Чего я хочу

Вечер постепенно близился к концу, плавно перетекая в ночь. Коридоры Хогвартса опустели. Повсюду было тихо, кроме самой высокой башни замка – Астрономической. В ней на смотровой площадке стояли парень и девушка, когда крик с легко различимыми нотками истерики разорвал тишину ночи. - Да как ты смеешь мне врать?! – закричала Гермиона, отскочив от Драко сразу на несколько шагов назад, словно тот был диким зверем, готовым в любую секунду разорвать её на куски. – Можешь делать что угодно, объявлять наше перемирие, выставлять меня своей девушкой, или полной дурой, как ты привык, но не смей, слышишь, не смей играть со мной в свои игры!!! - Гермиона, я … - сказал Малфой, делая шаг вперед. - Не подходи ко мне! – снова заорала девушка.- Какая же я наивная идиотка, думала, что можно иметь дело со слизеринцем… - Ты права, - внезапным холодным голосом отозвался Драко. - Мне не стоило этого говорить. Да я и не собирался. Просто еще одна удачная идея, хотел придать достоверности нашим отношениям. Ты умнее, чем я думал, Грейнджер, - насмешливо сказал парень. Гермиона соединила свои руки, безуспешно пытаясь унять дрожь в пальцах. - Хорошо, что мы всё выяснили. Просто не ври мне, Малфой, если тебе не трудно, - сказала она как можно более спокойным голосом. Затем повернулась и быстро начала спускаться по лестнице, на каждом шагу вытирая слезы, которые застилали глаза. Парень остался там, где стоял, даже не попытавшись догнать её и проводить до гриффиндорской гостиной. Она всё равно оттолкнула бы его, но осознание того, что он даже не попытался, терзало Драко. В конце концов, слизеринец взял себя в руки и еще раз напомнил себе о своем происхождении. Разве этому его учил отец? Бегать за грязнокровками? Эта мысль сделала только хуже, лишний раз распалив в Малфое ненависть к себе. Кем бы ни была эта девушка, он её любил. Любил так сильно, что ему все сложнее и сложнее было скрывать свои истинные мысли от Гермионы. С каким трудом он подыскивал слова, чтобы побольнее её ужалить! Какими огромными внутренними усилиями создавался каждый презрительный взгляд в её глаза! И всё это только для того, чтобы гриффиндорка как можно сильнее его возненавидела. Это единственный выход, чтобы не потерять голову. С каждым проведенным с Гермионой днем играть свою, так тщательно прописанную, роль в этом спектакле становилось всё тяжелее. Раньше Драко не знал, в чем настоящее счастье. Теперь же он понял – счастье, когда та, которую ты любишь, счастлива вместе с тобой. Или без тебя. Гермиона же лишилась и того и другого по его вине. Малфой не мог дать ей того счастья, которое она излучала, когда этот рыжий придурок Уизли держал её руку в своей. Очень часто Драко пытался понять, благодарен ли он Панси за её такое, казалось, глупое желание, которое дало ему право целый месяц провести с Гермионой, или же наоборот. Больно было видеть её внутренние противоречия и каждодневную борьбу с самой собой. В своих стремлениях сделать этот месяц более приемлемым для каждого из них двоих Драко был одинок. Сегодняшнее признание сделало всё только хуже. Она не поверила ему. Значит, ей не были нужны эти дурацкие три слова, приводящие в экстаз всех девушек планеты. Вернее, нужны, только если бы они были сказаны любимым человеком. Глупец. Как он мог рассчитывать на другую реакцию? Не стоило открываться ей. Пусть всё будет как прежде. Только с учетом одного обстоятельства – «как прежде» уже не будет никогда. Спустя две недели Снова шел дождь. В общем-то, он шел, почти не переставая, уже две недели, но всем так хотелось еще хоть раз прогуляться под теплыми лучами солнца! Однако осень не сдавала позиций и медленно, но уверенно, приближала время зимы. Драко Малфой стоял неподалеку от входа в гриффиндорскую гостиную. За столько времени это занятие стало уже привычным, поэтому никто не удивлялся, увидев слизеринца в таком отдалении от подземелий. Многие девушки намеренно становились ближе к парню, чтобы он обратил на них внимание. Но Малфой не сводил взгляда с портрета Полной Дамы, в надежде что гриффиндорка, которую он ждет, от одного только его желания выйдет быстрее. А она, наоборот, старалась оттянуть момент, когда ей нужно будет выходить. За эти две недели жизнь слизеринца потерпела радикальные изменения. То, в чем раньше он был уверен на все сто процентов, теперь казалось ему не более чем обманом. Вместо удовлетворения своей победой он чувствовал только горькое разочарование, а вместо того, чтобы радоваться, он укорял себя. Раз за разом он повторял себе свою истину, которой старался придерживаться всегда: «У меня нет сердца, у меня нет сердца…». Но это было ложью, и Драко знал это. Сердце в его груди было, и оно билось в лихорадочном темпе. Каждый его день был похож на предыдущий. Бесцветное лицо Гермионы утром, когда она выходила из гостиной и видела его; холодные руки, обвивающие Драко в приветственных объятиях; поцелуй в щеку, которого парню всегда оказывалось мало. Вечером же та же программа, только в обратном порядке. И всё – без единого лишнего слова. Каждый день был полон фальшивых улыбок и презрительных взглядов, которые чередовались друг с другом в зависимости с тем, были они наедине или окруженные толпой студентов. Лишь однажды Гермиона сказала Драко кое-что помимо обычного обмена приветствиями. И это было совсем не то, что ему хотелось бы услышать. - Как хорошо, что осталась всего неделя. Дольше рядом с таким мерзавцем, как ты, мне не выдержать. Я тебя ненавижу. В серых глазах парня промелькнул отблеск острой боли, пронзивший его сердце. Но он совладал с собой и лишь крепче прижал Гермиону к себе, зарываясь лицом в её волосы, не обращая внимания на все протесты девушки.