Радуга

      Перед глазами Брайана лежала радуга. Радуга из пяти цветов. Ну да, кто взаправду видел семицветное яркое коромысло на небе, такое, как рисуют детсадовцы и младшешкольники? Брайан был уже достаточно взрослым, чтобы помнить несколько радуг, уведенных над пригородом Майами после сильных дождей, когда потоки воды сбивали пальмовые листья на тротуар, в воздухе пахло смятой в пальцах травой, а потом в прояснившемся небе раскинулась она — радуга. Так вот, на самом деле они узкие и бледные, и полос там в лучшем случае четыре или пять. Никак не семь. Семицветная радуга — это ложь. Это для совсем мелких доверчивых детишек. Младший брат ещё сможет поверить в семицветную радугу. А Брайан — уже никогда.       Радуга перед глазами Брайана была яркой настолько, насколько это можно представить: апельсиновый оранжевый, азалиевый розовый, глубокий фиолетовый, солнечно-жёлтый, травянисто-зелйный. Идеально чистая радуга — цвета резкие, не смешиваются друг с другом, не расплываются, стоит только заметить её, в молочную облачную белизну.       Брайан уставился на радугу, глядел не моргая, не шевелясь, будто боясь спугнуть её. В некотором роде, радуга гипнотизировала его. Единственное, что не давало Брайану провалиться это волшебное пятицветие — дрожащие пальцы его брата. Брайан сжимал его ладонь в своей руке и непонятно, кому из них больше нужна была эта поддержка — уже уставшему от рыданий, потерявшему голос младшему или погрузившемуся в себя старшему, — кто из них для кого якорь, удерживающий на месте, на поверхности здравомыслия, не дающий поддаться потоку паники, с оглушительным рёвом падающему со скал и разбивающему разум в мельчайшие брызги... радужные брызги.       Брайан смотрел на радугу перед его глазами и не мог оторваться. Брат потянул за руку сильнее, чем раньше.       — Байни, я хочу пить, — сипло сообщил братишка.       Брайан со вздохом, нехотя, отвёл взгляд. В один неуловимый момент радуга исчезла, превратившись в на удивление ровно отрезанную руку — кисть и предплечье, от кончиков пальцев до локтя. Ногти окрашены незамысловато, но необычно — каждый в свой цвет, яркий и чистый: апельсиновый оранжевый, азалиевый розовый, глубокий фиолетовый, солнечно-жёлтый, травянисто-зелйный. Рука их мамы. Тонкое запястье — и жизнерадостная радуга над ним. Последствие вязкого и душного дождя, пахнущего свежими стейками, пролившегося на детей под громовые раскаты циркулярной пилы.       — Байни, я пить хочу, — повторил брат.       Брайан отцепил его пальцы от своих и размял затёкшую кисть руки. Какая досада: убийцы их мамы не оставили им ни воды, ни пищи. Это довольно неприятно. Хорошо, что совсем мелких доверчивых детишек, как младший брат, можно легко отвлечь чем-нибудь. Или обмануть.       — Открой рот, закрой глаза, — велел Брайан.       Братишка с готовностью зажмурился. Эта игра уже привычна им. Брайан ласково свёл ладони брата в "лодочку", плотно сомкнув ему пальцы, зачерпнул прямо из-под ног, из лужи, красную жидкость и перелил её в горсть брата.       — Не подглядывать! — строго-штуливо предупредил он.       Братишка кивнул и принялся вслепую осторожно пить из горсти.       — Солёная, — поделился он ощущениями.       — Как томатный сок?       — Как томатный сок. — Физиономия братишки забавно искривилась — он не любил томатный сок.       "Томатный сок" пролился между пальцев. Радуга покрылась тёмными пятнами брызг.       — Напился?       — Угу.       — Тогда верни чашку обратно.       Братишка слабо улыбнулся и всё так же вслепую передал воображаемую чашку Брайану — ладони-лодочки разжались, рассыпались, дали течь, но только в обратную сторону, как если бы наполненный водой корабль тонул в воздухе.       — Можешь открыть глаза. Больше ничего не хочешь?       Братишка отрицательно помотал светловолосой головой. Их пальцы снова сплелись — снова якорь удерживал кого-то от падения в водопад.       Брайан опять сконцентрировался на радуге. Ногти слились в полосы яркого пятицветного коромысла. Брайан видел послегрозовое небо.       Перед глазами Декстера лежал океан. Широкий, пенистый, облитый светом закатного солнца — разумеется, воображаемого, ведь лучи настоящего в контейнер почти не проникали. Океан захлёстывал Декстера волнами. Волнами тёмно-алого цвета.