Все как надо

У счастья есть одна очень плохая черта. Его не замечаешь, пока не потеряешь. Когда не знаешь настоящего счастья, думаешь что все хорошо, но потом, познав, что это, и потеряв, ты понимаешь, что будешь жить только сожалением и только болью в сердце. Едкой, тонкой, тянущей болью, не слишком навязчивой, но и никогда не прерывающейся, болью об утерянном счастье. Бонни только недавно поняла, что такое счастье, это когда тебе спокойно, тебе хорошо, и понимаешь что есть кто—то с кем можно быть просто собой, не думать, как к тебе отнесутся, посчитают ли тебя слишком глупой, слишком сентиментальной, слишком доверчивой. Когда не нужно скрывать ничего, в первую очередь свои собственные чувства. И для того, чтобы быть счастливым не нужно иметь сто друзей, а нужно иметь одного, но с которым можно быть полностью собой. А еще, она поняла, что такое Любовь, это не страсть и желание обладать, это не подвиги или красивые слова в красивом месте, перед тем как отправиться в кровать. Это – доверие. Когда ты можешь острить, ты можешь быть ехидной, ты никогда не говоришь заветное: «я тебя люблю», или даже «ты мне дорог», «я буду скучать», любовь проявляется в действиях, или в словах, но обращенных к другому человеку. Когда она и Деймон были в той тюрьме, она даже не задумывалась о том, что готова отдать все чтобы Деймон был счастлив. Она не отдавала себе отчета в том, что делает, когда отправляла его домой, когда пробудила свою магию только чтобы остановить его боль. Иногда её колола ревность, когда он говорил о Елене, но это чувство было таким странным и неестественным для Бонни, по отношению к Деймону, что она даже не обращала на него внимание. Её сердце приятно замирало, когда Деймон спасал её от Кая, когда он говорил: «Ради всего святого, не тронь её», тогда у Бонни появлялось чувство сладкого жара и тихого счастья, она знала, что защищена и где—то внутри знала, что любима, но не позволяла этой мысли разместиться в её голове. Ведь они должны были вернуться домой, и тогда, все будет по—прежнему, и тогда Бонни снова будет счастлива, с подругами, учебой, магией, Джереми... Сейчас, когда они уже давно дома, Бонни поняла что значит потерять счастье, это когда начинаешь обманывать, обманывать себя и других. Потерять счастье это значит потерять любовь, и сильнее всего это утрата чувствуется, когда неожиданно мужские руки крепко обнимают со спины а голос, такой хорошо знакомый, но совершенно чужой громко шепчет на ухо: — Почему загрустила? Джереми имел нетактичность пытаться пролезть в мысли Бонни, но она никогда не говорила, что ей это не нравится, просто чтобы не обидеть. Может быть, с его стороны это выражение любви? Елена тактично пыталась спрятать от Бонни факты того, что Джереми усердно пил пока Бонни отсутствовала, что у него были какие—то женщины, и еще много неприглядных фактов, Бонни все это понимала и снова лгала, делая вид, что ведется на игру своей подруги. Она не злилась на Джереми. Ей было все равно, по правде говоря. Да, было его немного жаль, но если бы он нашел себе другую женщину, то Бонни со спокойным сердцем благословила бы его. Хотя, может и хорошо что не нашел, может и хорошо что он верит в то, что бесконечно любит свою Бон—Бон, ведь тогда Бонни была бы одна, и её самоотверженные подруги искали бы ей парня. Особенно Кэролайн, она бы привела на кастинг для будущей любви Бонни, наверняка бы пол кампуса. Бонни пришлось бы ходить на свидания, и снова лгать, причем лгать самой себе. Так что, так даже неплохо, Джереми уехал с Мистик—Фоллс чтобы быть со своей Бонни, ведь ей надо продолжать практиковаться в магии, и учиться, а в Мистик—Фоллс это немного проблематично, и Джереми уехал за ней. Это правильно. Все должно быть, как было. Нельзя ничего менять. Когда Джереми снова попытался вывести свою девушку из раздумий, Бонни немного вздрогнула, отвлекаясь от мыслей и возвращаясь к реальности. И снова начала лгать, она надела на себя мирную улыбку и начала что—то рассказывать про прошедший день, про какие—то глупые дела в колледже, уводя Джереми и саму себя от своих настоящих мыслей. Она натягивала на себя выходную одежду и зачем—то шла к подругам, она хотела бы их увидеть, но не хотела бы говорить с ними про происходящее. Про Кэролайн, которая влюбилась в бывшего парня Елены, про Елену, которая так долго вспоминала, за что она любит Деймона, что когда наконец—то вспомнила, им обоим эта любовь оказалась не нужна. Деймон спокойно