Nam omnia alia

Веет ветер лебединый, Небо синее в крови. Наступают годовщины Первых дней твоей любви. Ты мои разрушил чары, Годы плыли, как вода. Отчего же ты не старый, А такой, как был тогда? Даже звонче голос нежный, Только времени крыло Осенило славой снежной Безмятежное чело. 1922 ©Ахматова Анна

Крохотные песчинки аккуратно, равномерно падали на пол, вырисовывая причудливые линии вокруг свечей, листков, стопок книг и шкатулки. В комнате было темно. Маленькие, еле заметные, языки пламени чуть подрагивали от сквозняка, идущего из-под двери, то послушно уклоняясь в сторону, то застывая на месте, словно статуи. Алиса глубоко вдохнула спертый воздух. В комнате было очень душно и с каждой минутой все больше и больше пахло ладаном. Она закончила чертить круг, положила внутрь карту, чуть выше поставила шкатулку, ту самую, в которую Эдит поймала фантом. Девушка взяла в руки книгу, открыла на нужной странице и внимательно осмотрела свою работу, убеждаясь, что все правильно сделано. На полу песком был нарисован большой круг, внутри него несколько маленьких, в каждом свой символ, свеча, в середине карта и шкатулка. Алиса вздохнула, на несколько секунд прикрыв глаза. Давно она всем этим не занималась. Последний раз лет в десять, когда Эдит учила ее всему. Долгие холодные ночи наедине с книгой, магическими символами и свечами. Медицина давалась ей легче, но обучение этому было крайней необходимостью, как и в случае с Соней. Ее дар телепатии и общения с призраками проявился чуть ли не сразу после возвращения от нацистов, однако, пришлось отложить его в долгий шкаф, были более важные заботы. Так длилось довольно не долго. Дар сам начал напоминать о себе головными болями, бессонницей и нападками призраков. Пришлось выучиться, чтобы выжить. Анализируя свою не столь долгую жизнь, девушка уже давно поняла, что каждое ее действие, день за днем, было направлено именно на выживание, не более. Алиса сосредоточила взгляд на книге, пытаясь найти нужную строчку. Темнота давила на глаза, и буквы расплывались, как не фокусируйся. Она пододвинула одну из свечей ближе и медленно, шепотом начала читать на известном лишь ей одной языке. Мгновенно в комнате похолодало так, будто кто-то открыл окно. Свечи вспыхнули, загоревшись сильнее, затем словно потухли и вернулись в исходное положение, за спиной послышались легкие шаги. Шкатулка резко распахнулась, и из нее вырвался истошный крик. Алиса вздрогнула, на миг, замолчав, но тут же опомнилась и продолжила читать. Шкатулка задрожала, буквально подпрыгивая на одном месте, из нее пошел легкий дымок, затем внутренняя поверхность загорелась так, будто в ней что-то было и резко угасло, отбросив искры на карту. Алиса вздрогнула, когда что-то холодное коснулось ее плеча и, прошептав ответ на том же языке, исчезло. Девушка отложила книгу и посмотрела на карту, на то место, куда упали искры. Это место было совсем недалеко от Логоса. - Вика, подожди! – Рома догнал подругу в коридоре и наконец, ему удалось ухватить ее за руку. Вика остановилась, грозно посмотрела на него, выдернула руку и отошла к окну, чтобы не мешаться проходящим мимо одноклассникам. - Чего тебе? – недовольно произнесла она, сложив руки на груди. Рома внимательно посмотрел на обиженную девушку. Вика стояла боком к нему, настырно сверля взглядом стену, все ученики уже вышли из кабинета, потому коридор был пуст. - Может, ты объяснишь мне, почему в последнее время ты относишься ко мне так, будто бы я начал в тайне работать на Морозова? – тихо, чуть ли не шепотом произнес Рома. - А откуда мне знать, может так оно и есть? – Вика резко повернулась и пристально посмотрела на него. – Когда я ехала в этом году в школу, я не думала, что потеряю столько друзей. - Вик, о чем ты… - О том, Рома, сначала Тема связался с этой новенькой, не знаю, что думаете, вы, но, по-моему, она его и сгубила. И где теперь, Ром? На том свете, думает, что его друзья злятся на него, а новенькой и след простыл, не удивлюсь, если она