***
Сегодня солнце ослепляет глаза, поэтому даже в лесу нужно хорошо подобрать место, чтобы прицелиться. Гейлу хорошо: у него солнцезащитные очки, у меня же их нет — не заслужила у руководства. Ну и ладно. Не больно-то и хотелось! Пока охотимся, молчим. Гейл сосредоточен на добыче, а я прокручиваю в голове темы, на которые мы с ним можем поговорить; репетирую диалоги. Как только наступает время перекуса, тут же набрасываюсь на него с расспросами: — Мне тут птичка одна нашептала, что ты у нас в числе первых из солдат-новобранцев, — улыбаюсь я. Гейл откусывая булочку, смущённо улыбается. — Да, это верно. Могла ли ты когда-нибудь подумать, что из меня выйдет отличный солдат? Я верчу головой в знак отрицания. Мне очень сложно представить Гейла в роли миротворца. — А мне нравится. Я подумываю после всей этой войны вплотную заняться этим делом. Его бы слова, да как молитва. Счастливый, уже планы строит, а вот я никак не могу представить будущее, потому что меня пугает настоящее. — Гейл, а каким ты видишь своё будущее? — внезапно спрашиваю я. Он напрягается, кусает нижнюю губы, хмурится, потирает лоб. — Мир без Голодных игр — это точно, — помедлив, выдает он. — Карьеру сделаю, женюсь, детей заведу — трёх, как минимум. Вместе с любимой будем готовить, охотиться, а детишки нам будут помогать; по вечерам гости — друзья семьи. — Это прекрасно, Гейл, — радостно улыбаюсь. — Никогда не думала, что ты об этом мечтаешь. Только такие подробности тебе лучше жене своей будущей рассказывать. Гейл удивленно смотрит на меня. — А я что делаю?! Я ведь на тебе жениться хочу. — Спасибо, что предупредил, — хохочу я, — а то бы ты женился, а я бы даже не знала. Гейл наигранно недовольно хмыкает. Его руки скользят по своему обмундированию, ощупывая каждый карман. Останавливаются на маленьком кармане сбоку штанов. Что-то достает оттуда. Я замечаю блеск. — Кискисс, давай поженимся! — изрекает он, разжимая ладонь. На его большой крепкой ладони лежит маленькое серебряное колечко. Мои глаза расширяются, непроизвольно вылетает «Ох». Поворот не туда. От неожиданности не могу ничего сказать, в отличии от Гейла, который не перестает говорить о том, что мы давно знакомы, о том, что подходим друг другу, о том, что весь Двенадцатый знал о нашей негласной свадьбе. Но меня это не радует. Его намерения на данный момент меня пугают. — Гейл, — перебиваю его я, — сейчас не время для... этого! — Когда-то же оно настанет, — спокойно говорит он. — Вот когда настанет, тогда и поговорим! — встаю и быстро иду в направлении бункера Тринадцатого. Я в шоке. Испугана, смущена. Никогда бы не подумала, что Гейл захочет жениться на мне, ведь он прекрасно знает, как я отношусь к семье и детям, и даже после окончания войны в нашу пользу, я не решусь на это. Плюс ко всему, есть ещё одна причина, по которой я не скажу ему «да». Я не люблю Гейла.***
Стою около двери, которая ведёт в блок Пита. Постучать не решаюсь. С Гейлом было проще. Я могла подойти к нему, стукнуть легонько кулачком по плечу, сказать «не дуйся» и бац, мы снова разговариваем. А с Мелларком всё по-другому. Он заставляет меня думать иначе, смотреть на мир под другим углом. И уж, если честно, в его присутствии мир расцветает. Робко стучу. Слышу из-за двери мягкий голос. Приоткрываю дверь. В блоке полумрак, горит лишь светильник. Пит сидит в пол-оборота ко мне, водит рукой по листу, видимо рисует. — Можно? — смущённо спрашиваю я. Он порачивается и расплывается в улыбке. — Конечно, можно. Я вхожу, но сесть не удосуживаюсь. Смотрю на Пита. Он всё так же прекрасен, как и в