Рокировка 2: Пешка, дошедшая до противоположного края.

      Шион нужный момент все же умудряется проворонить. Как только механизм автоматических дверей с характерным шумом закрывается за спиной Аканэ, она успевает только недовольно взглянуть на обновляемые данные показателей здоровья с монитора и пожалеть, что не увеличила дозу снотворного, чтобы ее пациентка дольше провела в беспамятстве. Тем не менее, увиденное ее вполне устроило. Развернувшись на стуле к визитерке, она расплылась в улыбке, прогнозируя предстоящий допрос со стороны следователя, и резко выдохнула:       — Кто бы мог подумать, уже на ногах.       Аканэ стояла перед ней с удрученным видом, бегло пытаясь придать себе более опрятный облик. Одергивала юбку, поправляла мятую рубашку, разглаживала волосы, никак не желавшие лечь как нужно. Вдобавок, отсутствие обуви и нелепое понимание недопустимости появления перед коллегой в таком виде, не способствовало приданию уверенности. Но все же, детектив была настроена решительно и намерена вести себя была подобающе.       Очнувшись в медицинской палате Бюро, она без особого труда вычислила свое местоположение. Оценить последствия для организма, с болезненным стоном вслушиваясь в нарастающий гул в ушах. Осмотреться. Пробежать по задворкам памяти, сетуя на головную боль, и понять, что причины, приведшие ее сюда, так и остаются неизвестными. Всматриваясь в белый потолок, так отличавшийся от обычного утреннего пейзажа в собственной квартире, она почувствовала откровенный дискомфорт. Синяки и царапины на руках только прибавляли вопросов, ответы на которые память старательно продолжала прятать.       Это ли послужило мотивацией — непонимание и потребность найти ответы. Не задерживаясь на больничной койке, она наспех оделась, на ходу заправляя полы рубашки в юбку, и выскочила в коридор.       Караномори ее помятый вид ничуть не удивил - ожидаемо, в свете последних событий, а вот первый же вопрос озадачил своим содержанием.       — Шион, что произошло? — решительно потребовала ответа Аканэ.       — Я думала, это ты мне расскажешь, — с огорчением откинулась на спинку стула аналитик. — Я глазам своим не поверила, когда Гиноза выстрелил в тебя из доминатора в торговом центре. Не каждый день такое увидишь. К слову, твой коэффициент преступности был завышен донельзя, потому доминатор на тебя и сработал. Так что, считай, тебе повезло. Еще бы пару пунктов - и ты бы сейчас тут не стояла.       — Гиноза. Стрелял в меня? Почему я ничего не помню?       От попытки придать ясность последним воспоминания виски сдавило, отдавшись приступом головокружения. В горле вмиг пересохло. Твердая опора под ногами пошатнулась, сменившись мягкой обивкой дивана, но в памяти по-прежнему оставалось пусто. Словно зияющая пропасть между привычным вечером и пробуждением от писка медицинской аппаратуры в палате.       — Выпей, немного полегчает, — Шион протянула пластиковый стаканчик с горьковатой жидкостью, от первого же глотка которой Аканэ подавилась приступом кашля. — По завершении эфферентной терапии твой цветовой фон нормализовался до светло голубого, поэтому реабилитация не понадобится.       Закрыв глаза, сквозь накатывающийся волнами гул, Аканэ слышала, как Караномори связалась с Гинозой, в язвительной форме рассказав о самочувствии подопечной, не забыв упомянуть о рухнувшей надежде получить новые сведения из уст потерпевшей. После сочувствующе вздохнула, глядя на постепенно приходящую в себя девушку, и застучала по клавиатуре, еле слышно щелкнув зажигалкой.       Горечь лекарства сменилась в памяти вкусом кофе, после рабочей усталостью, еще навязчивым напоминанием об ужине от домашнего секретаря. Потом был разговор. Оборванный разговор и слова Ирит, касательно дела об убийстве неизвестной. На этом моменте картинка в воспоминании замерла, вновь повторилась, заполнившись переливами ярких красок, привлекая внимание к важности произошедшего. Еще секунда - и появившаяся ясность сознания отбросила все на задний план, заставляя раскрыть глаза, чтобы обнаружить отсутствие устройства связи на запястье. Настолько привычное, что заметить его пропажу удалось не сразу.       — Шион?!       — М?       — Как долго я была без сознания?       — Почти три дня, но не стоит волноваться, ты ничего не пропустила.       — Ты не знаешь где мой коммуникатор?       