знала себя, каждую черту своего характера, ощущала себя живой, дышащей пламенем жизни, в котором смешивались и копоть битвы, и дым от заклинаний. Она ощущала себя огнём, пускай и одиноким, но освещающим не менее ярко, чем солнце. Солнцем, у которого есть свой собственный сияющий спутник. Огненнокрылый Икарус, сияющий всегда по-своему, всегда ярко и красиво. Она помнила каждый момент рядом с ним, радуясь тому, что этот свет был рядом с ней и не отторгал её, жестокое пламя.

And every day and every time I turn around Searching for a sign so I can make a sound But all I want is to flee I wanna see you.

Началось. Она видела, как со стороны крепости вырвалось множество магических всплесков, раскрашивающих ночное зимнее небо в тысячи цветов и их оттенков. "Рубику явно делать нечего", - улыбнулась Лина. Смотря на игру света, волшебница подняла руки, на которых играли молнии, явно желая принять участие в этом небесном театре, показать этому небу её собственный свет. Закрыв глаза, она собрала магию в своих ладонях, готовясь выпустить сгусток света в небо. Но замешкалась, когда её ладоней коснулись кончики перьев Икаруса. Лина посмотрела на Икаруса, не понимая, что он делает. Когда через его крылья золотистые узоры заплясали вокруг её ладоней, Лина расслабилась. Это была их небольшая хитрость во время боя, когда два пламени сливались в целый магический пожар. Феникс тихо зачирикал, и в этом звуке она точно услышала: "Доверься мне". Лина закрыла глаза, и через ладони выпустила поток в небо, ощущая, как к её магии приливает энергия Икаруса. Руки привычно потяжелели от перенапряжения, а огненная волшебница открыла глаза, смотря на то, как устремившаяся в небо молния распустилась прекрасным огненным цветком, загородившим собой луну. Лина изумлённо созерцала прекрасное, сияющее золотом зрелище, не в силах оторвать глаз. Но всё прекрасное всегда мимолётно, и, постепенно, сияющий огнём цветок растворился в темноте, но навсегда оставил в сердце тех, кто его увидел, крошечный лепесток, напоминающий о его красоте. С улыбкой Лина, переведя взгляд на огненнокрылого, прошептала: - Это было прекрасно, спасибо тебе. Феникс лишь расправил крылья и обнял ими волшебницу, заключая её в кокон тепла.

Burn with me I'm just an empty shell Another's friend Transformed to someone else Take your seat I cast a spell So you'll be less like you And more like someone else © Amaranthe – Burn With Me