Милое море

Знаешь, часы сегодня тикают слишком громко. Это действует мне на нервы. Зеркало вдребезги — в ладонях хрустальные осколки, тускло отражающие багровость капель на кончиках пальцев. На иссиня-черном небе висит луна. Решительно нажимаю на кнопку вызова — мне плевать на то, что часовая стрелка подходит к четырем. Я должен тебе рассказать. Мне кажется, внутри что-то с треском разорвалось; сердце расходится по швам. Не больно. Привык. Ты мое море. Я умею плавать, но хочу тонуть. Хочу, чтобы ты наполнила мои легкие, чтобы накрыла меня с головой волнами. Я не могу тебя не любить, ведь южанин не может не любить море. Оно напоминает о доме. Соленая вода моря течет в венах. Без нее нельзя — сердце элементарно не функционирует. Без нее живешь, не будучи по-настоящему живым. Ты мое море. Поэтому я все еще жив. Море — тонкое, нежное, изящное. Как твоя улыбка. Или как искры в твоих глазах, их блеск — соленость — когда тебе грустно. Я помню прохладу твоих ладоней у меня на груди, ты прятала их, пытаясь согреться. Смеялась. Ловил твой спокойный взгляд, мне казалось, что твои карие глаза не умеют лгать. Бешено жгло кожу, словно волны целовали свежие раны на теле. Зимой на пляже очень холодно. Только не с тобой. Мне тебя не хватает. Закричать бы, вспоминая мерцающее непонимание в твоих глазах. Я хочу увезти тебя на край света, касаться губами сонно опущенных ресниц, хочу, чтобы ты знала. Я ненавижу тебя — пожалуйста, люби меня вечно. И в миллионный раз слушаю длинные гудки; неважно, что ты ответишь, ответишь ли вообще. Мне хватит даже твоего молчания, пусть оно перекроет мне доступ воздуха, задушит, все равно. Я хочу увезти тебя на край света. К морю. Домой. Чтобы ты узнала, как много значит оно, как много значишь ты — мое море. Мое и только мое. Я не позволю никому больше прикасаться к тебе. Но если я все-таки опьянею, надышавшись тобой, то ослепну; если ослепну – утону, растворюсь в соленой воде; если утону – для меня будешь только ты, и я не смогу видеть других, тех, кто тоже нашел себе пристанище на холодных, отшлифованных камнях моря. Молчишь. Слышу твое дыхание в телефонной трубке. Надо извиниться за то, что разбудил, а потом рассказать. Я люблю тебя, милое море. Разреши мне быть рядом. Прости меня за все неловкое, за глупые слова, на которые ты обижалась, и за то, что слишком привык любить тебя, и уже не смогу избавиться от этого. Но я ничего не говорю. Больно дышать. Кислорода не хватает. Душишь. И я чувствую, как легкие опутывает нитями воды. С губ срывается только еле заметный стон. Молчи еще, молчи всегда, если так нужно, я просто хочу тебя слушать. И выть волком от бессилия и тоски. Дикий зверь. Обнимать тебя, хрупкую, за плечи, прижимать к себе, целовать в лоб, запускать пальцы в волосы. Чувствовать соленый вкус на кончике языка. А потом прижать к стене, впиться губами в шею, позволить им путешествовать по твоим плечам, слышать, как ты сдавленно шепчешь. Молчание становится непозволительно громким, ты не можешь больше ждать. Я слышу свое имя, искаженное шипением динамика телефона, и выныриваю, подхваченный волной, вдыхая полной грудью – отпустила – прозрачную пену твоего голоса, впитывая ее каждой клеткой своего тела. Я еду к тебе, милая. Пустая трасса, стрелка спидометра чуть за две сотни. Ты ведь простишь меня? Не спрашиваю. Не отвечаешь. Ком в горле. Торможу резко, хлопаю дверцей автомобиля; отнимаю мобильник от уха. Твои ресницы дрожат, смахивая отголоски обрывочного сна. Я не знаю, что тебе снилось, и не хочу знать, потому что сейчас ты будешь рядом со мной, ты будешь в недоумении молчать, рассматривая осколки зеркала, маленькие хрусталики, ядовито впивающиеся в мои пальцы. А потом я все тебе расскажу. Меня смоет с лица земли волной твоих слез, я буду прижиматься сухими губами к твоим вискам, умирая от бессилия. Я не позволю ему быть к тебе близко. Я люблю тебя, мое милое море.