одна из них. Затем пропал Максим. Стоило ему найтись, как загремел в больницу и черт знает, что с ним сейчас. Лиза еле выкарабкалась с того света. А из-за чего я злюсь? Ах, да, наверное, из-за того, что на фоне этого всего ты ходишь с довольной рожей и чирикаешь по телефону с Катей, так и, желая разделить с Темой его судьбу, - девушка выдохнула, произнеся столь длительный монолог. Она зло смотрела на Рому, стараясь выплеснуть на него сейчас всю злость, что накопилось, но казалось, ее так много, что всей за раз и не выйти. Рома вздохнул. «Она винит меня за счастье?» - Вик, я не хочу разделить судьбу с Темой, я не думаю, что виновата во всем была Алиса и в отличие от тебя я не завидую тому, что он был единственным из нас кто смог вырваться из этого дела и хотя бы перед смертью провести время с любимой девушкой. Скажи, Вик, когда ты последний раз думала об учебе? - Ну… - В том то и дело, что «ну». Все мы давно думаем об Ингрид, фашистах подземелье и бумагах, в которых никак не можем разобраться, но точно не об учебе. Они убили Тему, похитили Максима, а теперь и Надю, но разве это остановило нас? Нет. Сегодня вечером Даша снова тащит нас вниз, и я не понимаю, почему нам не сидится на месте. - Ты ходишь вместе с нами, не возмущаясь. - Потому что я тоже не могу остановиться, я понимаю, что должен идти вот и все. И не стоит злиться на весь мир за то, что ты устала. Мы все устали, - теперь тяжело дышал уже Рома. Эта ситуация начала раздражать его, в том числе и из-за того, что Катя была далеко от него, очень далеко. Вика вздохнула. Ее злость куда-то улетучилась. Девушка посмотрела в окно на резвящихся детей. - У вас есть, кому пожаловаться: у Максима Лиза, у тебя Катя, у Андрея Даша, а я одна, - девушка наклонила голову и заплакала, закрыв ладонями лицо. Рома, недолго думая, обнял ее, прижимая к себе. - Вик, ты не одна. У тебя есть друзья, ты можешь в любой момент прийти к каждому из нас и высказать все, что накопилось. Ты слышишь, Вик? Девушка кивнула и быстро отстранилась от него, оглянувшись, - в коридоре по-прежнему не было никого кроме них. - Спасибо, - она кротко посмотрела на него, уже жалея, что дала слабину и, развернувшись, пошла в сторону своей комнаты. Рома вздохнул. У него вдруг проснулось желание позвонить Кате, но он не мог это сделать. Девушка всегда звонила сама, с разных телефонов. А Виктор в свою очередь все более подозрительно косился на него. Маша в очередной раз строго смерила взглядом очередное «сборище идиотов», как она его называла. Поскольку раньше её отец был главой всех бандитских группировок города, то теперь эта честь перепала ей. Люди, собравшиеся здесь, знали ее с раннего возраста, отец часто брал ее с собой на работу. Она помнила, как кто-то из них сажал ее к себе на колени, кто-то приносил сладости, а кто-то дрожащими руками открывал дверь, пропуская дочку самого неуловимого убийцы внутрь какой-либо комнаты. Маше нравилось то, с каким трепетом они общались с ней. Они боялись. На тот момент ее отца, сейчас же пришло иное время. Теперь она была лучшим киллером. Девушкой, которую искали уже около двадцати лет и так и не смогли поймать. Теперь она сидела в кресле отца и свысока смотрела на, изрядно постаревших, криминальных авторитетов. Позади нее, справа стоял брат, как представитель охраны, слева сидела Алиса. Еще до своей выдуманной смерти Шевцов старший входил в этот совет, как друг отца. Он не был заядлым преступником или вором, зато давал дельные советы, да и проще заставить криминальных воротил убивать тех, кто ненавистен тебе, чем позволять им устраивать резню. Иван приходил и направлял ищеек по нужному следу: там объявился агент Ингрид, там был замечен зараженный, там филиал их клиники. Отец Маши быстро схватывал и отдавал приказы. После «смерти» Шевцова в это кресло села его внучка. Девушка, которую все боялись здесь, наверное, больше чем Маши. - Мария Витальевна, позвольте мне высказаться, - начал один и старичков, сидящих по левую руку от Маши в