Сириус и Солнце

— Гарри, — шепнула девушка, легонько коснувшись его плеча. — Да. — Ты спишь? — Нет. Что ты хотела, Магдалена? Парень повернулся на другой бок, чтобы посмотреть ей в глаза (и снова увидеть, как она смущается). — Ты никогда не рассказывал мне про созвездия, — отведя от него взгляд, заявила Магдалена. — Хочешь, чтобы я рассказал? — Да, — губы Гарри изогнулись в улыбке (на самом деле он был жутко удивлен). Гарольд стал перечислять в голове все созвездия, которые только знал/помнил/плохо помнил, и остановился на последнем. — Гидра. — Я слышала о ней. — Да. Это самое длинное из созвездий. В его состав входит четырнадцать ярких и сто тридцать слабых звезд, — он вздохнул. — А истории у всех созвездий одинаково скучные. — Но ты любишь это. Гарри отрицательно покачал головой. — Я люблю звезды, Магдалена. Девушка нахмурилась. — Но разве не потрясающе, когда на темно-синем бархате звезды превращаются во что-то прекрасное? — Это удивительно, — согласился парень. — Но я люблю только звезды, а не то, во что они превращаются. Тогда у Магдалены проскользнула мысль о том, что Гарри ее не совсем понял, но спорить не стала. Сегодня день для нее был по-настоящему удивительным, потому что Гарри ни разу не упомянул сегодня что-то про темно-синий бархат. — Ты странный, — улыбнулась она. Ее рука потянулась к его щеке, чтобы убрать волосы, которые мешались ему. Гарольд вздрогнул (он всегда вздрагивал от ее холодных рук). — Я обычный, — он убрал ее руку от своего лица (только через секунду он понял, что сделал это слишком резко). Он встал с кровати и подошел к столу, где лежали все его чертежи, исписанные блокноты, испорченные ручки, циркули и множество всякого хлама, который Гарри всегда для чего-то использовал. Девушка присела на краешек кровати и заправила выбившуюся прядь светлых волос за ухо. — Знаешь, Магдалена, — он фыркнул. — Я ненавижу тебя. Он скривил гримасу отвращения, когда посмотрел на нее. — Ч-что? — Гарри никогда не доводил ее до слез (точней, доводил, но только он не знал об этом). — Я просто ненавижу тебя. Гарольд хотел что-то добавить, но не успел, заметив, как на щеках Магдалены появились слезы. Он выдохнул. А девушка молчала (тихо плакала). Гарри не умел извиняться. Он умел заваривать чай. Один для себя, а другой — для Магдалены. Гарри знал, что она любит только сладкий чай, а он без сахара и покрепче. Гарри не умел благодарить и извиняться. Поэтому он улыбнулся и спросил: — Может, чаю? Все было совершенно по-другому. Гарри не договорил то, что хотел сказать (потому что растерялся, когда увидел ее слезы). Гарри ненавидел Магдалену, потому что она заставляла его сомневаться и быть неуверенным в чем-то (Гарри всегда был уверен. Во всем). Он ненавидел ее, потому что каждую ночь; каждый день; каждую секунду он начинал сомневаться в том, что любит только темно-синий бархат (а не ее).