Лучшие друзья

- Зато я, кажется, окончательно понял одну вещь. - И какую же? - Дружбы между мужчиной и женщиной не существует. Брехня все это, и мы – тому подтверждение. - Дураки мы, а не подтверждение.

- Он тебя не любит - Она тебя тоже Он отворачивается, усмехнувшись, подставляет лицо солнечным лучам. Что он только здесь делает? Нет, не так. Какого черта она тут забыла? - Паршиво все это. - Да уж, хорошего мало. Снова пауза. Где-то за деревьями орут эти чертовы пересмешницы. Еще чуть-чуть и он окончательно их возненавидит. - Первый раз наверное, правила нарушаешь? Ляпнул невпопад, лишь бы забить тишину. Ну вот, похоже, обиделась. - Тебе-то какая разница? - Я вроде как за тебя отвечаю сейчас. Мало ли, свалишься откуда-нибудь, или в рот непонятно что потащишь - знаю я вас, городских. А мне потом отдуваться. Она пожимает плечами и тянет руку за ягодой ежевики. - Мне няньки не нужны – хочешь, можешь хоть сейчас проваливать на все четыре стороны. - Эй, ничего, что это мое место? - он резко вскидывает руку и опережает ее движения на долю секунды, срывая ягоду прямо у нее из под пальцев. Она фыркает и аккуратно отделяет от веточки другую – ежевичных кустов тут, как всегда, пруд пруди. - Не только твое, ее тоже. Ваше. Она не спрашивает, а он не спешит возражать. Лишь угрюмо отправляет в рот ежевику и прокручивает в голове слова Эффи Бряк об удаче, которая уже давно демонстративно повернулась к нему задом. Она поправляет платье – белое, опрятное, такое до жути чистое и непривычное, что в первый раз, когда он увидел ее в нем, его даже взяла непонятно откуда взявшаяся робость. А затем пришла злость. На нее, непонятно как к нему прицепившуюся, на ее дурацкую одежку, на ее беззаботный образ жизни, на ее чертовых друзей… на ее проклятого лучшего друга... - Ну, и как же тебя угораздило? Она не отвечает какое-то время, не обращая внимания на вновь затянувшееся молчание. Затем, чуть улыбнувшись, произносит: - Понятия не имею. Он качает головой, недоверчиво усмехаясь. - Да ладно тебе. Здесь все свои, - последняя фраза больше походит на издевку, но кто сказал, что он добивался другого? Она медлит еще пару секунд, после чего поджимает под себя колени и, обхватив их руками, начинает: - Мы в школе сидели за одной партой. Знаешь, я тогда сразу на него внимание обратила, он уже тогда был замечательным. Таким…добрым, улыбчивым…Мы сначала не очень-то разговаривали, но потом я забыла карандаш и он одолжил мне свой. Так и подружились. Она тихонько усмехается, не в силах сдержать улыбки. - Он меня всегда защищал перед мальчишками – они не особо хотели с девчонкой играть, а он им доказывал, что из меня девчонка – хоть куда. Его отец меня любит, и братья тоже – в детстве целый день могла провести у них в пекарне – они мне обо всем рассказывали, чаем поили, если день выдавался удачный. Или мы с ним сидели у меня, мои родители тоже к нему замечательно относились…относятся. «Относились», - мрачно поправляет он для себя, не допуская даже мысли, что этот мальчишка-пекарь выберется с Арены живым. Заражение крови - это вам не шутка, авось долго и не протянет. Не должен долго протянуть. Не имеет права. Потому что она – должна вернуться. Она должна, а он – нет. И не имеет значения, сколько слез прольет его подружка в платье тошнотворно-чистого белого цвета. - Можешь не продолжать, скоро дифирамбы петь начнешь, а у меня уже уши вянут. Она поворачивает голову и смотрит на него с откровенной насмешкой. - Твоя очередь. Он тоже медлит. С какой стати ему раскрывать душу перед этой толстушкой, они и знакомы-то, от силы час. А впрочем, какая теперь разница, все равно, рано или поздно станет понятно, да и потом, кто поймет его чувства лучше, чем она, сама оказавшаяся в такой же ситуации? - Охотились вместе. Ей было двенадцать, полезла к моим ловушкам. Такая угрюмая, маленькая, а характер железный. Он сам не замечает, как его резкий тон становится все мягче, а в уголках губ застывает сдерживаемая, нежная улыбка. - Мы долго друг друга дичились, присматривались. Лишний охотник на территории – не самый лучший сосед - ну да тебе не понять. Потом стали вроде как напарниками. Я таких как она еще не встречал, да и вряд ли встречу. Девчонок кругом – пруд пруди, а Китнисс, это что-то… - он замолкает на секунду, подбирая слово, - особенное. Не похожее на остальных. Он резко прерывается и вскидывает голову, проклиная себя за чрезмерную откровенность. Распустил тут сопли, да еще и перед кем! - Не важно, в общем. Она тихонько усмехается и пихает его в бок, заставляя подвинуться и освободить кусочек скалы, на который падают солнечные лучи. Между ними вновь молчание, но на сей раз оно их не тяготит. Каждый думает о своем и одновременно о том же самом. И у обоих перед глазами застыл бескрайний лес, напичканный всевозможными опасными ловушками, и две одинокие фигурки с одинаковыми номерами на одинаковых куртках, во что бы то ни стало стремящиеся победить. И не важно, какой ценой. - Как думаешь, они притворяются? Она следит за муравьем, ползущим по камню, ловким щелчком отбрасывает насекомое прочь. - Он – вряд ли. С первого класса по ней сохнет, - она старается, чтобы ее голос звучал ровно, будто бы ей все равно - но безуспешно. - А она? – он сам не ожидал услышать в своем голосе столько надежды. - Не знаю. Может быть, и да. Я у нее в подружках не хожу, секретами она со мной тоже не делилась. Хотя, Бог свидетель, я старалась улыбаться ей своей самой обворожительной улыбкой, - она издает короткий смешок, он усмехается ей в ответ. Пересмешницы забавляются, подражая их голосам, где-то совсем рядом булькает горный ручей, на склоне в высокой траве стрекочут кузнечики - все вокруг живет и радуется жизни. Только эти двое застыли, переживая жизни чужие, чужую боль и изо всех сил молясь, чтобы те, кого они обсуждают, вернулись домой. Точнее – один из них. Только вот вряд ли они придут к согласию, если начнут обсуждать, кто именно это будет. - А я и не думал, что ты такая. - Какая «такая»? - Такая язва. Обычно, как ни взглянешь, – девочка "божий одуванчик", и слова никому наперекор не скажет. - По твоей подружке тоже не скажешь, что она умеет разговаривать. - А по твоему дружку – что умеет думать. Вывод? - Либо с ними что-то не так, либо мы два безнадежно влюбленных идиота. И так как первое отпадает, потому что для нас они идеальны, поздравляю, Хоторн, - ты кретин. - Тебя с тем же, Картрайт. Пойдем, отведу тебя к мамочке – обед же у вас в два, я ничего не перепутал?..