самом конце. Маша кивнула. Насколько ей не изменяла память, это был Арсений Григорьевич. В свои молодые годы он проделывал такие кражи, которым сейчас приходится только завидовать. Сейчас же он возглавил кучку воров, естественно получающий не малую долю от их грабежей. «Преступление в наше время становится семейным», - с усмешкой подумала Маша. - Я, конечно, прошу прощения, - он прокашлялся в кулак, - но я хочу высказаться против нового начальства, - по обоим ядам пробежался еле слышный выдох. Его коллеги сейчас предпочли бы сейчас спрятаться под стол и сидеть там тихо, пока Маша и Алиса не выйдут из кабинета. – Мы все уважали и любили вашего отца, а до этого его отца, но где это было бы видано, чтобы этим советом заправляла женщина. Думаю, мои коллеги меня поддержат, - некоторые из коллег невольно отрицательно покачали головами, - я был бы против этой перемены. Вы сели в это кресло сравнительно недавно, а потому еще не поздно встать, пока не допустили одну из смертельных ошибок, - последние слова он проговорил с особой строгостью в голосе, как будто это могло кого-то напугать. Все присутствующие кроме Алисы обернулись и посмотрели на Машу, боясь ее реакции на такое заявление. Неожиданно Маша улыбнулась. - Арсений Григорьевич, я понимаю, что данная перемена не привычна для вас, как для консерватора. Для начала я хотела бы похвалить вас за такое чистосердечное признание и высказывание своего мнения. Так может делать каждый, и ничего зазорного в этом нет, - все хором выдохнули. - Однако позвольте мне заверить вас и всех присутствующих, что я прекрасно понимаю каковы обязанности, и уж поверьте, я не тот человек, который может совершать смертельные ошибки, - девушка перестала улыбаться, - в отличие от вас, - Маша быстро кивнула. Не успел мужчина, и оглянуться, как за его спиной возникла Алиса. Еще секунда и что-то укололо его в шею. Еще мгновение и он лежит на полу, не чувствуя тела. - Арсений Григорьевич, высказал свое мнение, кто-то еще хочет сказать что-то по поводу меня и моего места в этом кресле? - Маша широко улыбнулась, в то время как Алиса снова занимала свое место рядом с ней, убирая пустой шприц в карман плаща. Все отрицательно покачали головами. Им хотелось жить. - Что ж тогда продолжим собрание. - Нет, дед, вот это, - Наташа плюхнула на стол перед дедом очередную книгу, а сама залезла на колени, будто маленькая. - Ядерная физика, - с улыбкой прочитал Шевцов на выдохе, готовясь к очередному выносу мозга, - солнышко уже поздно, может, ты спать пойдешь, а про эту штуку тебе завтра Алиса расскажет? – наивно предложил он. - Нет, ну смотри, - она раскрыла книгу и указала пальцем на одну из схем, начиная объяснять деду, что-то, что ему было и без того не понятно. Иван вздохнул, раньше воспитание детей давалось куда легче. Это поколение же наоборот только и делало, что учило его, взять хоть Алису, хоть Наташу. Мужчина поднял голову и мысленно погрузился в то время когда его история, как отца только началась, и читал он книжки про зайчиков и колобков, а не ядерную физику. Он с трепетом вспоминал то время, когда они с другом оба, наконец, стали отцами, да, это был риск, но, безусловно, оправданный. Их желание мести немного заглушил отцовский инстинкт и Ингрид отошли на задний план. Князев заметно расслабился, хоть и пропадал день и ночь на работе. Иван же понимал, что это непозволительная роскошь. Он всегда считал Илью смышленым мальчиком. Приходя домой, не мог налюбоваться на красавицу жену и сынишку, но все равно понимал, что рано или поздно придется покинуть их. Он не раз говорил об этом Князеву, но друг не хотел слушать его. Считал, что его дом прекрасно охраняется. Шевцов мог только позавидовать наивности друга. Потому пришлось действовать самому. Удостовериться, что Машу отдадут именно в тот Детский дом, в котором у него был знакомый, уговорить знакомого выкрасть девочку и разыграть свою смерть, пока фашисты не добрались до его семьи. В конечном итоге Илья рос без участия