Ласковый и нежный зверь

Тело Хозяина не подавало признаков жизни уже третий час как, и поскольку болтаться на макушке хладного трупа не слишком хотелось, Коть расположился рядом, на травке. Коть был юным, но уважающим себя Мозговым слизнем; совсем недавно он выгрыз (высосал?..) на ошейнике свою четвертую зарубку, и в данную минуту находился в настроении крайне мрачном. Ну а причина этого самого настроения распласталась чуть дальше и подниматься на ноги пока не спешила. Нет, конечно, Коть и раньше видел смерть. Ему даже случалось становиться ее непосредственной причиной! И, конечно же, Коть знал, что местные герои имеют привычку воскресать. Быстро ли, медленно ли, под иллюминации в виде разверзающихся небес™ или зычные матюки божественных покровителей – тут как получится. Но одно дело наблюдать, как спокойненько разлагается труп в прямом смысле безмозглого после столкновения с тобой неудачника, а другое – ждать, когда ж искра жизни коснется обожаемого, хоть и несколько невезучего Хозяина, чья полоска здоровья ушла до предела влево после столкновения с роем ну уж очень Неправильных пчел. За время, пока Хозяин тихо-мирно стыл в ближайших кустах, Коть успел сделать много чего. Забросать хладное тело листьями, например, чтобы доброжелательные – и чуть попахивающие, кстати, – жители близстоящего Некропетровска не утащили «готовенького» в костяные пенаты, или интереса ради присмотреться к проходившему мимо Герою, который унесся в закат, стоило лишь разглядеть телесного цвета тельце питомца, его антенны и усы-присоски, что с такой легкостью извлекали из геройских (героических?) ушей серое вещество. А потом Коть заскучал. Тосковать начал, нарезая круги вокруг аккуратной горки компоста. Вспомнил впервые протянутую к нему ладошку, вспомнил день, когда в белокудрую головку Хозяина пришла мысль приручить побежденного слизня… поистине, вакуум, заполнявший ее от уха до уха, иногда принимал самые причудливые формы. Окончательно загрустив, Коть перетащил свое блинообразное тельце ближе к Хозяину. Окинул взглядом по-прежнему недвижный труп. Покосился на нереально голубое небо Годвилля. Прислушался. Птички чирикали, боссы ворчали, чужие боги что-то болтали вдалеке, и голоса их отдавались эхом от городов и вод самого странного во множественной вселенной мира. Годвилль жил своей жизнью, а Хозяин, бледный, покинутый прежде внимательной богиней Хозяин тем временем приобретал температуру среды. Негнущийся и холодный – касаться его было невыносимо тревожно, и Коть сжимался в комок от мыслей дурных, нерадостных. Может, с богиней что-то не так? Может, она, подобно толпам прочих, пропала, и воскрешения свыше теперь не случится? Или что-то не так с самим Хозяином… лежать ему теперь, окопанному, до самого Абокралипсиса, героев за пятки хватать. А ведь Коть так привык к его присутствию, столько не успел сказать! Вместе они – мозг! Вместе – интеллект! Вместе… Исключительно вместе. Додумать последнюю мысль Коть не успел: суетливый ход его размышлений был прерван чьим-то цоканьем, и в следующий миг воздух вокруг Хозяина закипел, заалел, взорвался. Пахнуло озоном и чем-то паленым. Судя по гримасе на порозовевшем личике Героини – волосами. Синие-синие глаза, еще подернутые дымкой двадцатой, юбилейной кончины, сошлись на переносице, проморгались и вскоре нашли питомца, напоминающего здоровенный склизкий блин, вооруженный арсеналом всевозможных хоботков и присосок. – Коть, Котенька… – позвала Героиня, расплываясь в улыбке человека, чьи лицевые мышцы еще не до конца поняли, что они - не труп. Наконец-то! Коть ликовал и мурлыкал, мурлыкал и ликовал, чуть-чуть презирая себя за щенячью сопливость. Воздав хвалы – но только мысленные – вездесущему богу Монстров, слизень одним шлепком взобрался на плечо к странно хихикающему Хозяину… Щекотать. Питаться.