Не фанатка.

Глаза Джуна округлились от удивления, рука непроизвольно потянулась к взъерошенным от бега волосам, губы раскрывались то в улыбке, то в смущении. Он то краснел, то бледнел, не зная, как себя вести и что говорить в данной ситуации. Эдакий мальчик-одуванчик. Я же, заглядывая ему в глаза, стояла на носочках и обеими руками схватилась за его весеннюю куртку, со всей силы сжимая ткань в кулачках. Я его смущала скорее своим доверчивым и детским взглядом, выжидая, что он хоть что-то скажет мне на это признание. Внутри всё сжалось в струну, я со страхом и надеждой взирала в его яркие и полные растерянности глаза. В общем я и сама не знала, что на меня нашло, хотя смутно догадывалась, что причина в алкоголе, почти что выветрившегося из потрёпанного организма. И если бы не этот бег, похожий на приключения дорамы, не его радостная, наполненная счастьем, улыбка, одеколон, приятно щекочущий рецепторы, в жизни бы не призналась ему. Но я была очарована им, этой весенней чудесной ночью, даже этим нежным ветерком и луной, что старательно заливала серебром дома и крыши, выставляя напоказ скрытые улочки и растворяя темноту, заставляя её отступать. Но, к удивлению, я не была в розовых очках, чётко понимала, что делаю, последовательная цепочка всех моих действий и рассуждений были к моим услугам, если захочу оправдать тот или иной поступок, ту или иную фразу. Я сама себе не оставляла шанса на «бесшабашность», поэтому в голове проносилось лишь одно «Я ему не нравлюсь!». Я по-детски боялась отказа, но всё же готовилась встретить возможный отказ со всем мужеством и самообладанием, на которое была способна. - Алкоголь, наверное, ещё не выветрился… - попытался неуверенно пошутить Джун и взглянул в мои наполняющиеся слезами глаза. - Наверное… - уронила я и выпустила куртку из рук. Отступив на пару шагов, отвернулась и в тот же момент всё вокруг в миг потускнело: серебряный свет был уже не таким ярким, ветерок не таким нежным и ласкающим кожу, и боль отдавалась внутри натянутым до предела нервом. Было ощущение, что эту струну каждый раз с некой издёвкой трогают, задевают, топчут, отчего хотелось прямо тут разрыдаться от обиды. Но гордость не позволила так поступить, так как я всегда скрывала все свои эмоции под маской сильной и на всё забивающей особы, не ставящей мнение общества на тот пьедестал, на которое люди по обыкновению ставят. Мне казалось, что я смогу пережить эти слова, больно резавшие слух и сердце, но даже лелеяла надежду, что, может, он ничего не понял? Не успел осознать? Я ведь вот так вот сходу ему заявила об этом и, видимо, он не был готов к такому повороту событий. Но почему же вдруг стало так тихо? Какофония звуков словно исходила из конца длинного туннеля, всё вокруг потеряло прелесть и очарование. И в этой возникающей внутри меня пустоте, что быстрыми темпами разливалась по организму, отравляя и притупляя все чувства и эмоции, чётко осознала, насколько сильно он мне нравится и насколько это было серьезно в моём сердце, для меня самой. Это было очень глубоко, настолько, что сама глубина океана не смогла бы сравниться, занимая почётное второе место. Он проник в мою кровь как вирус, таящий в себе смертельную опасность. Я любила отчаянно, и сама себе удивлялась – я так могу? Идя по дороге прочь от Джуна настолько поразилась своему открытию, что на смену этому пришло глубокое отчаяние и разочарование: и это та самая Её Величество Любовь? Вот это то ноющее, разрывающее на мелкие кусочки сердце, чувство и есть Любовь?! Вот это тот наркотик, опиум, которого все так ждут? - Подожди! – выкрикнул мне в спину Джун, и я тут же почувствовала руки на моей талии. Он всем телом прижался ко мне, тут же за ухом ощутила его горячее дыхание, заставляющее моё тело отдаваться сладкой болью. – Прости… я не хотел… - Я всё понимаю, - мягко оборвала я и накрыла своей ладонью его сцепленные руки, ощущая тепло его изящных пальцев. Саму же потряхивало от нашей близости, хотя раньше сама не понимала, до какой степени