отца в его жизни, но Иван не переставал следить за сыном. Невидимкой был на его свадьбе, осторожно наблюдал, как тот забирает из роддома сначала сына, затем дочь. Под натиском Ивана Савельевича взял его жену в свои лаборатории и с дикой радостью гулял с дочкой, которая не выдавала деда отцу по какой-то неизвестной причине. Может, понимала, что не время? Он со слезами на глазах похоронил невестку, которая стала ему как дочь, и смотрел на то, что фашисты сделали с его внучкой, с обоими. Илью посадили, решив, что он причастен к смерти жены. Пока Князев думал, как его вызволить, Иван разыграл смерть Софьи. Женщина была рада тому, что, наконец, сможет всегда быть рядом с мужем, а Илья, выйдя на свободу, оплакивал мать. На тот момент, когда фашисты напали на его лабораторию, Светлана была уже на седьмом месяце беременности, Маша всего на третьем. Иван до сих пор не понимал, каким местом к нему повернулась судьба, но они смогли спасти обоих детей. Уже после того как Маша и Света оказались в больнице, Никита смог вычислить где у них хранятся все зародыши, извлеченные из матерей. Соню было спасти труднее всего. К тому моменту к ним подключилась Алиса. Девочка выросла за считанные месяцы, и сам Иван с выпущенными глазами, вместе со всеми удивленно смотрел на девочку, когда та, надев халат матери, который был размеров на пять больше её, выдала им формулу сыворотки для обезвреживания вируса в крови Сони и Наташи. Можно было сказать, что это она спасла им жизнь. Выбирать ему не приходилось. Алиса гордо утащила в свою комнату все книги по медицине, что были в дома, а Иван договорился с ректором университета, о ее «зачислении». Конечно, на лекциях она не появлялась. Мужчина приводил внучку на экзамены, которые она к всеобщему удивлению сдавала, сидя на коленях деда. А скоро стала врачом в его клинике. Наташа и Соня росли. Он убеждался, что все эксперименты Ингрид передаются по наследству. Если Маша и Света были просто похожи, то Наташу и Соню все принимали за близнецов. Наташа росла спокойной и любознательной, таская книжки у сестры, а Соне был по душе быстрый бег и уроки стрельбы с дедом. Виталий с гордостью обучал внучку стрелять, как когда-то дочь. И вот теперь, пока жена удачно ретировалась на кухню, это маленькое чудо донимало его тем, чего он уже не мог понять не в силу возраста, не в силу желания. - Дедушка, ты не слушаешь! – капризно заявила Наташа, смотря на замечтавшегося деда строгим взглядом из-под очков. Мужчина вздрогнул, поняв, что не слышал ни слова из того что девочка толковала ему. - Наташ, даже если бы слушал, такие умные слова у нас понимает только Алиса, - Иван невинно улыбнулся ей. Наташа обиженно вздохнула. - Она работает. Даже Артем не может выгнать ее из лаборатории. - Солнышко, сейчас мы все много работаем, но я поговорю с твоей сестрой, и завтра ты имеешь полное право не отлипать от нее ни на секунду. - Обещаешь? – Наташ смешно сморщила носик, точь-в-точь так, как в детстве делал Илья. Иван с улыбкой вздохнул. - Обещаю. Максим с трудом сделал глубокий вдох и, крепко стиснув зубы, выдохнул. Это становилось делать, просто не выносимо. Каждый вдох откликался острой болью по всему телу. Практически через каждые пять минут он проваливался в забытье и тут же снова выныривал из него, как из воды, хватая ртом воздух. Врачи все реже заходили к нему, должно быть, предупредив отца, что сын умирает. Однако это Морозов знал и без них. Максим попытался сделать очередной вдох, но прекратил старания на половине пути, видя, как застыла его грудная клетка. - Нет, мам, я не хочу это делать. Чтобы ты не задумала, они посадят меня на удочку. В конечно итоге я стану наживкой для тебя же, - хриплым голосом проговорил Максим. Маша подсела ближе к сыну и положила руку ему на плечо. - Родной, доверься мне. Я знаю, что делаю. Нам надо просто немного потянуть время и все, - девушка улыбнулась и обняла сына. – Потерпи, чуть-чуть. - Мам, - Максим со вздохом закатил глаза, - я не могу. Это