Пальцы замерли, оставив незаконченной строку в заполняемой медицинской карте, и снова, как ни в чем не бывало, продолжили с прежним темпом.       — Я уж боялась, ты и не спросишь. Он у Гинозы. Мы решили, что будет лучше, если улика, способная обнаружить Шинью, будет находиться подальше от глаз остальных. Ты же не возражаешь?       Ожидание было вознаграждено сполна. Аканэ, прежде чем внятно сформулировать вопрос, вскочила со своего места, выдавая всю сокрытую правду появившимся легким румянцем на лице.       — Откуда вы узнали? — не сдержавшись, прошептала она, и так догадавшись о стандартной процедуре проверки телефонных звонков для выявления причин изменения цветового фона.       — Ну надо же! — развернувшись к Аканэ, уперлась в колени Шион, — а я все думала, когда же ты решишься? Такого красавчика ухватила! Я могу поспорить, в постели он много чего интересного показать может. Тебе повезло.       — Исполнитель Караномори!       Повышенный тон голоса слегка остудил азарт аналитика, но, тем не менее, вины в ней так и не появилось.       — То, что происходит между мной и Когами, вас не касается.       — Значит, я права и между вами все-таки что-то есть? — довольно подмигнула она.       — Я не собираюсь отвечать на подобные вопросы.       — Да брось, и это вся твоя благодарность за мое молчание?       — Кому еще известно, что мы… созванивались?       Поняв, что собеседница не настроена делиться пикантными подробностями, даже пойманная с поличным, Шион вернулась к последней строчке медицинского отчета, продолжив набирать замысловатые слова.       — Гино просил помалкивать об этом, знаешь, не в моих интересах ему возражать, да и у нас есть проблемы посерьезнее, если, конечно, тебе уже стало лучше.       — Да, верно, — закрыв глаза рукой, Аканэ вернулась на диван, стараясь не думать о последствиях вскрывшейся правды.       — Гиноза… Я уверена, у него были веские причины применить против меня доминатор. Почему же я ничего не могу вспомнить?       — Когда тебя принесли сюда, первое подразделение попробовало пойти по горячим следам, но им мало что удалось узнать. Взгляни.       После отчетливо выделившегося удара по клавише, на мониторе появился кадр, вырезанный из записи видео съемки наружного наблюдения. Подъезд ее жилого дома и мужчина в неприметной робе с эмблемой компании, которая занималась обслуживанием централизованных систем придомовой техники. Ракурс довольно неудачный и лица почти не видно, лишь общее представление. Кадр дрогнул, и мужчина, неся в руках какую-то коробку, садится в автомобиль с все той же эмблемой и уезжает.       — Опережая твой вопрос, скажу лишь, что в ночь твоего «странного поведения» камера не работала, а эта запись сделана за неделю до того события.       — Какое отношение этот человек имеет к случившемуся?       — Компании, как эта, имеют контракты с жильцами домов и осуществляют периодическую проверку всего оборудования, пока их нет дома. Благодаря нашим милым криминалистическим дронам удалось выяснить, что именно этого человека стоит благодарить за примеси в кофейном аппарате у тебя дома, из-за которых ты и вела себя так странно в последние дни.       — Хотите сказать, что меня отравили? Но я ничего не замечала.       — Так и было задумано. В моей практике это первый подобный случай применения лекарственных препаратов для затемнения психо-паспорта. Отследить по составу возможности нет, этого человека в компании никто не узнал, а грузовик - так вообще испарился, как выехал на окружную трассу. Проще говоря, все ждали, когда ты придешь в себя, — тут она вздохнула, заметив, что оставленная сигарета, дотлев в пепельнице, испустила последнюю струйку дыма, — тебе будет непросто все это объяснить шефу Касей.       Бессилие, когда речь идет о собственном «я», не шло в сравнение с ситуациями, в которых имели место быть иные участники происшествия. Первый же вопрос, который задала Караномори при виде пришедшей в себя потерпевшей, как раз подразумевал под собой такой случай. За те три дня, минувших с последнего воспоминания, у расследующих ее дело не оказалось нужного количества улик, чтобы с уверенностью объяснить случившееся. Они до сих пор нуждались в ее показаниях. Без них, так же как и без подозреваемых, в ее дело закрадывался претендент, ставивший под сомнения работу Сивиллы, а значит, нападение на сотрудника Бюро становилось приоритетным.       — Шион, а что если попробовать процедуру извлечения памяти?       — Сейчас это не даст результатов. Понимаешь, твоя память подверглась медикаментозному вмешательству — нельзя спроецировать то, что ты вообще не помнишь. Может, со временем, когда ты вспомнишь хоть что-то, но в твоем случае я бы вообще не рекомендовала этот метод.       — Ясно, — опустив глаза, Аканэ, морщась, залпом допила оставшуюся в стакане жидкость и поставила его на стол. — Спасибо.       — Шимоцуки и Яёй проверяют еще одну версию по убийству неизвестной в префектуре Кохайдо, — услышала она вслед, уже дойдя до двери, — так что Гино в кабинете сейчас один, удачи.       Привести себя в порядок удалось только спустя некоторое время. Аканэ отчего-то очень не хотелось опять оказаться в неудобном положении, теперь уже перед Гинозой, в преддверии явно неприятного для обоих разговора, который грозил перерасти в воспитательную беседу. Потому ей приходится ненадолго задержаться, чтобы раздобыть сменный комплект одежды и пару спортивной обуви, предназначенных для тренировки в спортзале.       Три дня были слишком большим сроком, чтобы оставлять Когами в неведении. Какого ему теперь там, ей приходилось только гадать. Когда он беспричинно пропадал в назначенное время, она не находила себе места, сотней нелепых объяснений оправдывая его. Терпела, как назло, медленно тянувшиеся часы, приближавшие новый сеанс связи, и все продолжала себя успокаивать. Наверное, ему было не легче. И если в ее силах перестать терзать его разум и сердце, она не должна откладывать и, нарушив им придуманные правила, самой набрать его номер, также, как и он когда-то, успокоив простым «привет». Но для этого нужно было вернуть коммуникатор, убедить Гинозу, что это ее взвешенное решение, которое не повлечет за собой последствий, а главное - уговорить его молчать. Не единожды наблюдая покровительственное поведение сначала, как старшего следователя, после, как друга и исполнителя, было совсем не сложно предугадать что ее ждет, труднее будет заставить его принять правду и уговорить не вмешиваться.       Именно с такими мыслями она подошла к кабинету и именно опираясь на эти доводы, молча вошла внутрь.       — Я задам тебе всего лишь один вопрос, — Гиноза ждал ее на своем рабочем месте. Не торопясь встретиться с ней взглядом, он лишь отстранился от экрана монитора, чувствуя, как девушка молча проходит у него за спиной, — прежде чем ответить, прошу тебя, хорошо подумать.       — Хочешь узнать серьезно ли у меня все с Когами? — поддержав его настрой, сразу же спросила она, пройдя и прислонившись к соседнему столу, за которым когда-то сидел виновник зарождающегося разговора.       Дискомфорта не было. За последние месяцы частые беседы натренировали не чувствовать уязвленность сказанными словами, а видеть в них реальное желание оказать помощь или поддержку. Это делало общение более свободным, дозволительным, но все же не на столько, чтобы заводить разговоры, касающиеся дел сердечных. Но и эта тема все же нашла свое время и причину. Отпираться от очевидного, когда против нее была столь серьезная улика, обозначенная Шион, Аканэ не собиралась. И если с Караномори все можно было уладить, правильно подобрав стиль общения, от расспросов Гинозы так просто не избавиться. Не получится.       — Нет. Я лишь хотел узнать, уверена ли ты, что он непричастен к произошедшему? Но коли ты сама об этом заговорила… — Гиноза оторвался от созерцания диаграмм и, развернувшись в сторону Аканэ, пристально уставился на девушку, — я много раз тебе повторял, что не стоит сближаться с исполнителями и ты все равно меня ослушалась. Неужели ты думаешь, что из этого что-либо может получиться?       — Гино, хочешь сказать, что мне не стоило к тебе приходить?       — Ты прекрасно понимаешь, что я хочу сказать, — поубавив свой пыл, он, догадавшись о терзающих девушку мыслях, вновь развернулся к компьютеру. — Караномори, должно быть, уже успела рассказать тебе, что произошло?       — Да. Никогда бы не подумала, что в собственном доме мне может угрожать опасность.       — Ты ведь понимаешь, почему я связываю эти два случая?       — Не нужно, Гиноза, он ни при чем.       «Хотелось бы в это верить».       