Кто ты?

Кто ты? Резво бежит, перекатываясь, разбиваясь на острых камнях говорливый ручей. Крупные, прохладные капли брызгами ложатся на лицо спящего. Вздрагивают выгоревшие на солнце светлые ресницы молодого мужчины. Он слышит этот шепот и внимает ему сквозь сон. Кто ты? Я — Туор. - Кто я, ада? — спрашивает малыш у своего отца. Аннаэль, чуть склонив голову на бок, смотрит на ребенка заинтересованно. — Что ты имеешь в виду, милый? Мальчик смотрит исподлобья. Заметив приглашающий жест, улыбается широко и ясно и проворно забирается к отцу на колени. Снова задает вопрос: — Почему я расту так быстро? Почему уже обогнал сверстников? Тихий вздох невесомым облачком слетает с губ Аннаэля. Он всегда знал, что этот день однажды наступит. Знал, что надо будет отвечать. Бережно перебирает руками отец светлые кудри своего сына, смотрит в настороженные глаза его. Отвечает тихо: — Потому что ты человек. Ребенок хмурится, пытаясь понять. — Адан? — вопрошает он. — Но как такое возможно? Новый вздох. — Ты сын Хуора, сына Галдора, одного из вождей эдайн. Он был хороший человек и храбрый воин. Но он погиб. Ребенок хмурится еще сильнее. — А моя мама? — Ее звали Риан. Это была очень нежная и хрупкая, будто весенний цветок, женщина. Она очень любила твоего отца и не перенесла разлуки с ним. Едва ты родился, она отдала тебя нам и ушла искать его. А узнав о его гибели, умерла сама. Аннаэль не пытается смягчить жестокость слов. Мальчику предстоит жить в суровом мире, так пусть привыкает с детства. Губы ребенка вздрагивают, сдерживая подступающие слезы. Сердце Аннаэля пронзает боль. — А как же я? — спрашивает Туор. — Я ей что, был ей не нужен, да? Совсем-совсем, раз нет папы? Эльф прижимает малыша к сердцу, обнимает, целуя его непослушные кудри, длинные, как у девы, ресницы и пухлые детские щеки. — Не думай об этом, — шепчет он. — Потом поймешь, когда вырастешь. А сейчас ты со мной, и я люблю тебя. Ты мой сын, Туор. Мой. Мой малыш. И ребенок, обняв отца короткими своими ручонками, доверчиво прижимается к его груди. Бормочет себе под нос: — Ада. И, утомленный, быстро засыпает, укутанный плащом отца. Снова бич отпускается на его иссеченную спину, ложится поверх уже заживших рубцов. Гневный голос, требовательный вопрос. Кто ты и почему ты терпишь? Разве этому я учил тебя? Быть покорным? Туор поднимает голову и видит над собой резные кроны дубов и вязов, и покой с умиротворением разливаются волной по душе его, смывая боль и обиды. Глядя на дерево, снова он вспоминает отца. Того, кто его воспитал, его добрый и нежный взгляд, его сильные руки. Вспоминает своих товарищей. Вот снова они зовут его. — Иди играть с нами, Туор! — кричат дети. Дети. Им всем примерно по пятнадцать лет. Но товарищи его до сих пор малыши, а он в свои четырнадцать уже почти мужчина. Медленно Туор опускает взгляд и видит в водной глади свое отражение. Ростом он уже почти догнал своего отца Аннаэля, на руках же бугрятся отнюдь не детские мускулы. Туор оборачивается и видит светлую улыбку на лице отца. На последний день рождения он подарил ему свой собственный настоящий взрослый меч, сработанный мастерами нолдор. Туор был горд невероятно и столь же бесконечно счастлив. А дети, между тем, продолжали его зазывать. — Мы собираемся играть в стражей границы и орков. Ты с нами? Туор смотрит на отца и Аннаэль кивает. Несмотря на то, что ему уже начали за столом наливать вино, слегка разбавленное водой, он все еще оставался ребенком. И, улыбнувшись в ответ, юноша срывается с места и бежит к своим товарищам. И, глядя ему вслед, Аннаэль улыбается. Снова слышит он тихий голос. Снова шепчет ручей. Все настойчивее вопрос. Почему ты терпишь? Осторожно потирает Туор кровавые следы от кандалов на своих запястьях, устало ложится в траву. Солнце почти опустилось за горизонт, и он свободен пока. До тех пор, пока снова не настанет утро. Молодые травы ласкают его натруженную спину. Запах распускающихся ночных цветов, запах пропитанных летним жаром смол убаюкивает его. Он почти спокоен. Он почти счастлив. Кто ты? Снова чудится ему где-то на грани слуха тихий плеск ручейка. Почему ты терпишь? Борись! И, словно разбуженный этими словами, проворно вскакивает с земли Туор. Обращает к Луне свой пылающий взор. Потирая бровь, размышляет о чем-то. Наконец, оглянувшись по сторонам, вдыхает полной грудью прохладный ночной воздух, сжимает кулаки решительно. — Я убегу, — шепчет он, доверяя свою клятву ветру. — Я сбегу, отец, даю слово. Я человек, и я сын эльфов. Я не должен и не буду жить в рабстве. И кажется ему, будто ручей удовлетворенно вздыхает. Где-то в глубине чащи кричит, трижды ухнув, филин. Вода не может вздыхать, это знают все. Но Туор, опустившись опять в траву и подумав немного, мог бы почти с уверенностью поклясться, что именно это и произошло на его глазах. __________ Ада (синд.)  — папа