предательство. Я… Маша молча уложила сына на подушку. - Скажешь Морозову, как я учила, усек? Парень нехотя кивнул. - Вот и умница, - девушка поцеловала его в лоб, улыбнулась и скрылась через окно. «Усек, усек», - повторил Максим. Он не хотел слушаться мать, и первые два часа после ее ухода был яро уверен, что ни за что не предаст, но боль, которая пронзала его тело, была невыносимой. Чем больше парень пытался бороться, терпеть из последних сил, тем меньше у него их оставалось. Потому, когда поздно вечером в палату вошел Морозов, Максим смог вытолкнуть из себя еле слышное «согласен» и потерять сознание. Мужчина лишь ухмыльнулся, он знал, что рано или поздно парень сдастся, согласиться. Петр достал из кармана ампулу с антидотом и влил в рот сыну. Володя вздохнул. Сидеть за компьютером среди ночи, не входило в его планы, однако, он не мог оставить Веру одну. Мужчина и сам не понял, в какой момент они так сильно подружились, но вдруг просто осознал, что обязан ей помочь. В последнее время Князев звонил все реже, то ли смирившись, что работники занимаются личной жизнью, то ли ему надоело слышать, что они ничего не нашли. Ему уже давно поступила информация, о том, что Ингрид начали заражать детей и работников, было необходимо найти антидот, однако, сколько Паша не бродил по подземелью, не мог найти комнату, где они хранятся, для Володи было вполне очевидно, что у них есть еще одна лаборатория в городе, возможно даже где-то здесь, в лесу, стоило только хорошенько поискать. Возможно Маша знала где, но ведь они договорились строить свои отношения, не задевая работу. Может она все-таки поможет. - Пароль совпал, - вздохнула Вера. Повар внимательно осмотрел подругу. Выглядела она измученной и явно не была готова узнать правду о Воронцове. Наверное, боялась, что тот все-таки причастен к работе фашистов. Володя прошел через это и чувствовал, что только он может помочь подруге справиться при любом исходе. - Открывай документ, - кивнул мужчина, сев рядом с подругой на стул. Вера глубоко вздохнула и кликнула мышкой по документу. Перед ними выскочила картинка с досье Воронцова. В верхнем левом углу была его фотография, далее сплошной текст. - Иванов Валентин Викторович, - зачитал вслух Володя, - теперь я понимаю, почему он сменил имя. Я бы тоже сменил. Вера грозно посмотрела на повара. - Ты и сменил, Илья, - саркастично заметила девушка, возвращаясь к досье. – Ладно, он не учитель математики. - Однако это не мешает ему ее преподавать. Я вот думаю, сколько учителей в нашей школе реальные учителя. - Ну, я раньше преподавала в школе, - Вера застучала по клавишам, пытаясь взломать закодированные файлы. – Пока не прослеживается связь с Ингрид. - Да, но ты все-таки видела, что… - Что он стрелял Александра Авдеева, но мы пока не знаем, на чьей стороне был он. - Издеваешься? - Нет. Я и тебе то не слишком доверяю не то, что какому-то Александру. Володя усмехнулся. Как же не доверяет. Иначе не стала бы сейчас открывать все эти файлы при нем. По крайней мере, девушка была точно уверена в том, что Князю он ничего не расскажет. Девушка вздохнула. - Про Ингрид ничего нет. - Да, однако, его разыскивает полиция, - повар прокрутил страницу вниз, - за похищение ребенка. «Итак, спустя год, паровозик доехал из пункта А в пункт В», - устало вздохнула про себя Алиса. Девушка посмотрела на экран телефона, где красным значком на карте мигало то место, куда ее привели координаты, что она получила от фантома. С трудом, только спустя час, пешком ей удалось дойти до небольшого домика, стоявшего далеко в лесу. По ее предположениям южнее находился Логос. Входов в подземелье поблизости не было, по крайней мере, тех, о которых она бы знала. Значит, кто бы ни жил в этом доме он имеет с ней личные счеты. Алиса достала из кармана пальто пистоле, перезарядила его и зашла за калитку, оглядываясь по сторонам, конечно, было надежнее взять с собой кого-нибудь для прикрытия, но она привыкла работать одна, что на выездах, что в лаборатории. Дойдя