Нелепые ситуации

Женя не любил лифтов, особенно, если это всего второй этаж, предпочитая сбежать по ступенькам. Но сейчас он безнадежно опаздывал на вечерний тренаж, и Гараничеву показалось, что иных вариантов у него и нет. Пришлось мучительно ожидать, когда откроются заветные дверцы - на самом деле, конечно, не прошло и минуты, но Женя нервно топтался на месте. Он сразу метнулся внутрь, не заметив, как в то же время в лифт юркнул еще один биатлонист. Лишь когда двери, наконец, закрылись, Евгений мельком взглянул на бородатого мужика слева - бельгиец Рёш*. Порядком выше него, крупнее, да и старше. Михаэль был при полной экипировке, за исключением винтовки, ведь носить за него лыжи, конечно, больше некому. О Рёше витало множество слухов, но лично с ним Евгений никогда не пересекался. О своем отношении к нему ничего конкретного сказать не мог. Чисто как биатлонист он посочувствовал Михи, вынужденному не просто тренироваться в одиночку, но и проделывать большую часть подготовки типа тестирования и смазки лыж, обеспечения самого себя патронами и прочими мелочами, играющими, на самом деле, важную роль. Только многоопытному спортсмену под силу переключиться с вольготных условий, что есть у ведущих сборных, одной из которых принадлежал и Рёш, на практически самостоятельное планирование, обеспечение и тренировки. Тем временем, сам бельгиец отреагировал на Гараничева сухим кивком головы и уставился перед собой. Да и Женя не особо стремился здороваться и общаться с ним. Встретились – и ладно, что с того? Внезапно лифт резко тряхнуло, и движение его прекратилось. Свет, к счастью, не погас, но Жене от этого было не легче. Михаэль стоял ближе к кнопкам, и именно он первым принялся их беспорядочно тыкать, попытался связаться с лифтером, но ничего не вышло. Рёш оглянулся на Гараничева, мол, чего ты стоишь. Евгений отмер и пошарил по карманам в поисках мобильного. Связь худо-бедно, но ловила, и ему удалось дозвониться до Шипулина. Предупредить о происшествии и попросить о помощи. Тоха сбивчиво пообещал прислать кого-нибудь в отель и разобраться. После чего связь, как назло, напрочь оборвалась – не устояла перед закрытым лифтом. Женя как-то безнадежно посмотрел на Михи, который внимательно следил за ним, и понял, что если у бельгийца и есть мобильный, то его успехи не будут лучше. А пока цепочка от Антона дойдет до нужного человека, успеет закончиться и тренаж – то есть застряли они тут, похоже, надолго. Евгений не был привычен поддаваться панике, но застрять в лифте – воспринималось для него более чем экстремально. Сразу навалились мрачные мысли о неудачно прошедшей вчера эстафете, и стало не по себе. Только размеренный тренировочный процесс позволял Жене всегда отвлекаться от грузных переживаний, а стоило остаться одному или просто в бездействии, как отягощающее чувство вины и бессилия накрывало Гараничева с головой. Стоять столбом в застрявшем лифте было глупо, и Женя прислонился к стенке, встав к Рёшу полубоком, тем самым, отгородившись от него. Появилось время порефлексировать – ладно, лишь бы не тратить время на пустое давящее молчание в компании не с самым приятным человеком. Михи, между тем, отставил свои лыжи и палки в угол, и явно чувствовал себя куда свободнее и увереннее в обществе малознакомого россиянина, чем сам Евгений. Бельгиец вольготно устроился: он уселся на пол, расслабленно расположил ноги, едва не задевая Женю, и в упор уставился на него. Гараничев затылком чувствовал его пристальный взгляд, и сосредоточиться на себе шансов не оставалось. Пришлось обернуться с вопросом в глазах. Реплика Михаэля не заставила себя ждать: - Чего грустный такой? Урожденный немец говорил на английском как на родном. Женя про себя усмехнулся: вот ведь набор национальностей в одном человеке. Но внешне не проявил и улыбки, по-прежнему ощущая себя не в своей тарелке. - Лифт сломался, - удивленно пробурчал Гараничев. - Но помощь прибудет нескоро – я понял, - хмыкнул Михаэль. – Ты страдаешь клаустрофобией? - Нет. - Я так и подумал, что нет. Так почему грустный? – допытывался Рёш. - Тренаж пропущу, - пожал плечами Женя, не понимая, чего он привязался. - Велика беда, - насмешливо фыркнул Рёш. – Попросишься на другое время, поработаешь