безумия хотелось оказаться в его объятиях. Голос задрожал, перемешиваясь с плохо скрываемыми спазмами и всхлипами. – Прости, я плохо себя чувствую, слишком много выпила… Мягко высвободившись из его рук, с натянутой улыбкой, не оборачиваясь, прошагала вперёд, заметно ускоряя шаг и увеличивая расстояние между нами. Я не знаю, побежал ли он за мной, но, когда я повернула на очередной улочке, бросилась бежать вперёд, не оглядываясь назад. Слёзы застилали глаза, было горько от того, что я влюбилась, и это не то самое радужное, светлое, лёгкое, невесомое чувство, приятно щекочущее мозг, сердце и душу. Видимо, я познала кислый плод первого не взаимного чувства, и теперь начинала понимать каково было парням, которые влюблялись в меня и смело в глаза признавались в своих чувствах! И я не берегла эти эмоции, а топтала, плевав на всё, что они говорили, а уж тем более переживали. Сколько же смелости надо, чтобы признаться! Никогда бы не подумала, что это действительно, до дрожи в коленях, боязно. Наверное, это можно сравнить со страхом перед неизвестностью, со страхом будущего, и чем больше развито воображение, тем сильнее человек боится того сценария событий, который себе придумал. Боится потерять то, что в его воображении уже присвоил себе, заранее и во всех красках обрисовав воздушный замок прекрасной мечты, своего рода сказки, и потерять это было бы тяжёлым ударом, в разы болезненней, чем не сдача экзамена или потеря работы, дома, денег, статуса. Самое больное место человека – это страх потерять призрачное счастье и множество моментов, которые в купе как раз-таки складываются в тот миг, за который человек держится изо всех сил. Через какое-то время я осознала, что чудесным образом оказалась дома в своей кровати. Напрочь не помню, как добралась, но очнулась уже будучи в мягких объятиях убаюкивающего теплом покрывала. Я взглянула на луну и подумала, как неудачно влюбилась. Подумать только, несгибаемую Милу подкосила не взаимность и страх потери! На утро я проснулась полностью разбитая, уставшая, и было лень даже чего-то хотеть. Апатия завладела мозгом, который импульсами передавал слабость по телу, и таким образом провалявшись до самого обеда в обнимку с мокрой от слёз подушкой, пахнущей уже почти выветрившейся мятой, не сразу пришла в норму. Спала я эту ночь отвратительно, поэтому встав с постели тяжко вздохнула и ощутила пульсирующую боль на затылке, отчего тут же выпила спасительную таблетку, предусмотрительно кем-то положенную. Вдоволь наплакавшись, я получала последствия своей внутренней трагедии и переживаний. На тумбочке зазвенел телефон, и я нехотя поплелась к нему, увидев сотый входящий от Джуна. Выключила телефон к чёртовой бабушке, матери, тестю и мужу, да ко всем, лишь бы меня не доставал предмет моего воздыхания. Я твёрдо решила вырвать из сердца привязанность, поэтому начала прямо сейчас, как бы не было больно. В конце-то концов, все живы и здоровы, никто, слава Богу, не умер, так что страстным желанием похоронить свою жизнь не горела. Спустившись на кухню, по пути заглянула в ванную и привела в себя в порядок, что прошло вполне успешно и тем самым немного взбодрилась, ощутила еле уловимый приятный аромат маминой выпечки. Стоп, мама? Выглянув на кухню, глаза в очередной раз заволокла солёная влага от увиденной картины: довольно-таки немолодая женщина в забавном жёлтом фартуке с фиолетовыми цветочками, колдовала над кастрюлями, нагоняя смуту в душах необыкновенными запахами, витавшими в воздухе. - Мама! - я кинулась к женщине и со спины сильно прижалась, носом уткнувшись между лопаток, и втягивая до боли родной аромат. – Когда вы приехали?! - Сегодня ночью, - ответила мама высоким и полным любви тембром. – Лана уже на работе, и просила тебя забежать к ней, ты ей там нужна. -Зачем? – я выпустила маму из кольца своих рук и присела на рядом стоящий стул, облокачиваясь об стол и подтягивая ноги, дабы не мешаться. – Я как-то не горю желанием туда идти… - Что с тобой? – мама удивлённо вскинула брови