Капитолии. Его ни чуть не портит одежда, выданная в Тринадцатом. Наоборот, ему придаёт шарм чёрный костюм. Замечаю, что он тоже рассматривает меня с неприкрытым интересом, в глазах мелькают хитрые огоньки. — Почему ты рисуешь в темноте? — начинаю разговор я. — Всё, что мне надо, освещено, — показывает он на лист, — остальное по памяти. Что-то случилось, Китнисс? Тебе чем-нибудь помочь? Вопросы обижают. Я ведь просто так пришла, потому что соскучилась. — А я не могу прийти просто так? — обиженно говорю я. — Не можешь, — грустно улыбается он. — Когда ты жил у Хеймитча, я приходила без причины. Пит понуро качает головой. — Согласись, ты приходила ко мне лишь бы я не увидел Гейла. В яблочко. Но от этого становится хуже на душе. Мне стыдно и, в то же время, обидно, что он вот так обо мне думает. Решаю реабилитироваться в его глазах. — Но целовала я тебя на пороге не поэтому, — гордо заявляю я. Улыбка Пита с грустной быстро сменяется на игривую. — Ты пришла, чтобы поцеловать меня? — спрашивает он. Вопрос ставит в тупик. — Не совсем, — скромно улыбаюсь и сажусь около него, — я пришла спросить, почему ты стал мятежником? Пит откладывает листы с карандашами в сторону. Упирается руками в матрац. — Я, как и ты, доброволец. — Но ты же капитолиец, зачем тебе это? Пит грустно улыбается. — Китнисс, я, в первую очередь, ребёнок двух победителей, и фактически не являюсь капитолийцем. Просто мало кто об этом знает. На протяжении всей моей жизни я видел, как люди страдают, как дети погибают на играх. Я часто посещал Второй Дистрикт, и поверь, людям там живётся куда хуже, чем вам. Хоть они и получают достаточно от Капитолия, но они не счастливы. Ужасно, когда ребёнка забирают из семьи в пять лет и учат убивать людей, создают из них монстров. А ведь это политика президента Сноу. Мало кто из победителей привилегированных Дистриктов находятся в здравом уме. Огонь быстро поглотил Панем. Люди не хотят больше плясать под чужую дудку, — он вздыхает, и через время продолжает, — я хочу защитить тебя, Китнисс, от всего даже ценой собственной жизни, потому что люблю тебя. И я не успеваю моргнуть, как он впивается в мои в губы. Мой разум тут же уходит на второй план, когда поцелуй из нежного переходит в более настойчивый, а затем в требовательный. Охаю, когда чувствую его руки на своей груди и бёдрах. Не уступаю и тоже провожу своей рукой по его плечам и спине. Слышу его сбившееся дыхание на уровне своей шеи. Ко мне опять возвращается то чувство, которое было в его доме, когда он признался мне в любви. Будоражащий, неконтролируемый голод обезоруживает меня перед Питом. Я просто в шоке от того, что сейчас происходит. Но я не могу оттолкнуть его, потому что мне это нравится. С каждым поцелуем Пита я падаю в пропасть вместе с ним. Его руки скользят там, где не положено. Пит расстегивает первые пуговицы на моей рубашке, целует кожу около лифчика... — О! Я смотрю, ты уже начал с ней переговоры, — насмешливый голос Финника возвращает нас в реальность. Пит с нежеланием отрывается от меня и поворачивается в сторону Одэйра. Я, красная от стыда, быстро прячусь за спину Пита и наспех застёгиваю пуговицы на своей рубашке. Финник демонстративно отворачивается, но я вижу, как вздымаются его плечи. Явно умирает со смеху. — Я не успел, — оправдывается Пит, приводя себя в порядок. Оказывается, его рубашка тоже расстёгнута. Когда только я успела? — Ясное дело, — продолжает смеяться Финник. — Какие переговоры? — вопрос адресован обоим. Финник поворачивается и кидает взгляд на Пита, тот отвечает: — У нас к тебе предложение...