Коммуникатор оказался на краю стола, почти незаметным движением пальцев механической руки. Лишь тихий лязг звеньев браслета заставляет Аканэ обратить на это внимание. Она тянется к устройству, буднично опоясывая запястье, пробегает подушечками пальцев по активаторам, но не торопится подключаться к сети, все же оборачивается.       Гиноза мог думать, что угодно, строить необоснованные выводы, предполагать, догадываться, но лезть в личную жизнь инспектора у него не было ни возможности, ни права.       — Мне пришлось его отключить, — отвечает он на немой вопрос, — Когами может быть очень навязчив.       — Ты с ним разговаривал?       — Недолго. Я не тот, кого он надеялся услышать.       И эта заинтересованность заставляет его улыбнуться. Впервые за последние несколько дней.       — Давным-давно он приносил мне одни проблемы, похоже становиться проблемой инспекторов - его излюбленное занятие.       Улыбка от точно подмеченной колкости скользит и по ее губам. Кивнув в ответ и набравшись решимости, она подключает устройство к сети, слыша характерный писк. Видит множество всплывающих окон, отчеты о пропущенных сообщениях, звонках, событиях. Ей приходится уделить этим голографическим образам все свое внимание, чтобы разобрать скопившийся хаос, Гиноза же закрывает глаза и неосознанно вздыхает, задумываясь о том, как легко разрушить невидимую связь простым упоминанием о человеке, на которого так сложно положиться в трудный момент.       Среди множества ненужной информации Аканэ различает знакомый ID номера, как и ранее приуроченный к вечернему сеансу связи, тянется набрать ответный вызов, но одергивает себя, разом отключая все всплывшие окна. То, что Гиноза теперь знает о нем, о них, еще не означает, что ему нужно знать и о содержании этих разговоров. Она также безучастно разворачивается и выходит из кабинета. Достаточно медленно, чтобы не вызывать подозрения у случайных прохожих, но все же ускоряет шаг, обходя встреченных на пути людей.       Найдя укромное местечко, она торопится сделать первый в своей жизни исходящий звонок на его номер. Два касания и круговое движение пальца в воздухе, вызывающее список непринятых вызовов. Еще одно движение, и тишина. Секунда, две, три. «Абонент недоступен, попробуйте связаться позже».       — Нужно дождаться вечера, — вслух успокаивает она себя.       Такая неизвестность пугает похуже обоснованных причин и, чтобы не заострять на этом внимания, Аканэ резко выдыхает и вновь трясет головой, теперь уже выгоняя совсем другие мысли.       «Предупреждение о повышенном уровне стресса. Метрополитен, станция Ятогава, линия Гинза, обнаружен показатель психо-паспорта превышающий норму. Немедленно направить на место исполнителя, в сопровождении дежурного инспектора».       По возвращению в кабинет, Гинозы там не оказывается. Нет никого, кто обычно занимал свои рабочие места, но лежащая на столе инспектора Шимоцуки папка с присвоенным именем «Убийство неизвестной», становится неплохим компаньоном желавшему отвлечься детективу. Фотографии, первичный анализ, показания единственного свидетеля и построенная симуляция возможной внешности с использованием различного макияжа, прически и цвета волос. Под файлом в графе «Имя» ожидаемо стоял прочерк.       В памяти вновь всплывает тот день. Утренний вызов, непонятная усталость, отголоски обыденно проведенного вечера. Чтобы понять, что произошло, ей бы стоило разобрать собранные за три дня улики, но взамен этого Аканэ обращается к компьютеру, быстро пробегается по составу горючей жидкости и анализу не выгоревших кусочков одежды.       «Синтетической составляющей очень мало. В основном - это натуральная ткань. Явно сшито на заказ. Не каждый может себе такое позволить».       Видит, не обративший на себя внимание до этого, факт - отсутствие всяких электронных устройств.       «Преступник мог избавиться от телефона, чтобы у нас не было возможности отследить местоположение жертвы, узнай мы о похищении чуть раньше. Означает ли это, что у нее большой круг общения и исчезновение этой девушки вызовет много вопросов? Тогда почему до сих пор в списках пропавших не числится никого с подобным описанием?»       Аканэ понимала, что теперь не затуманенный лекарственными препаратами мозг совершенно верно ведет цепочку логических суждений. Она слышала себя, свой внутренний голос, одобряла правильно появляющиеся вопросы. «Буква „А“ в круге, где-то рядом…» — подсказывает ей подсознание слова Ирит, и после быстрых движений пальцев по клавиатуре, на экране группируются все снимки с противоположной от места убийства стены.       «Как она могла узнать?»       На заданный себе вопрос ясное сознание отвечает незамедлительно набором косвенных улик из слов, образов, воспоминаний.       — Она была навигатором, — уже вслух. Утверждение.       Иначе объяснить отсутствие всплеска стресса в этом районе, любви девушки к «настоящему», множественные переломы и недостаток медикаментозное своевременного лечения в прошлом и еще много чего, так просто не получалось. Сразу же занявшее свое место в списке подкрепленных опытом доводов утверждение становится единственно верным выводом.       «Значит ли это, что мотивы убийцы могут быть связаны с ее прошлым? Или…» — ход мысли резко меняет свое направление, памятуя о возможностях таких людей: «Что навигатор делала в Токио?»       Анализируя всю скопившуюся информацию, Аканэ добавила для себя результаты поисковых систем на запрос значения буквы «А», обведенной в круг. Конечно предлагаемый ответ, подразумевающий символичное обозначение словосочетания «Анархия — мать порядка», авторства французского политика Прудона, жившего в девятнадцатом веке, ее мало устроил. Скорее, это значило что-то специфическое, связанное с прямой деятельностью таких людей, о котором, по понятным причинам, узнать из «сети» не получится. Ответ могла дать Ирит, ну или Когами, с мыслью о котором Аканэ вновь с тоской покосилась на коммуникатор.       Так или иначе, это все были предположения. Конкретику на косвенных доказательствах выстраивать не имело смысла, это могло увести расследование по ложному пути. В памяти Бюро еще оставалось свежо воспоминание о проблемах вызванных неординарными способностями Макишимы Сёго, если она вот так просто расскажет про навигаторов, это может навлечь еще больше неприятностей, одними слухами и выдумками всколыхнув истинные людские качества. Опять.       Буднично раздавшееся оповещение о заступлении на пост нового дежурного инспектора воспринимается Аканэ, как личное разрешение покинуть офис и подумать, наконец, где бы ей стоило провести ночь. Конечно, мысли о ночевке на месте преступления никак не вписывались в правила безопасности, которые должна была соблюдать жертва покушения на убийство, но других вариантов под рукой не было. Успокаивало лишь то, что квартира была тщательно осмотрена в ее отсутствие. Это означало, что, по крайней мере, аналогичный способ, использованный преступником, против неё, уже не применят. С другой стороны, дома есть все необходимое, чтобы привести себя в порядок после нескольких дней проведенных в палате, значит, так или иначе, наведаться туда все равно придется.       — Просто постарайся сегодня не задерживаться на работе и доберись до дома раньше обычного. Поверь, так будет лучше для всех. Для тебя особенно, — вдогонку к ее выводу рекомендует Гиноза, уставшим голосом из коммуникатора.       Поначалу это предложение из его уст ей кажется странным, но перечить или как-то комментировать она не решается, сразу соглашаясь. Аканэ лишь пожимает плечами, не пытаясь уловить суть его настойчивости, и первая заканчивает разговор, на радость исполнителя.       Правильно ли он поступил, Гиноза старается не думать. Покидая фургон, возвратившись с выезда, он только надеется, что Когами сдержит свое слово, и к завтрашнему дню инспектор Цунэмори перестанет витать в облаках и спустится на землю. Веры в это, конечно, было мало, но тем не менее, предпринять что-то большее сегодня он не решался. Не в его положении решать, как жить другим, а вот Аканэ на это все еще была способна.       Когда ей удается добраться до дома, на улице уже стемнело. Дневное тепло в преддверии приближающейся весны вновь сменилось еле ощутимым морозом, и пробегая в своей легкой одежде до подъезда, ей приходится обнимать себя руками, торопясь вновь вернуться в отапливаемое помещение.       