Вне игры

Бета еще не работала над главой.

Мое утро начинается с подглядывания в кабинет Пита. Дверь закрыта не плотно, поэтому через небольшой проем я могу видеть, что парень делает в одиночестве. Как только в окне показались первые лучи солнца, Пит зашел ко мне в комнату, предварительно постучавшись, что удивило меня больше всего, и потребовал, чтобы я спустилась в его кабинет, ссылаясь на то, что у него есть важные новости для меня. За пару минут я, преодолев лестницу, оказалась около деревянной двери, ведущей в отдел коммуникаций. Только вот зайти так и не решаюсь. После вчерашнего «попадания в яблочко» страха во мне увеличилось. Теперь я даже не знаю, как мне реагировать на случившееся, и что самое важное, как он будет реагировать. Вдруг он решит взять быка за рога и то, что произошло вчерашним вечером станет началом непоправимого? Я не хочу разбивать его сердце, если конечно же оно есть. Хоть я до сих пор испытываю к нему неоднозначно теплые чувства, но простить то, что произошло в этом месяце, я пока не в силах. Моё доверие к нему шатается, как акробат на канате. Всю ночь та сцена не выходила из моей головы. Лежа на кровати, я то и дело прокручивала её снова и снова. На губах еще оставался вкус его поцелуя, руки и шея несли его аромат, а кожа помнила прикосновение сильных мужских рук. Наваждение какое-то. Что нашло на него не сложно догадаться, а вот чем накрыло меня, загадка. Стыд в тот момент куда-то потерялся, я осмелела и смела дерзить человеку, который в один щелчок пальцев мог просто уничтожить меня. Самое страшное, что мне хотелось еще. Больше поцелуев, прижиманий, неправильных и запретных прикосновений. Хотелось почувствовать, что я под его контролем и властью. И откуда у меня такие мысли? Капитолий точно меня испортил! Но ловко я его! У него даже челюсть отвисла, после моего заявления о браке. Всё же, Китнисс, нужно отдать тебе должное – выкручиваться из безвыходных ситуаций тебя научили игры. Капитолий. Сноу. Стоя перед дверью, я думаю, что нужно Питу от меня в такую рань. Кидаю на парня стотысячный взгляд. В отличии от меня, не выспавшейся, с растрепанными волосами, мятой одеждой, он выглядит прекрасно: выглажен, накрахмален, побрит, причесан. Вдруг по коже пробегают мурашки. Надеюсь, он не хочет повторить вчерашнее? Хотя, зачем бы он звал меня к себе в кабинет, если до его кровати было ближе. Так, стоп! Блокировать такие мысли срочно! Он позвал для того, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие для меня. Вот почему утром, чтоб я успела переварить сказанное. Задумавшись о цели моего визита, не сразу замечаю, что Пит жестом руки зовет меня в кабинет. Итак, игра началась. Как только захожу, он сразу же предлагает мне сесть за стол. Сразу же сажусь. Сегодня я не хочу сопротивляться. Он подает мне вдвое свернутый лист бумаги. - Читай, - произносит он, и я замечаю, что он старается сделать голос тверже. - Что это? – беру листок в руку, но отрывать не смею, пускай объяснит. Пит отворачивается к окну. Его взгляд направлен за стекло, высматривая там, что-то интересное. - Письмо, которое сегодня ночью попало в Капитолий. Вроде бы его нашли среди мертвых повстанцев. Адресовано тебе. Переворачиваю лист и вижу свое имя, написанное знакомым почерком. Сердце сжимается, но я решаю спросить. - Что в нём? - Пока не знаю, - равнодушно говорит Пит, так же, не смотря на меня, - надеюсь, расскажешь после прочтения. - Так может лучше вслух? – язвлю я. - Уволь, - парирует он. Дрожащими руками открываю письмо. Быстро, почти не читая, пробегаю по нему глазами, пытаясь удостовериться в авторе, и чуть шепча с придыханием говорю: - Гейл. Хотя мой взгляд путешествует по письму, от меня не скрывается, как сдерживая свой гнев (или ревность?), Пит тяжело приседает на край письменного стола. Письмо только на одной стороне листа. Почерк у Гейла размашистый «мальчишеский», буквы прыгают, видимо писал второпях, да на коленях, а