Часть 1
22 декабря 2014 г. в 11:45
— Румпельштильцхен, я приказываю тебе покинуть Сторибрук.
Вот и всё. Я никогда не думала, что скажу эти слова, а в особенности не ожидала, что мне будет так просто это сделать.
— Белль, нет… Пожалуйста. Я не смогу вернуться!
— Я знаю.
В его глазах неподдельный ужас, но он не может противиться власти кинжала.
— Я… я не хочу потерять тебя.
— Ты уже потерял.
Я не верю ему. Не могу верить. Хочу, безумно хочу, но не могу.
— Белль, пожалуйста! Я боюсь! Белль!
Он медленно переступает за черту, пытается сопротивляться кинжалу, тянет руки ко мне. Я не выдерживаю и отворачиваюсь, чтобы не передумать. Слёзы сами катятся по лицу.
— Белль, нет! Белль… Белль, пожалуйста.
Собственное имя стучит в голове колоколом. Я знаю, что он уже за чертой, что теперь уже ничего не изменить и наконец решаюсь обернуться.
Румпельштильцхен сидит на мокром асфальте и одними лишь губами повторяет «Белль, прошу…». Его нога… В мире без магии она снова болит. Чудовище плачет, и я падаю на колени напротив него. Где-то в глубине его чёрной души осталось светлое пятно, которое, увы, даже я не в силах разглядеть.
Он пытается встать, но каждый раз лицо его перекашивает от боли, и он снова падает на асфальт.
Что я наделала? На какую жизнь я обрекла его в том, чужом мире? Слёзы не прекращаются. Я уже не могу смотреть на него. Ещё немного, и я пойду за ним следом, на край света, как клялась, когда выходила за него замуж. Нельзя! Я пытаюсь противиться своим чувствам, как он противился силе кинжала, но это слишком сложно для меня, привыкшей к тому, что он всегда рядом, что он всегда меня оберегает.
Он подползает к обочине и находит палку, которая сможет заменить ему трость, а моя душа разрывается на части от боли, от моего самого жестокого поступка. Румпель встаёт, я тоже. Из-за черты я слышу хриплый голос:
— Я люблю тебя, Белль. Всегда любил и буду любить. Прости меня…
Он пытается дотронуться до барьера, но отворачивается и идёт по дороге, волоча за собой больную ногу.
— И я буду любить тебя, Румпельштильцхен, — он всё равно меня не услышит. — Уже почти простила…