один. Наверняка из других команд кто-то будет. - Да, но у нас с тренировками строго, - заметил Гараничев. - Ну да, ты же из Российской сборной, - закатил глаза Михаэль. Евгений насупился: что за намеки? Он слышал о не самом лестном и добром отношении Рёша к России**, неужели все слухи – правда? А так, на первый взгляд, и не скажешь. Беседовать перехотелось окончательно. - У нас есть свой четкий регламент, не вижу ничего особенного, - проговорил Женя, стараясь держать себя в руках и не нервничать попусту. - Да ничего. Просто я придерживаюсь норвежского подхода – чем больше биатлонисту давать свободы и выбора, тем выше результат. Разумеется, при общей базе и индивидуальных планах тренировок, совместных упражнениях и определенных объемах. Но каждый сам может определить для себя разнообразие решений, - деловито-надменно высказался Рёш. - Если все разбегутся, кто куда, на тренировках во время сезона, то никакого проку от команды не будет, - возразил Женя. - Там никто поодиночке не бегает – люди соображают, что кооперация не менее важна. Но и обоснованные предложения спортсмена допускаются, ведь он знает себя лучше и умеет строить тактику, - гордо заметил бельгиец. Так и хотелось заявить наглому и зазнавшемуся Рёшу, чтобы он катился, куда подальше, да перестал считать себя умнее всех. Гараничев поджал губы и сдержанно ответил: - В таком случае, тебе несказанно повезло перейти в полностью самостоятельную команду, состоящую из одного тебя. Неужели так надоел контроль в команде Германии? – не удержался от резкого тона Женя. - Я не был один на предсезонке, - менее напыщенно произнес Михаэль. Самодовольная улыбка сползла с его лица. – Контроль тут не при чем. - Слушай, мне все равно, за кого ты выступаешь, и как, - отмахнулся Евгений, снова отвернувшись. Всего пара минут с Рёшем, а уже порядком взбесил не самого вспыльчивого человека! Но затем Михаэль вдруг приятно удивил Женю, сказав: - Не хотел тебя обидеть. У меня манера общения такая… в последнее время. В попытке защититься сразу нападать, - искренне произнес он. – Ты – Евгений, верно? Гараничев опешил от такой перемены, поэтому развернулся и кивнул. - Михаэль, - с более располагающей улыбкой представился Рёш. - Знаю, - хмыкнул Женя. - Наслышан? – уточнил со смешком Михи. - Более чем. - Нажил себе славу на одно место, - невесело усмехнулся Михаэль. – Что у себя на родине, что у вас в России. Все так плохо? - По-разному, - честно ответил Гараничев. - По крайней мере, весь остальной мир в большинстве своем обо мне давно позабыл, а у вас – помнят, - хохотнул Рёш с привкусом горечи. – А, так это ведь ты вчера приседал на рубеже? - Я, - почему-то смутился Женя. - И часто ты делаешь зарядку вместо стрельбы? – пошутил Рёш, заставив заулыбаться и Евгения. - Нет, обычно ограничиваюсь в эстафетах штрафным кругом, - ответил Гараничев, чувствуя, как оттаивает по отношению к Михаэлю. - Я тоже слышал, - кивнул Рёш. – Когда годами бьешься за гражданство, все равно умудряешься следить за биатлоном. Но вы ведь выиграли в Сочи? - Потому что я не бежал, - неопределенно качнул головой Гараничев. - Помнится, у нас Бирни тоже постоянно в эстафетах лажал, - поностальгировал Михи с улыбкой. – До сих пор он по-моему не привык. Ты просто не парься, Евгений, отпусти себя. - Легко сказать, - повел плечом Женя. - Понимаю… Кому-то дано бегать эстафеты как Бог биатлона, а кому-то – только личные гонки. И наоборот. - Хотелось бы быть универсалом. - Двух Бьорндаленов не бывает, приятель, - усмехнулся Рёш, и Гараничев снова убедился, что чувство юмора у немца в порядке, а смех – лучшее средство против угнетенности. – Нельзя везде преуспеть, не потеряв где-то. Даже, наверное, лучше, когда ты точно знаешь свою силу и более удачливую дистанцию, нежели ждать сюрприза от любой. - Предлагаешь отказаться от эстафет? – взволнованно спросил Женя, чью голову не раз посещали подобные досадные мысли, но он старательно гнал их от себя. - Нет, - удивленно помотал головой Рёш. – Просто принять тот факт, что они тебе не даются. И бежать с чистой совестью так, как получится. - Но я же всех подведу… - Поверь, если настроишься, как я тебе говорю, ты сработаешь отменно. - Было бы так просто, никто бы в эстафетах не