может и на спине боевого товарища. В голове всплывает фраза о неживых почтальонах, хранивших это письмо. Поднимаю глаза на светловолосого парня, смотрю на него, не решаясь спросить о главном. Пульс ускоряется. - А… - Его не было среди погибших, - сдавлено молвит Пит, не поворачиваясь ко мне. Облегченно вздыхаю. Сердце встает на место, читать будет проще. Дорогая, Китнисс. Кискисс. Так всегда было проще к тебе обращаться. Прошло уже полтора месяца (или может больше, я уже сбился со счета) с того момента, как ты попала в Капитолий, исчезла с радаров и скрылась в тумане. Настоящая охотница, ты не любила, когда идут по твоим следам. Недавно поймал себя на мысли, что ни разу не поблагодарил тебя за то, что научила стрелять из лука и мастерить его. Теперь, конечно, луки далеко не деревянные и не самовырезные, но при каждом соприкосновении с ним, вспоминаю о тебе, то бишь постоянно. Особенно грустно и тяжко на душе становится на охоте. Тоска съедает, когда понимаю, что никто не страхует позади и некому похвастаться самой жирной куропаткой, которую подстрелил. Прим уже во всю помогает в госпитале. Девчушка оказалась одной из самой милой и знаменитой медсестрой. Некоторые мальчишки тринадцатого начинают на неё засматриваться, и сразу же получают подзатыльники от меня, ибо нечего тут! Все хвалят её руки, её золотые руки. Она скучает по тебе. Не проходит и дня, чтобы она тайком не пробиралась в штаб и не разговаривала с Финником или Битти, в попытке найти тебя. Наверное, я полный идиот, если уже второй раз подряд жду до крайнего момента, чтобы раскрыть свою душу. НО! На ошибках учатся, поэтому, Кискисс, борись до конца, пытайся найти способ вырваться и предоставить мне возможность глядя в твои серые глаза, признаться в своих чувствах к тебе. Мне не хочется верить, что ты ушла…навсегда.

Гейл.

Первое прочтение приводит меня в ступор. Не верится, что Гейл мог написать такое. Слишком он, что ли, угрюмее, серьезнее. А тут такое. Да и сразу же бросает имя моей маленькой сестренки, поэтому на другие слова я особо внимание не обращаю. Когда перечитываю во второй раз, понимаю, что Гейл ничего серьезного не написал. Зачем мне его разглагольствования про лес и охоту, а также про мальчишек, заглядывающихся на Прим? Почему нет информации, как проходят боевые действия, сколько потерь, одерживает победу Тринадцатый или нет. Зачем писать про житейское, если можно написать о делах насущных? Только последние слова более-менее соответствуют характеру Хоторна. И я буду бороться, Гейл, обещаю. Мой угрюмый и в тоже время недовольный взгляд замечает Пит. Оказывается, он тайком поглядывал на меня пока я читала письмо. - Разочаровало любовное письмо? – спрашивает он, и я вижу, как его глаза сканируют меня. -В том-то и дело, что я ожидала подробностей о действиях, а тут…- язык не поворачивается сказать правду. Пит хмыкает и разворачивается ко мне лицом. Он смотрит мне прямо в глаза, хотя я пытаюсь отвести от него взгляд. В какой-то момент молодому человеку удается поймать со мной связь. - Пересказать? – вызывающе спрашиваю я. Пит мотает головой. - Там нет ничего нужного для нас. - Ты же сказал, что не читал его! – вспыхиваю я. - Я не читал, читали другие люди, - говорит он, намекая на Сноу, - и, если честно, запретили мне его тебе показывать. Удивленно смотрю на него. Мне было ясно, почему письмо вскрыли, и радостно, что глава государства ничего не нашел в нем. Не понятно другое, если хотели скрыть, почему Пит показал, ведь самым лучшим вариантом было бы предоставить мне его и сказать, что Гейла нет в живых. Предугадывая мой вопрос, Пит говорит: - Хотел тебя задобрить перед тем, что я сообщу. Стискиваю зубы, какой по счету этот приговор? Нужно принять любую весть достойно, я же как-никак Сойка – пересмешница! Стратегически буду подходить к проблеме. Пит опять присаживается на край стола, только теперь лицом ко мне и на несколько сантиметров