Чего я хочу

Гермиона стояла у окна. Почти неподвижная, запертая в своем маленьком мире, которым она оградила себя от всего. «Чертова всезнайка»-кажется, так окрестил её младший из Уизли каких-то 10 минут назад. За окном не было ничего примечательного, что могло бы приковать внимание девушки на долгое время. Всё так же шел дождь, падали в свободном полете последние листья. Точно так же, как облетали последние листочки с некогда пышной кроны деревьев, так облетало выросшее за недолгий срок дерево надежды в сердце Гермионы. Погода менялась в соответствии с настроением девушки, но какое ей было до этого дело? Увядала не природа, понемногу увядала сама Гермиона. По крупицам рассыпалось искреннее и всеохватывающее желание любить и быть любимой. Хотя нет, не так. Гермиона любила. Но любовь была тягостной для неё, и отдавалась пронзительным холодом где-то глубоко внутри девушки. Гермиона любила, но она ненавидела себя за это. Ненавидела своё сердце за то, оно учащенно билось при виде ЕГО. Ненавидела свои чувства, ненавидела, что она стала такой беспомощной в плену ЕГО глаз. Разумно ли терять голову по причине какой-то чёртовой химической реакции в организме? Смущаться и робеть при виде какого-то определенного человека? Быть одержимой мыслями только лишь об объекте любви, в то время как сосредоточиться на учебе было бы благоразумнее? И по какому принципу сознание выбирает именно этого человека, а не другого, который, возможно, лучше, а что самое главное- полюбит именно тебя, и никого другого? Почему бы судьбе не быть осмотрительнее в игре с людскими чувствами? Гермиона вздохнула, понемногу возвращаясь к действительности. Еще один день, хоть один день, схожий с этим, и она сломается. Попыталась представить себе лицо мамы, когда она будет стоять на пороге своего дома, приехав с первым же экспрессом на Лондон. Нарушать правила ей вовсе не хотелось, но, разумеется, МакГонагалл не отпустит её домой. Если же попробовать сбежать…Но в таком случае Гарри не одолжит мантию-неведимку, чтобы она смогла беспрепятственно добраться до вокзала. И незаметно ускользнуть во время очередного похода в Хогсмит ей вряд ли удастся, ведь она всегда находится в поле зрения друзей. «Друзей»…Девушка поморщилась. Да как она вообще могла называть это рыжее чудовище другом? Абсолютно бесчувственное, бессердечное, а теперь оказалось, что еще и абсолютно безголовое. Сегодня всё началось с мелочи, которая и внимания не заслуживает. Гермиона корила и мучила себя, стыдно было признать, что она сама, возможно, во всем виновата. В этот день Гермиона долгое время просидела в библиотеке, начав проходить новую секцию, и оставалась там даже дольше, чем обычно. Домашнее задание уже было готово не только на завтрашний день, но и на всю неделю. Закончив, она собралась идти в свою, такую родную и уютную, гостиную, где её ждали друзья, как вдруг её окликнул Невилл, который всё ещё не мог отблагодарить её за неоценимую помощь в зельеварении. Гермиона смутилась, она-то знала, что её помощь- ничто, и что даже если Невилл выучит наизусть рецепты изготовления всех зелий в мире, что, в принципе, само по себе маловероятно, Снейп не поставит ему отметку хотя бы «удовлетворительно». Тем не менее, Невилл был рад, и Гермионе невольно передался небольшой кусочек этой радости. В гостиной они появились вместе. Невилл весь сиял, и Гермиона, впервые за много дней, светилась радостью изнутри. Рон и Гарри сидели на том же месте, на котором она их оставила. Подняв голову, Рон устремил взгляд на пришедших. В какой-то момент Гермиона увидела, что его лицо изменилось, а в глазах вспыхнул недобрый огонь. Но это только на мгновение. А может, ей просто показалось? Да, точно показалось. В следующее мгновение лицо Рона уже приобрело обычное, слегка глуповатое, выражение. Одно присутствие Рона уже сводит её с ума, как же она может полностью доверять глазам? Глаза видят то, что хотели бы видеть. А они хотели бы видеть ревность. Да, пусть Рон ревнует, пусть хоть взглядом, хоть жестом даст знать, что она ему небезразлична! Ну нет, это так низко и эгоистично… Совсем на неё не похоже. Гермиона подошла к друзьям и заглянула через плечо Рона в его пергамент. Она пробежалась глазами по наскоро написанному заданию, но заметила совершенно явную и очень серьезную ошибку. -Рон, ты уверен насчет этой записи? Разве ты не читал в «Общей теории заклинаний для 5 курса» Миранды Гуссокл, что… Дальше продолжить она уже не смогла, так как он вскочил с места, и, резко развернувшись к девушке лицом, в бешенстве закричал: -Чертова всезнайка! Везде суешь свой высокомерный нос! Ну конечно же, «мисс Гермиона Грейнджер» у нас всегда и во всем лучшая! Куда уж мне до неё!!! И как тебя вообще кто-то переносит? Удивляюсь, как я сам тебя переношу уже пятый год!!! Гермиона была ошеломлена и не понимала, что произошло. Рон стоял прямо перед ней, всем своим видом выражая крайнюю степень бешенства. Девушка боялась сдвинуться с места, боялась даже слово сказать, чтобы не вызвать новый всплеск. Первым пришел в себя крайне потрясенный Гарри, и заговорил странным, неуверенным голосом, стараясь придать ему недостающую твердость . -Гермиона, ты не могла бы на несколько минут оставить меня с Роном? Я должен с ним поговорить. Мы уже достаточно долго сидим над этим заданием, нервы на пределе, давно уже была пора отдохнуть. Пожалуйста, ни о чем не думай, он сейчас же извинится. Правда, Рон?- Гарри сделал особое ударение на последних словах. Но Рон молчал, сверля Гермиону взглядом. Девушка не стала дожидаться ни слов извинения, которые вряд ли последовали бы после такой гневной тирады, ни гнетущей тишины, в которой их общий друг пытался бы утихомирить обоих. Она сорвалась с места, и стремительно ушла, гордой поступью, настолько гордой, насколько позволяли ей текущие без спроса слезы, оставляя позади озадаченного Невилла, Дина и пару второкурсников. И вот теперь она здесь, в одном из коридоров замка. Здесь никто никогда не ходит, и никто не застанет её в таком виде. Сколько раз она уже приходила сюда в слезах? Вот уже пятый год. Рон постоянно всё портил, это из-за него она все плакала все время своего пребывания в Хогвартсе. Сердце болезненно сжалось. Каждое воспоминание о Роне было мучительным для девушки. Она ненавидела и его самого, и те чувства, которые он в ней вызывал. Как же она могла влюбиться в парня, который только и делал, что старался ужалить побольнее? Гермионе некому было рассказать обо всём, что она чувствовала, не у кого было просить совета. Джинни была её лучшей подругой, ей она могла рассказать что угодно, но ведь Рон- её брат. Нельзя, просто нельзя, чтобы Джинни знала. Хотя она ведь умная, всё равно рано или поздно догадается, отчего у её лучшей подруги так блестят глаза в присутствии Рона. Для острого, сдержанного и хладнокровного ума Гермионы любовь была барьером, препятствием, посторонним предметом, от которого необходимо было избавиться. Но подсознательно Гермиона знала одно- это её первая любовь, а к лучшему она пришла к ней именно сейчас в виде её рыжего друга, или к худшему- это выяснится со временем. А пока нужно попытаться перестать о нем думать. Хватит мечтать о Рональде Уизли.