промахивался, - недоверчиво хмыкнул Женя. - Потому что это действительно трудно – отделаться от давления в групповой гонке, но рецепт сам по себе прост, - загадочно подмигнул Михи. – Какие твои годы, парень! Научишься еще побеждать свои страхи, Фуркадов и Свенсенов. - Хо-хо, первое – труднее, нежели побеждать соперников. - А ты как думал, естественно. - Да и не юниор я, у меня не вся карьера впереди, - рассудил Гараничев. - Пфф… Захочешь – и в сорок лет будешь порхать по трассе. Видно, что ты – толковый, соображай. - Хм, спасибо, - Женя был польщен и пребывал в смятении. – А ты? Чего ожидаешь ты? - Я бы сказал, что олимпийских медалей и чемпионатских, но ты не поверишь, - усмехнулся Михи. – Я не знаю, чего жду, - серьезно сказал он, выждав паузу. – Все это время мое возвращение настолько затянулось, что иной цели я перед собой не ставил. Сейчас у меня, похоже, новая болячка, - Михаэль кивнул на ногу, - поэтому снова все не гладко. - Может, твоя цель – преодоление? – предположил Женя, тоже задумавшись. - Должно быть, так и есть, - кивнул Рёш. – Я знаю, что мой поезд остался в далеком шестом году. Я там чего-то брыкался три года, а потом оказался не у дел. Как отработанный эстафетный материал. В таких сборных, как твоя и моя бывшая, незаменимых не бывает. Я лгал себе, когда так думал, и мне лгали. Причем и фанаты, и критики – всюду врут. Открыл глаза, только оставшись за бортом, пришлось срочно что-то менять. Не упускай свои шансы, Евгений, борись на максимуме, но не рвись за невозможным – используй сильные стороны. Лифт неожиданно тронулся, опускаясь вниз. Михи быстро поднялся, взял свой инвентарь, когда послышался характерный звук, оповещающий о прибытии, дверцы долгожданно раздвинулись. Женя ступил наружу, когда Михаэль добавил: - А лучше не слушай никого, в том числе и старого осла вроде меня, и ступай своей дорогой. Гараничев улыбнулся и собирался ответить, но Рёш с хитрым прищуром торопливо обошел Женю и удалился. Вот и снова, уже за пределами лифта, Михаэль показался Евгению заносчивым и высокомерным загордившимся наглецом, но последняя высказанная им фраза не давала ему покоя: «не слушай никого». Нет, все-таки хороший он мужик, этот бельгиец-немец Рёш. Прямолинейный, противоречивый и странный, но удивительно тонко подмечающий детали и сумевший убедить Женю в своей искренности. И правильности позиции. Сегодняшний Михи вызывал у Евгения только уважение и легкий налет грусти: а ведь он, Гараничев, наблюдал дома по телевизору когда-то давно, будто бы в прошлой жизни, за эстафетой Олимпиады-2006, неистово болел за своих, но не мог не восхищаться мастерством немецкой дружины, среди которых был и молодой, резвый Рёш. Женя продвигался к выходу, где вдруг снова заметил Михаэля, навстречу которому шел Бирнбахер – тот самый «Бирни» из эмоционального рассказа Рёша. Евгению стало любопытно, как на бывшего товарища по команде реагируют немцы, и он увидел: Андреас тепло улыбнулся Михи. Тот, сперва напряженный, расслабился и приветливо помахал Анди. Гараничев удовлетворенно двинулся дальше, как и Михаэль не стал задерживаться. Евгений был уверен, что далеко не все в сборной Германии так лояльны к нынешнему бельгийцу, но разве то важно, когда цель – оправдать затраченные усилия - ясна и проста? Так и не определившись, кто Рёш для него, лично для Жени Гараничева, он уяснил главное: во-первых, о вечернем тренаже все же нужно попросить; во-вторых, не заморачиваться на промахах, а биться, используя сильные стороны. В конце концов, ничто так не убеждает и не мотивирует сильнее, чем осознание, что ты – далеко не тот, кому реально не везет. *если вдруг кто-то не помнит Михи Рёша - это олимпийский чемпион 2006 года в эстафете в составе немецкой сборной. К 2012 году его результаты окончательно пошли на спад, Рёш перестал попадать в основную команду и принял решение перейти в сборную Бельгии. Выступает как бельгиец на кубке мира 2014-2015. **В 2009 году, когда в Росбиатлоне произошел крупный допинговый скандал Ярошенко-Юрьева-Ахатова, Михаэль был одним из ярых противников Российской команды, оскорблял их крайне нецензурно (мягко говоря, называл "мешками с навозом"), за что снискал резко негативное к себе отношение зрителей-россиян.