ближе. - Сегодня вечером будет прямой эфир с Цезарем, где несчастные влюбленные объявят о помолвке. Сегодня вечером я сделаю тебе предложение, и ты согласишься, - мило говорит он, хотя его глаза выдают его чувства. Он встревожен и грустен. - Ты слово пропустил: «ты можешь согласиться», - говорю я, медленно анализируя смысл его слов, понимая, что накаляюсь, как железо. - Ничего я не пропустил. Ты согласишься, таковы условия твоей жизни, - строгий мужской голос. Дальше, как в тумане. Меня как будто выключают. Все действия происходят по инерции. В руках у меня письмо от Гейла, и именно этой тонкой бумагой со всего размаха я бью Пита по лицу. А потом еще раз, и еще раз, попутно крича: - Ах ты гад! Решил таким способом меня к себе в койку затащить! – удар, - моими же словами против меня! – удар. – Ничего не получишь! – удар, перехват моей руки с его стороны, но тут же удар уже второй рукой по его прессу. – На интервью я откажу тебе и на всю страну заявлю, что вы пытаете меня! Тут я отлетаю в сторону к стене, но не унимаюсь и устремляюсь на парня, залепляя ему пощечину. - И мне плевать, что будет со мной. Убивайте, но играть с моей жизнью я не позволю! – хочу произвести еще один удар, но Пит оказывает быстрее и увернувшись, хватает меня за руки, приближая к себе. - На сестру тебе тоже плевать?! Тогда скажи «нет» сегодня и распрощаемся! Брыкаться я не прекращаю, но и сил не нахожу. Слова, касающиеся Прим, выбивают меня из колеи. Давят на самое больное, полностью уничтожая мою волю. Меня. Пит меня уже не держит, в панике я отхожу от него. - Успокоилась?! – спрашивает он, но ответа не получает. Оседаю на пол и закрываю лицо руками. - Ты специально подстроил свадьбу, чтобы переспать со мной. Ну, конечно, с твоими-то полномочиями. Слышу, как Пит недовольно вздыхает. - Если бы я только переспать с тобой хотел, то сделал бы это еще в первую нашу встречу на том диване. Не стал придумывать лабиринты событий, ездить за тобой в Двенадцатый и спасать твою шкуру, подставлять себя. Я бы даже письмо охотника тебе не отдал. Да, что говорить, если бы не я, находилась бы ты сейчас в казематах Капитолия. Пропуская его слова через себя, задумываюсь, а ведь это правда. Чистая правда. Несмотря на постоянный диссонанс в поведении Пита, я всё ещё жива, и я здесь, меня не пытают. Поднимаю голову, смотрю на парня, он сидит на кресле и грустно смотрит на меня. Успокоился, высказался. В моих глазах застывает вопрос, на который я не могу найти ответа, всё перемешалось. - Включи голову, Китнисс, - тихо просит Мелларк. И меня осеняет, но поверить в его добрые намерения я не могу. - Я не хочу выходить замуж, - говорю я, - и дело не только в подрыве веры повстанцев. Вы играете со мной в кошки – мышки, думая, что получится меня сломать. Но я не сломаюсь. Слово даю, если ты женишься на мне, я каждый день буду пытаться сбежать. И настанет день, когда у меня получится вырваться из оков, и ты никогда меня не найдешь! И сестрой меня пугать не надо, Прим под надежной защитой, - смотрю на потрепанное письмо, зная, что Гейл её защитит. – Теперь я это точно знаю. Встаю, но уйти мне не дает Пит, хватая за руку, не сильно, просто разворачивая. - Ты постоянно приносишь себя в жертву, только вот нужна ли она? Хотя бы один раз подумай о себе, невзирая на совесть. Живой в одиночку тебе не выйти из революции. Так почему бы не запастись хорошей защитой? Тебе нужен человек, который жизнь тебе спасет, свою положит за тебя. Таких, к сожалению, двое, - с ухмылкой говорит он, - пора определиться. Выбирай того, кто поможет тебе выжить, раз ты никого из нас не любишь. Пит Мелларк отпускает мою руку и, обойдя меня, направляется в сторону двери. Обида или гнев, в последнее время чувства похожи друг на друга, источает из меня презрительную ухмылку. - С чего ты взял, что я не люблю Гейла? Пит останавливается на пороге, молчит, обернувшись парирует: - Если бы любила, согласилась бы выйти за него.