Старание

Сей носится по квартире в поисках ручки и листка. Хоть какого-нибудь листка. Но листок спрятался, и придется записывать на себе. Где места больше. Правая пятерня, кстати, нерабочая - вчера он отлично орудовал кухонным ножом. Настолько отлично, что сегодня на указательном и среднем пальцах красуется по пластырю. Ах, мой саркастичный друг. Закатывает рукав поврежденной руки и старательно выводит левой. Коряво, с ужасным наклоном, но понятно. Большего и не надо. "Она садилась на цветастый диван и поправляла юбку с кринолином, что моден был лет сто назад; доставала из вшитого в эту юбку кармана коробок, и тогда "представление начиналось"..." Отлично. " - Я - интернет-идиот, поэтому все свои книги пишу от руки," - вспоминаются слова Донцовой. Саша в плане писанины равным образом консервативен. Вообще, он взял за правило носить с собой блокнот. Но того рядом не оказалось. Сей, успокоившись, что не упустил отличную мысль, плетется в комнату. "Самокритика отвратительна," - наугад тыкая ногой в системный блок, надеясь попасть в большую синюю кнопку. - Святая святых, Интернет! - плюхается на стул. Стул, возмущаясь таким обращением, тихо поскрипывает. Автор шарит по ящикам и разыскивает записи. "Какой из меня, к чертям, автор? Да я - литературное чудовище, марающее бумагу и мозги случайным читателям! Несчастный род человеческий." Самобичевание ни к чему хорошему не приведет. Доказано. Записи уже смиренно лежат перед ним и ожидают дальнейших действий. Желтая тетрадка, от которой еще с прошлого лета чем-то вкусно пахнет и куча отдельных листочков. - Ну что, каляки, запихать вас обратно? - просматривая тетрадь. Датировано десятым годом. Идеальный, образцовейший почерк. "Вот же делать было нечего." Много начатого. К оному интерес пока не пропал, но тут же вмешивается тетка Неохота, не позволяющая даже взяться за карандаш. "Ты всегда почему-то уничижительно отзываешься о своём творчестве, и мне это категорически не нравится. И ладно бы, если бы просто скромничал, но эта небрежность слишком искренняя, ненаигранная..." "Толку от меня, как от козла молока," - за такое старший вряд ли похвалит. То, что писатель он никудышный, Сей понял давно. Тогда, в средней школе, когда на уроке русского языка учительница зачитывала очередное сочинение-рассужден­ие одноклассницы. Правда, одноклассница всегда и во всем была на порядок выше его. Не надо задавать себе слишком высокую планку, а потом ныть, что не можешь дотянуться. "Меня спасает только парцелляция, плотно засевшая в голове." И еще. "Никто не прочувствует работу так, как ты сам. Ну и ладно. Читающие не виноваты, что имеют другое представление и не могут видеть того, чего ты там задумал." Сашу всегда расстраивала скоротечность мыслей: взбредет в самом неподходящем месте, а когда дорвешься до бумаги, она успеет уйти и забыться. Вот досада. "Пишу только потому, что нравится. Не сам процесс, так как он мучителен; не итог, так как он ужасен; не идея, так как она подразумевает ее раскрутку, а все в целом. Всего понемногу. Странный я," - сваливая в рядом стоящую мусорку смятые зачатки работ. Лень. А потом повторяющиеся потоки музыки "под настроение". Уткнувшись ногой в сабвуфер, проворачивая воображением сотый раз один и тот же образ. "Эх, если бы оно печаталось и редактировалось само..." Обычно.