Посмотри на меня

От бессилия Крис готов выть, рвать на себе волосы, поглощать литрами спиртное. Делать всё, что угодно, лишь бы избавиться от наваждения. С некоторых пор оно завладело им полностью и безраздельно, заставляя метаться внутри, а снаружи играть в обыденность и безразличие, ненавидя такой контраст, который слишком дорого стоит. Порой Крису кажется, что он давно утратил контроль над своей идеей-фикс, что все знают, что он безумен, одержим мыслью, которую можно обличить в одну короткую фразу. Однако никому нет дела до его внутренних терзаний: вокруг по-прежнему яркие вспышки света, гром музыки и крики толпы, помноженные на адреналин. И чем дольше он всё это видит и чувствует – тем сильнее становится его наваждение, проваливаясь всё глубже и полосуя внутренности. Он готов выплеснуть мысли наружу вместе с эмоциями, обнажив свою дикость, лишь бы стало легче и понятней. Прибегнуть к физическому насилию, чтобы получить желаемый результат. Но Крис вынужден всякий раз нарочито спокойно смотреть, как причина его наваждения стоит рядом – пару шагов сделай, руку протяни – и не замечает, как он горит изнутри. Вечно занятая музыкой, публикой, да всем, она замыкается больше в себе, редко отвлекаясь на него. Это досаждает ещё сильнее. И видимый источник данного помешательства найти сложно, практически невозможно. Из-за этого Крису становится плевать на всё, потому что остальное, по сути, не так уж и важно. Имеет значение только одна фраза, которая вертится на языке, вселяя обманчивые надежды. И так хочется произнести её. Вымолвить сокровенные слова, озвучить просьбу где-нибудь в тишине, вдали ото всех, спокойно, мягко, а затем уйти, не надеясь ни на что. Стать чуть свободней, вздохнуть полной грудью и размеренно жить дальше. Однако здесь, в свете софитов, хочется просто сойти с ума, подойти к ней, резко развернуть лицом к себе, схватив покрепче за плечи, и сказать, наконец: «Посмотри на меня!»