Я хочу...

Закончилось очередное шоу. Изнеможенные танцоры разбежались по своим гримеркам, чтобы передохнуть и смыть адскую усталость. Юля шла, еле перебирая ногами. Сегодня для нее на этом шоу все завершилось: она выбыла. Да, она была жутко расстроена, слезы рвались наружу, но она была очень сильной девушкой, поэтому, нацепив улыбку, шла, гордо подняв подбородок. Она понимала, что, возможно, не самый сильный танцор в команде Мигеля, но тот факт, что она состояла в восьмерке лучших танцовщиц бодрило, но не настолько сильно, насколько бы того хотелось. Алиса Доценко осталась в проекте. Она достойна этого. И Юля это понимает, но ничего не спасает от надвигающихся слез. Вокруг нее, словно рой пчел, кружились режиссеры со своими камерами, вопросами и словами поддержки. А Самойленко этого не надо – нужна только тишина и одиночество, она привыкла справляться со своими проблемами самостоятельно, но на этом проекте это невозможно, вокруг тебя снуют люди, много людей. Она с трудом дошла до гримерки и с выдохом открыла дверь, обрубая папарацциям материал, который они надеялись получить. Зайдя в комнату, она поняла, что в ней никого, а точнее Антона, скорее всего они с остальными ребятами радуются тому, что прошли дальше, сейчас это ей было как раз на руку. Она повернула ключ в двери и уселась на кресло, закрыв лицо руками. Юля, наконец, дала слезам волю, но всхлипы все же подавляла, чтобы никто за дверью ее не услышал. Вдруг ручка дернулась, девушка удивилась, похоже, у Антона праздник закончился. Она встала с кресла и убежала в ванну, не желая показывать ему свои слезы. Хотя, он видел и слышал их не раз, он друг, поэтому Юля доверяет ему, а он всегда подбирает нужные слова, но это не тот случай. У Пануфника свой ключ от гримерки, поэтому, спустя пару мгновений, он стоял в комнате, держа в руках две кружки с чаем; поставив их на стол, он подошел к дверям ванны и настойчиво постучал. - Я отошел за чаем, а ты уже закрылась на сто замков. Неужели ты так расстроилась, Самойленко? – с легкой ухмылкой произнес Антон. – Ты же знаешь, что ты самая лучшая? В ответ на его речь он услышал всхлип, прорвавшийся сквозь журчание воды. Она встала с бортика душевой и подошла к двери, припав к ней щекой. Она тяжело дышала, поэтому Антон сразу же ее услышал. - Тянешься ко мне, да? Если откроешь дверь, будет легче, - в собственной манере говорения произнес Антон, постучав по двери. Он хотел прислониться, но понял, что, если Юля все-таки решится открыть дверь, то ему прилетит по носу и может испортить его, уже достаточно известное, личико. Юля наконец-то по-настоящему улыбнулась с того момента, как сошла со сцены. У Антона всегда получалось развеселить девушку, хотя нельзя сказать, что она часто ходила угрюмой. Это точно нет. Юля – очень позитивный и светлый человек, от нее исходят лучики солнца, которые она дарит абсолютно всем окружающим ее людям, однако и таким человечкам, как рыжая, требуется поддержка. Самойленко потянулась к дверной ручке, чтобы отворить дверь. - Ты умеешь убеждать, - тихим голосом произнесла Юля. Ее макияж был размазан по лицу: тушь расплылась, и теперь под глазами девушки был раскрас, как у ведьмы, а ее пурпурная помада вышла за контуры губ. - Прекрасно выглядишь, - иронично произнес парень, вздернув брови и немного выпучив глаза. Юля вздохнула и прошла в ванну, она не желала выходить в гримерку, там было слишком много лишнего пространства, а в этом состоянии эта пустота в большой комнате на нее слишком давила. Девушка снова подошла к бортику душевой кабины и уселась, подтянув к себе колени и уложив на них голову. Она опять хотела отдаться рыданиям, но Антон не позволил. - Неужели ты расстроилась, рыжая? – усмехнулся парень и повторил свой вопрос, приземлившись напротив девушки на корточки. - Ты никогда меня так не называл, - подняла голову Самойленко. Ей было очень уютно в компании Антона, она говорила это все, не скрывая, но есть кое-что, чего она не договаривала перед камерами. Это чувство и сама Юля не могла объяснить, но знала, что от этой трепетной эмоции исходит невероятное тепло, согревающее душу. - Чего ты расплакалась, Самойленко? – грубовато, но с мягкой интонацией спросил парень. - Я бы посмотрела на тебя, - отвела взгляд девушка. - Я одержу победу, поэтому не увидишь, - пожимая плечами, ответил Антон. - Ты так уверен в себе… - И тебе бы следовало, - подмигнул Пануфник. – Что тебе поднимет настроение? - Ты действительно хочешь знать? – хитро спросила Самойленко. на ее глазах уже не осталось слез, да и плакать-то не хотелось, рядом с Антоном она хотела только улыбаться и радоваться каждому мгновению, проведенному… с ним. - Хочу, - закусив губу, произнес Антон и приблизился к лицу рыжеволосой. Он догадывается, давно догадывался, более того – сам хочет того же, никто из них не делал первый шаг. Хотя нет. Их отношения можно было назвать танцем: каждый делает смелый выпад, в то время, как второй другой делает шаг назад, много поддержек, которые сближают и заставляют доверять другу. Теперь настала пора кульминации их танца отношений, перед ним встал выбор: остаться вместе или разойтись по разным углам, но судя по лицам обоих танцоров, выбор был абсолютно очевиден. - Поцеловать тебя, - на одном дыхании произнесла девушка. Антон довольно ухмыльнулся и приник к губам Юлии. Ее губы были сладкими, но отдавали чем-то соленым, скорее всего, из-за недавно выплаканных слез. Юля положила руки на шею парня и прижалась к нему настолько, насколько позволяли их положения. Пануфник взял рыжую за талию и, приподняв, уложил на себя, падая назад на холодный кафельный пол. Юля отстранилась от него и тихо спросила: - Ты закрыл дверь, а то люди… - она не успела договорить, как Антон заткнул ей рот поцелуем. Юля недовольно что-то пробурчала, но все же поддалась ему, растворяясь в его объятиях. - Да пусть думаю, что хотят, - нехотя оторвавшись от поцелуя, ответил парень, но Юля не дала сказать ему еще что-либо, снова прильнув к его губам. Теперь ничего вокруг не существовало, только два влюбленных человека и страстный поцелуй, по своей настойчивости и переменчивости напоминавший жаркий танец – танго. В этот момент окружающий мир приобрел новые цвета, а ощущения так обострились, что каждое прикосновение можно было сравнить с разрядами тока – такие обжигающие, но одновременно с этим – безумно приятные. Два танцора попались в эту тягучую паутину страсти с щепоткой похоти и теперь у них не получится выпутаться, да они и не хотят особо. Поцелуй затягивается на минуты, а может, мгновения, а может, часы. Никто не знает. И сейчас Юле и Антону не мешают даже яркие вспышки камер и перешептывание папарацций, ведь Пануфник все-таки не закрыл дверь.