С порога же ее мысли полностью погружаются в последние воспоминания проведенного тут вечера. Беспорядок на кухне и раскуроченная кухонная техника, кусками проводов торчащая из стены, только усугубляют и без того поникшее настроение. Она из последних сил заставляет себя отправить заявку в службу доставки еды и, стягивая на ходу пиджак, направляется в спальню, чтобы наконец переодеться в домашнее. Голографическое оформление остается выключенным. Средь серых стен комнаты не остается ничего, что могло бы вызвать тревогу, только у самой двери в свою комнату ее касается незримое чувство постороннего присутствия. Ощущение, схожее с предчувствием опасности, из-за которого каждый последующий шаг становится почти бесшумным. Осторожно приоткрывая дверь, она заглядывает внутрь.       Первые же предположения оказываются обоснованными. Здесь она не одна. Пусть и в полумраке, но Аканэ отчетливо удается разглядеть мужскую фигуру на собственной кровати. Уткнувшись в подушку, поджав под себя ноги, ее гость мирно спит, еле слышимым равномерным дыханием нарушая тишину. В скудном освещении у нее с трудом получается различить явно атлетическое телосложение, темные взъерошенные волосы, изнуренный вид, но продолжая опасливо присматриваться, она все больше начинает бояться ошибочно принять желаемое за действительное.       — Шинья… — то ли вопрос, то ли утверждение.       От произнесенного имени он сразу же просыпается. Смотрит на силуэт девушки все еще не уверенный, что это уже наяву и понимая, что сам не заметил, как уснул на чужой кровати, неловко приподнимается на локтях.       — Прости, я кажется задремал, — буднично садится, потирая заспанные глаза.       Усталость последних дней все же взяла верх в тиши чужого дома. А ожидание, несколько часов наедине с самим собой, своими мыслями и опасениями, вымотало остатки сил.       — Я…       Аканэ же, наоборот, еще с минуту назад жаждущая только покоя, забывает о всех своих планах на вечер. Теряется, поддавшись удивлению. Останавливая себя от секундного порыва кинуться к нему в объятия, чтобы не показаться спустя столько времени разлуки все той же не повзрослевшей и наивной девочкой. Силится подобрать нужные слова. Получается лишь каламбур в голове и несуразная фраза, оставшаяся не законченной. Осознание опасности растворяется в радости от встречи и уходит на второй план. Остается только не отпускающее удивление и некое смятение, от которых каждое последующее слово и действие кажется чем-то нелепым и настолько неуместным, что ей приходится опустить голову, чтобы спрятать свою глупую улыбку, никак не желавшую сходить с лица.       — Мне следовало сообщить заранее о своем приезде, — встав нарушает тишину Когами, наблюдая ее смущение, — но у меня не было возможности связаться с тобой.       — Кое-что произошло, но уже все в порядке.       — Уверена?       Чтобы убедиться в реальности его присутствия, она, отринув все предрассудки, прижимается к нему, чувствуя крепкое объятие на своих плечах. Зарывается носом в его рубашку, ощущает еле заметные нотки никотинового дыма. Погружается в воспоминания последних теплых дней, проведенных в Дедале, прогоняя тревогу, мучающую весь последний день.       — Теперь да, — слышится ее голос у самого его сердца.       Он же стоит, молчаливо наслаждаясь моментом, чувствуя в ней потребность поверить в правдивость своего присутствия. В его руках, не боявшаяся, не думающая о последствиях. Нисколько не изменившаяся, по-прежнему открытая, не скрывающая своих чувств, она, словно олицетворение всего хорошего, что он перестал видеть в людях, живя на материке. Это подкупало и одновременно заставляло не поддаваться искушению, вновь оказавшись рядом.       — Я приехал, чтобы помочь тебе с расследованием убийства в префектуре Кохайдо, надеюсь, я не опоздал?       — Думаешь, я без тебя не смогу справиться, — продолжая прижиматься, отвечает она, не желая разрывать объятий, — все еще считаешь, что меня нужно защищать?       — Мне кажется, ты будешь не против.       — Знаешь, Гиноза думает, что от тебя проблем больше, чем помощи.       — Тогда позволь доказать тебе, что он ошибается.       Прежде, чем взять оказавшуюся перед ее носом записную книжку, ей приходится незаметно смахнуть с глаз выступившую влагу. Мимолетное движение, легким касанием руки, из-за которого Шинья отворачивается, чувствуя свою вину. Аканэ же переносит свое внимание на подарок, быстро пролистывая каждую страницу старательно сделанных записей. Разобрать получается с трудом и ей ничего не остается, как наконец включить освещение, разрушая очарование момента.       Схемы, термины, числа. Наблюдения и факты, информации настолько много, что она погружается в каждую страницу, сверяясь со своими выводами, сделанными ранее в кабинете.       — Тот, кого ты ищешь, относит себя к охотникам, людям которые ставят своей целью искоренение навигаторов, — не тратя времени, начинает Шинья, видя заинтересованность своими записями. — Думаю, они хотят завершить начатое. То, что война уже закончилась, их мало волнует.       Резко подняв на Шинью глаза, борясь с проснувшимся профессиональным интересом, она хочет задать следующий вопрос, но останавливается. При ярком освещении разглядеть ночного гостя получается лучше, и ей вновь становится неловко, видя его изнуренный вид.       — Ты, должно быть, голоден, — первое, что приходит ей в голову, вспоминая о гостеприимстве и обязанностях хозяйки, — скоро привезут еду.       Ее намерение останавливает серьезный и в чем-то извиняющийся голос:       — Аканэ…       Тогда все становится на свои места, возвращая ее на землю.       — Ты ведь не собирался оставаться, так?       — Прости, — вновь извиняется он, уже не отворачиваясь, видя непонимание на ее лице, — чем дольше я нахожусь рядом, тем опасней становлюсь для тебя.       — Но почему? Мы столько времени провели в Дедале и это никак не повлияло на…       — Это другое. Ты забываешь, что я беглый преступник, а это значит, утаивание любой информации о моем местонахождении повлияет на твой психо-паспорт.       За повышенной интонацией в голосе не сложно распознать желание остаться рядом. Оба смотрят друг на друга, пытаясь принять правду. Причина, из-за которой не хочется тратить драгоценное время на бессмысленные споры, по-прежнему разделяет их, даже находящихся на расстоянии вытянутой руки, мешая прикоснуться и в полной мере насладиться моментом близости.       — Куда ты пойдешь, уже поздно.       В голове прокручиваются только пара мест, где можно было бы переночевать, но вслух отвечать он не хочет. Вздыхает, пряча руки в карманы, поражаясь ее заботе.       — Подумай сама, я столько времени скрывался, прежде чем выбраться с острова. Мне не составило особого труда перебраться сюда с материка. Неужели ты думаешь, что за меня стоит волноваться?       — Да, — тихо ухмыляется она в ответ его наигранному негодованию, — вряд ли ты бы стал рисковать, чтобы добиться своего.       — Что же, пожалуй, ты изучила меня достаточно хорошо.       Что-то говорить дальше не имеет смысла. Она, поняв все, уступает ему дорогу, он же, задержавшись на мгновение, проходя мимо, пытается оставить в памяти ее все еще улыбающееся лицо.       — Изучи данные, что я тебе привез и раздобудь копию дела, чтобы я мог его проанализировать.       — Командуешь?       — Наставляю.       — Хорошо, — соглашается она, направляясь следом, — когда мы вновь сможем увидеться?       — Я буду недалеко, поэтому постарайся больше не отключать коммуникатор. И еще. Мне пока не совсем ясно, был это один человек или к убийству причастна целая группа, поэтому, если почувствуешь что-то неладное, дай знать. Я приехал не отсиживаться, следовательно либо работаем вместе, либо я все сделаю сам, а тебе опять придется меня ловить.       Чтобы доказать правдивость своих возможностей, он, словно волшебник на праздничном представлении, раскрывает перед ней ладонь, показывая корпус ПНР. Шинья не сомневается в том, что Аканэ узнает это устройство, поэтому оставляет увиденное ею без комментариев. Наблюдает, как она с любопытством смотрит на меняющиеся на табло значения, после, как ни в чем не бывало, сжимает его в кулаке и убирает обратно в карман.       — В следующий раз я покажу тебе на деле, как оно работает, а пока мне лучше уйти.       Прощаться никто не торопится и, понимая неизбежность намеченного, Когами берет инициативу в свои руки. Поспешно открывает дверь и так же скоро выходит наружу, оставляя в нерешительности провожающую взглядом девушку, одну.       Все происходит настолько быстро, что с щелчком дверного замка от моментов пережитого не остается и следа. Чужое присутствие ароматом табачного дыма исчезает, как и нежданный гость, растворяется вместе с остатками сил, возвращая усталость и прежнюю измотанность. Если бы не так и оставшийся в руках блокнот, она могла бы поверить в то, что встреча и разговор ей попросту привиделись, но белые листы и торопливый почерк на них ясно давали понять, что она вновь ошибается. И на этот раз не только в ощущениях.