и даже повернулась ко мне, дабы лицезреть моё осунувшееся и безрадостное посеревшее лицо. – Ты же так хотела туда попасть, я же знаю… - Мама, всё поменялась, - с неудовольствием проговорила я и поёрзала на мягкой обивке. – Просто не хочу и всё. - Так, - твёрдо произнесла женщина и притопнула ногой, – там сестра работает, ничего не успевает, а ты тут балду гоняешь? Нет, если ты хочешь, поможешь мне с уборкой дома… - Когда она сказала приехать? – спросила я с кристально чистым взглядом. - Где-то через час быть у неё, - хитро стрельнув глазами произнесла мама и отвернулась. – Садись, будем кушать…

***

Шестое чувство подсказывало, что было очень плохой идеей появляться на работе у Ланы. Нет, я не боялась встречи с Джуном, мне казалось, что справлюсь с приступом эмоций, которые непременно посетят мою вывороченную наизнанку душу, просто чувствовала, что будет что-то о-очень необычное. Сложно объяснить, какова причина такого чувства, но уж лучше оно, чем махать тряпкой от пыли и наводить порядки в доме. Терпеть не могу все эти надуманные женские обязанности, поэтому никогда не планировала стать домохозяйкой, с радостью стирающей пелёнки детям и готовящей завтрак, обед и ужин всей семье. Нет, это было не моё. Нарисовавшись в здании, мельком видела Марину, которая так и не позвонила, дабы сообщить, получилось ли там решить важный для меня вопрос. Хотя, может оно и к лучшему? В любом случае, я получила отказ впервые в своей жизни, да и от кого – от айдола! Чем я думала? Ну явно не мозгом, а пятой почкой, на которую я каждый день так старательно ищу приключений. Лану я всё никак не могла найти уже как часа полтора, лишь хвостиком бегая за ней, едва успевая за её перемещениями. Почему-то ума не хватало позвонить, поэтому я лишь еле-еле догоняла сестру-спринтера. В конце концов после всех этих физических тренировок, я снова вышла на такую знакомую сцену, где не так давно встретила Марину, восходящую звезду k-pop’а. На тот момент я готова была её разорвать на тысячу маленьких кусочков, развеять прах по ветру или закопать пепел, но только бы не видеть её сладкую мордашку поблизости с Джуном. Да я готова была срок отмотать, лишь бы она исчезла из моей жизни, но… Всё изменилось вчера, именно поэтому, как мне казалось, я, с полным безразличием к происходящему на сцене, разглядывала айдолов любимой группы, встречая радостные взгляды и подмигивания. Только Джуна я избегала, но внутри, в бешено стучащем сердце, понимала, что как никогда хочу взглянуть в его яркие и манящие глаза, чтобы снова обрести душевный покой и возможность беспрепятственно дышать… Громкие голоса вывели мой мозг из анабиоза, и я с лёгким интересом взирала на происходящее на сцене. Полчаса разговоров, представлений и прочей дребедени по сценарию, и началось самое интересное – конкурсы. По мере их прохождения, моё эго всячески возмущалось от того, какова суть этих игр: то одну трубочку на двоих съесть, то какие-то бумажки губами друг другу передавать, то ещё какая-нибудь до жути раздражающая чушь. Ощущение, что у продюсеров выдохлась Муза, потому что такого стандартного набора в этом шоу, я ещё не видела. А мне есть сравнивать: за свою k-pop’ерскую жизнь такое множество шоу лицезрела, что мой натренированный глаз в миг различал что откуда содрано, даже есть это было видоизменено по-крупному. - Нам нужен доброволец из зала! Громкий и наполненный волнением голос раскатом грома прокатился по аудитории и люди, находившиеся в студии, на минуту шокировано замолчали. Но тут мои глаза расширились от удивления: моя рука сама поднималась и голос сзади прокричал «Я хочу участвовать!». Едва успев что-то сообразить, на меня были направлены десятки камер, свет от ламп светил в глаза, заставляя смешно зажмуриться и скривить рот в неприветливом оскале. И действительно, было сложно назвать улыбкой то, что изображали мои поджатые губы, но даже несмотря на это, кто-то подхватил меня под руки и силой дотащил до сцены, абсолютно не обращая внимания на мои, довольно-таки