уехал куда—то, не созваниваясь ни с кем из окружения Елены месяцами. Жив он или мертв, об этом знал только Стефан, который на вопрос, исходящий чаще всего от Кэролайн отвечал просто: — С ним все окей. Он счастлив. Бонни кивала, раз счастлив, значит все хорошо. Все так, как должно быть. Елена немного недоверчиво щурилась, но тоже кивала, соглашаясь с тем, что все хорошо. Все правильно. Действительно, с чего бы ему быть несчастным? *** Деймон два раза нетерпеливо нажимает на гудок, пытаясь привлечь внимание задумчивой девушки проходящей мимо. Когда она в очередной раз не обращает внимания, он зовет: — Ведьма! Бонни удивленно останавливается и оборачивается на родной голос, увидев Деймона, который выходит из машины с плюшевым медведем из её детства, девушка не выдерживает и начинается смеяться. — Я тут подумал, — громко заявляет он, приближаясь к Бонни. – Что медведю твоему надоело колесить в моей сумке по всем злачным местам, этого очаровательного континента. Пора бы ему вернутся к мамочке. Бонни хихикает еще раз, и крепко, немного наигранно обнимает свою игрушку, словно бы вновь вернулась в детство. Деймон с улыбкой наблюдает за этим. Он давно знает, что когда рядом, ему просто хочется улыбаться, наблюдать за ней, слушать её голос. Вроде бы, за те месяцы, что они провели только вдвоем в ретро—версии его родного города, успел уже и насмотреться и наслушаться, но как ни странно нет. И ему явно не хватает её глаз, её запаха, её улыбки. Там, на той стороне, или как это место можно назвать, там ему было с ней хорошо, спокойно, он абсолютно ей доверял, он не доверял так даже своему брату, и в редких периодах так доверял Елене. А Бонни всегда. Он не пытался как—то это объяснить, обозначить, понять, не анализировал то, что чувствует. Просто однажды Деймон понял, что ему сильно не хватает этой маленькой шоколадной девочки, с запахом трав и приятных девичьих духов, и что она ему нужна, просто так, нужна здесь, рядом с ним. Пусть о чем—то рассказывает, острит, пусть даже пытается его задеть, или просто молчит, занимаясь своими делами, но он никогда ей об этом не скажет. Ведь, кто он такой, чтобы рушить её счастье? Чтобы смутить её какими—то глупостями вроде того, что он, кажется, влюбился в подругу своей бывшей девушки. И влюбился, кажется так давно, что сам не понимает, когда это началось, и может быть, было всегда, просто именно в те дни, а точнее сразу после возвращения он понял, что ему чего—то безумно не хватает. И только тогда, уже в другом мире, он понял, как ему было хорошо и спокойно рядом с ней. А здесь становится тоскливо, в первую очередь, потому что этого больше не будет. Бонни счастлива, со своим Джереми, а других своих бывших друзей Деймон не хочет видеть, не может притворяться, что с ним все в порядке. Он говорил о своих переживаниях только Стефану, все—таки, что его брат умеет делать, так это скрывать тайны. Вот он и скрывает, чтобы никого не тревожить, не нарушить эту маленькую, правильную, гармонию мира. —Мне кажется, этот медведь в чем—то похож на Джереми, — улыбается Деймон. – По крайней мере, ты также любишь его обнимать. Бонни улыбается, но в её глазах будто бы на секунду появляется грусть, а может быть, Деймону просто померещилось. — Как ты? – спрашивает она. — Нормально, даже отлично, — Деймон в первый раз за разговор улыбается фальшиво, натягивая улыбку, словно маску, чтоб скрыть настоящие чувства и мысли, он начинает думать о том, что не сможет стоять здесь вечно. Бонни должна идти по своим делам. Должна быть счастлива, и её покой, её гармоничную и правильную жизнь Деймон больше не нарушит. Никогда. — Опять уедешь? — Мне нечего здесь делать, милая, здесь нет места для меня. Бонни кивает и чуть сжимает губы, Деймон поняв, что их беседа становится неловкой для обоих, молча разворачивается, и идет к машине. Он заводит её и, услышав характерное рычание, решает в последний раз глянуть на Бонни. Та видимо не дожидаясь пока он уедет, уже отвернулась и медленно шагает прочь, держа в руках медведя, который претерпел приключении, пожалуй, больше чем большинство обычных людей. Деймон недолго думая заводит мотор и уезжает без цели направления. Где—то по дороге найдется городок, где он может быть поселится. А может быть и нет. А Бонни будет с подругами, с влюбленным в нее Джереми, со своей магией и плюшевым медведем. Это правильно и должно быть так, все должно быть как надо. Но почему от этой правильности так тошно на душе?