до домика, девушка дернула на себя дверь, так оказалась не заперта, свет в окнах не горел. Алиса открыла дверь и осторожно сделала шаг. Старые половицы скрипнули под тяжестью ее ног, захлопнуло порывом ветра. Где-то в дальнем углу комнаты щелкнул затвор пистолета. Девушка быстро сделала несколько шагов навстречу звуку, наугад махнула рукой, выбив оружие из рук соперника и наставив на него свой пистолет. Незнакомец вздохнул и включил свет. Алиса осмотрелась. Они стояли практически в середине просторной комнаты, служившей тамбуром. Дулом пистолета она почти задевала волосы пожилой женщины, лет шестидесяти на вид. Она стояла, держась одной рукой за стенку, опустив голову, кажется смотрела на свое оружие, валявшееся на полу. - Я так понимаю, Исаева Нина Борисовна, - вздохнула Алиса, перекладывая пистолет в одну руку. - Как ты нашла меня? – она подняла голову и посмотрела на Алису. - Фантомы надо лучше программировать, - девушка хищно улыбнулось. – По-моему у вас с моим дедом был договор, - она опустила руку с пистолетом и отошла на два шага. – Так зачем же снова к нам пожаловали? – девушка села на скамейку у противоположной стены. Женщина холодно усмехнулась. - Я видела, что ты делаешь. Это противоестественно. - О чем вы? – девушка положила ногу на ногу и облокотилась спиной о стену. - Сначала убить человека, затем самой же воскресить его, А что ты сделала с Егором? Да меня чуть инфаркт не хватил! – Нина стукнула полотенцем по спине и вошла в дверь, около которой все это время стояла, кажется, забыв про пистолет. Алиса прошла за ней. Эта комната была просторней и уютней, очевидно использовалась как столовая. - Это прогресс. Новая победа в войне, которая ведется до сих пор. Война… - Из которой я вышла и ни капли не жалею, - отрезала женщина. – А ты шутишь с матерью природой и по сути, чем отличаешься от тех, против кого воюешь? Они в свое время лисам заячьи головы пришивали, - в порыве злости она отшвырнула то же злосчастное полотенце. - Чем? – спокойно переспросила Алиса. Девушка усмехнулась и сделала два шага вперед, став совершенно серьезной. – Я на зверушках не экспериментирую, - фраза прозвучала так зловеще, что Нина невольно сделала шаг назад, испуганно смотря на собеседницу. – Еще раз увижу нечто подобное около себя, - она достала из кармана то, что осталось от фантома, и швырнула на пол, - пожалеешь, что Вульфу не досталась, - Алиса развернулась и направилась к выходу. – Кстати, - около самой двери она повернулась, и посмотрела на запуганную женщину, - зря вы вышли из строя. И дети живы и внуки имеются. Рустам устало посмотрел на Лизу, сидящую напротив. Это была их вторая встреча, от которой он с удовольствием отказался бы после ночной смены, но поступив так, мужчина рисковал вызвать на себя гнев Алисы, а это вещь действительно страшная. - Лиз, перестань, я же вижу, что ты явно изменилась по сравнению с прошлым разом. Что-то случилось? Девушка отрицательно кивнула. Она выглядела очень испуганной. - Ну, - он развел руками, - не хочешь говорить, не говори, однако, зря ты это. Могла бы довериться человеку, который трогал тебя за сердце в прямом смысле этого слова, - мужчина сделал вид, что пишет, что-то в ее карте. Лиза бегло осмотрела его и, вздохнув, пододвинулась к краю стула. - Мне кажется, я видела призрака.

Отторжен от тебя безмолвием столетий, Сегодня о тебе мечтаю я, мой друг! Я вижу ночь и холм, нагую степь вокруг, Торжественную ночь при тихом звездном свете. Ты жадно смотришь вдаль; ты с вышины холма За звездами следишь, их узнаешь и числишь, Предвидишь их круги, склонения... Ты мыслишь, И таинства миров яснеют для ума. Божественный пастух! среди тиши и, мрака Ты слышал имена, ты видел горний свет: Ты первый начертал пути своих планет, Нашел названия для знаков Зодиака. И пусть безлюдие, нагая степь вокруг; В ту ночь изведал ты все счастье дерзновенья, И в этой радости дай слиться на мгновенье С тобой, о искренний, о неизвестный друг! 7 ноября 1898 ©Брюсов Валерий