заметные и явные, протесты. Да что там: чхать хотели с высокой колокольни на моё мнение, как и моя сестра Лана, так как именно она подняла мою руку и произнесла эту злополучную фразу. Оказавшись на яркой, большой и красивой сцене, натянуто улыбнулась Кевину, что глазами поддержал жертву обстоятельств и тайного заговора моей сестры с кем-то, и тут же меня поставили в ряд с девушками. Я слабо понимала, что нужно делать, но страх сцены и неуверенность в себе и своей привлекательности, давали о себе знать: нервно теребила край розовой кофты, каждую секунду разглаживала несуществующие складки на тёмно-синих джинсах, поправляла ногами сползающие балетки, и нервно обеими руками обратно заправляла пряди выскакивающих из-за ушей волос. Глаз нервно дёргался, грудная клетка то поднималась, то опускалась от взбешенного дыхания, но когда ко мне обратился ведущий, я забыла, как дышать, и мной овладел ступор. - Как вас зовут? – мужчина приятной внешности протянул мне микрофон и застыл в ожидании. - Я… - пролепетала что-то нечленораздельное и ища спасения, взглядом наткнулась на Кевина. Тот молча красноречиво глазами сказал: «Не тормози, успокойся», и паника понемногу начала отходить. Не отрывая глаз от Ву, ответила, - Мила. - Какое красивое и странное имя! – воскликнул ведущий и обратился к публике в подтверждении своих слов. Когда послышались звуки восторга и смеха, снова повернулся ко мне и вежливо продолжил. – Видимо, ты русская? - Да, - вымолвила я и слабо улыбнулась. – А корейский знаю, потому что тут уже несколько месяцев живу, плюс учила его… - А сколько ты вообще языков знаешь? – поинтересовался ведущий. - Два, - ответила я и гул удивления раздался в зале. – Английский и корейский. - Что ж, это очень хорошо! Так держать, Мила! – мужчина отвернулся и посмотрел в камеру. - Ну а теперь, следующий конкурс! Прошу девушек выбрать себе пару для того, чтобы начать наш последний конкурс, а оставшийся айдол – будет ведущим и давать задания! Марина стояла рядом со мной, поэтому, когда мы переглянулись, она взглянула на Илая и молча подошла к нему, предложив руку, которую парень тут же взял. Сухен, Хун и Кисоп тут же были разобраны между остальными девушками, поэтому Кевин и Джун были последними. Я молча смотрела на них и поразилась судьбе, что так извращённо посмеялась надо мной, ведь приходилось выбирать между прошлой любовью и настоящей. Причём, Кевин считался парнем моей сестры Ланы, а Джун? Джун был сам по себе, и выбрать его я не могла, потому что ещё пока было больно его видеть, рана не зажила, чтобы свободно и с улыбкой на лице выбирать. И что же делать? - Ну что, Мила, - весело проговорил ведущий и встал рядом со мной, приобняв за плечи. – Тебе достался прекрасный выбор – очаровательный Кевин и чертовский милый Джун! Так кого же выберет наша гостья? Последнее была сказано в камеру, я же подняла свои глаза с балеток на парней и встретилась с взглядом Кевина, который тут же мягко улыбнулся и едва заметно покосился на Джуна, многозначительно поворачивая голову на бок. Я взглянула на Джуна, глаза которого буквально пожирали меня, и в них через край плескались боль и некая твёрдая уверенность в чём-то. Последнее было для меня каким-то непонятным, но пауза затягивалась, отчего пришлось отвлечься от мыслей и заставить себя выбирать между парнями. И тут произошло что-то настолько неожиданное, что если это и войдёт в эфир, то этот момент порвёт все рейтинги, так как Джун резко сорвался с места и подбежал ко мне. В нос ударил мужской одеколон, приятно щекочущий нос, и бросив жаркое «Прости», прильнул к моим губам. Такого поворота я абсолютно не ожидала, поэтому окаменела и просто стояла, не мешая Джуну хозяйничать. Я не испугалась, но была удивлена, и, закрывая глаза, ощутила поднимающуюся волну дикого восторга, затуманивающую разум, и уже буквально через пару секунд отвечала парню, который обвил меня своими тёплыми руками и бережно к себе прижал. - Воу! – только и сказал ведущий, поражённо уставившись на нас.