"Я отказываюсь!"

День был совсем обычный, ничем не выделялся. Жаркое летнее солнце все так же светило, нагревая воздух до немыслимых температур. Дышать было трудно, а ветра не было. Совсем. Улицы Конохи иссохли. Земля потрескалась от недостатка воды, она просила живительной влаги, но не было ни единого намека на дождь. Не было. Совсем. Глава деревни скрытого листа стояла у окна своего кабинета, на молодом лице выражалось глубокая задумчивость, а в глазах, совсем не по возрасту мудрых, виднелись тоска. Женщина никогда не любила такую погоду. Она была слишком тяжелой для памяти. Слишком она будоражила ошибки и глупости молодости, которые хотелось исправить как можно скорее. Она помнит тот день, когда, в очередной раз, услышала те самые слова. Этот день был такой же до жути сухой и безжизненный. Но в память это врезалось слишком сильно, слово в слово повторилось эхом в больном сознании, иногда мешая уснуть, а она все упрямилась, как ребенок. "Цунаде, мы ведь уже не дети, и моя любовь к тебе не проходит с годами, а становится лишь больше. Может ты все же подумаешь над моим предложением? Только подумай хорошенько, если же сейчас откажешься я оставлю тебя в покое" - тихие слова на закате. Но что же было ответом? Конечно давно заученное клише, которую на автомате говорила Цунаде на любое предложения такого характера. "Нет! Я отказываюсь!" - с орлиной гордостью ответ произнесенный. Тогда простая фразочка казалась спасением от назойливого, озабоченного напарника. Но с каждым разом все меньше она верила самой себе в искренности своих же слов, отвечая больше по привычке, ежели по зову сердца. И он сдержал обещание. "Я отказываюсь..." - пронеслось в больной голове. "Я отказываюсь?.." - уже вопросом прозвучали слова и вдруг пришло озарение. Незачем больше что-то скрывать, нужно наконец обрести счастье. В этом чокнутом мире крови и смерти, бесчувственных шиноби и лицемерия еще осталось счастье! Ветерок пробрался в кабинет, шевеля легкие, почти невесомые занавески и игриво подымая светлые волосы Хокаге. С ветром и мысли пришли в порядок. "Скоро Джирайя вернется с этой безумной миссии в деревне Дождя и я больше не позволю ему страдать, он не должен быть несчастен, я этого не допущу! Я этого не хочу..." - теперь это казалось настолько естественным укладом, что даже не подвергалась сомнению, только так и должно быть. А теперь работа, она не ждет. Пятая вернулась на свое рабочее место с новыми силами и принялась за свои прямые обязанности. Бумаги, контракт, договор и другие документы нужно рассмотреть и принять решение. Так день подходил к своему завершению. - Хокаге-сама, - послышалось от двери - Да? - оторвавшись от какой-то бумажки ответила Цсунаде. У двери стояла Шизуне. - Сегодня день лотереи, Вы просили напомнить, - как-то тихо проговорила девушка и протянула газету, где был написан номер счастливого купона. Лотереи. Азартные игры всегда были плохим знаком, по крайней мере в случаи выигрыша. Сенджу быстрым движением руки открыла ящик, где лежал билет и судорожно стала сверять цифры, но с каждой секундой лицо становилось мрачнее. Наконец, Хокаге сказала холодным, совсем не своим, голосом. - Я выиграла... - голос полный страха. Сердце светловолосой болезненно екнуло и почему-то в памяти всплыла улыбка саннина, которой он одарил Цунаде во время последней встречи. - Цунаде-сама, не беспокойтесь, это ведь еще ничего не значит! - сама понимая глупость своих слов сказала помощница. - Шизуне, он ведь не верн... - голос прервал гром, столь желанный дождь обрушился на деревню, а к горлу подкатился ком боли, отчаяния вперемешку со слезами. За дверью слышался приближающийся топот. - Цунаде-сама - Цунаде-сама! Фукасаку прибыл в Коноху и у него ужасные новости! Теперь сомнений не оставалось, Джирайя не вернется домой. Хокаге выбежала из кабинета на ватных ногах, она совсем не поняла, как добралась до нужного места. Великая Жаба-отшельник сидел на столе, глаза были опущены. -Фукасаку-сама, что случилось?! - каким-то образом все же надеясь на лучшее, спросила пятая. - Мне жаль, Великая Цунаде, Джирайи больше нет с нами, - последовало долгое молчание, - Он оставил послание на моем теле, еще тело одного из акацуки в ловушке-жабе... - далее слов уже не было слышно. - Боже, Джирайя, как ты мог... - беззвучный шепот с бледных губ. А дальше все завертелось как в водовороте. Акацуки, расследование, шифры, допросы. Все как положено. Только вот Хокаге совсем не до этого. "Я отказываюсь..." "Теперь эта фраза меня преследует и доводит до истерики! Сейчас я даже не могу уснуть, пока перед глазами не всплывет та сцена и не зацепит все струны души, а в подушку впитается новая партия соленых слез. Я совершенно не знаю, как теперь, закрывая глаза, не представить твое лицо, родное, постаревшее, но такое красивое... Какая же я была глупая! Постоянно тебя отвергала, избивала, но ведь сама не понимала зачем. И вот настал день, когда я твердо решила, что больше не позволю тебе скрывать твои чувства, а тебя... уже... нет... Совсем нет. И ты не вернешься." - ночная пора, пора грустных мыслей и тяжелых воспоминаний. Они никого стороной не обходят. Цунаде лежала на своей постели свернувшись калачиком, никто не видел ее такой, лишь ночью эмоции выходили из-под контроля. Когда было невыносимо одиноко и хотелось выть от холода, лишь тогда она беззвучно плакала. "Я так и не сказала того, чего хотела... Опоздала, не смогла и опять все испортила" - Даже себе не призналась, что люблю его, давно... Поднявшись на трясущихся ногах Сенджу подошла к окну, старательно обходя множество пустых бутылок саке, протянув руку она открыла створку. Холодный воздух ударил в лицо. А в руках фотография человека, которого она уже любила, но так и не смогла остаться счастливой. Ведь в этом чокнутом мире крови и смерти, бесчувственных шиноби и лицемерия совсем его не осталось, а дождь на улице идет уже неделю, луна освещала спящую деревню бледным, мертвенным светом. Дышать было трудно, ведь сырость уже пряталась по углам. Улицы Конохи переполнились влагой. Земля распухла от воды, но не было ни единого намека на то, что дождь закончится. Его не было. Совсем.