Кошмар перед Рождеством

      Судя по звукам, за окном снова что-то капало. Поход по магазинам вымотал несчастных родственников так, что сумки и пакеты остались стоять в коридоре. Погода очередной раз "радовала" жителей Турку, намекая на то, что Рождество придется встречать в серой унылости, а с не пушистым снежочком.       Софи продрала глаза. Она бы повалялась еще, но откуда-то с кухни доносился очень знакомый женский голос. Сестра Кивилааксо подскочила, натянула на себя спортивные штаны в дополнение к чудесной футболке с совятами и ломанулась туда, где обычно нормальные люди готовят еду. Перед ее глазами предстала картина: Пертту и Ольга о чем-то мило беседовали за чашечкой кофе. Виолончелист улыбался и даже пытался шутить. Все бы ничего, и Ольга была очень хорошей подругой Софии и в другой реальности, но была у нее одна особенность... Девушка обладала каким-то ненормальным шармом, повально действующим на мужское население, преимущественно европейское. То есть после встречи с ней мужчины разом начинали хотеть от нее борщей, детей и штампа в паспорте. А она... она вроде бы никогда не была против, только после получения заветного помолвочного колечка интерес к влюбленной особи у нее почему-то пропадал. Зная эти особенности, сестрица начала моментально сверлить ее взглядом.       - Доброе утро! - улыбнулся Пертту.       - Проснулась, а то всего-то половина двенадцатого... - закатила глаза подруга, одним глотком допила кофе и направилась в спальню Софи.       - Знаешь, я тебя конечно очень люблю, но... - начала новоиспеченная Кивилааксо.       - Выдохни бобер, - почувствовала неладное Ольга. - Нафига он мне сдался? Чтобы я в его сторону посмотрела нужно, чтобы он набрал как минимум килограмм десять, начал активно ходить в спортзал, подстригся, свел с себя ту половину татуировок, которые выдают в нем Толкиениста-переростка, и на концертах на себя поменьше бы косметики вымазывал, а то любая херка позавидует. Ах да, я еще забыла разницу в пятнадцать лет. Староват он для меня. Просто Олли ехал в Турку по делам, и я попросила меня сюда забросить, коль уж есть возможность увидеться.       - Кстати... - девушка нахмурилась, зная способность подруги находить информацию какую угодно и о ком угодно. - Не можешь мне подсказать, как у моего братца дела с личной жизнью? А то он очень странно и болезненно реагирует на вопросы.       - Отчего же не подскажу... - подмигнула Ольга. - Хотя, тут все скучно. С марта у него и Берг начался окончательный крах. В июне они официально разошлись, при этом уже несколько месяцев не проживая вместе, без раздела имущества, но дети, коты то есть, переехали к ней. Девушка, не выдержав таких сильных переживаний, уехала в другой город и пропала, так как с пиаром стало явно хуже. Потом твой милый братец спалился на том, что целовался в машине с какой-то, видимо, моделью. Это был сентябрь, где-то середина сентября. Ну и в ноябре снова подала голос Анне-Мари. Ну как подала, понаписала у себя на фэйсбуке, что у нее все хорошо, тестирует новые игрушки, призванные скрасить ее одиночество. В обсуждении промелькнуло, что они будут пободрее Пертту... В общем-то и все.       - Эээ... игрушки? - Софи пыталась убедить себя в том, что не поняла подругу.       - Тебя это смущает? Посмотри на нее, если уж в порно она не снималась, то сексшоповскую продукцию для нее скупать - раз плюнуть... - Ольга закатила глаза, будто говорила простые истины и аксиомы.       - Значит, поводов для его грусти несколько: просто голяк в личной жизни, какой-то косяк с сентябрьским эпизодом или задетое самолюбие. Ты знаешь, что я тебя обожаю? - девушка протянула подруге шоколадку, припасенную в сумке.       - Я бы ставила на задетое самолюбие или на сентябрь, или два в одном. Если в отношениях просто штиль, то найдется далеко не одна девушка, желающая устроить ему ураган эмоций. Так что тут дело в нем, - она начала потихоньку уничтожать шоколад, для нее он был самым лучшим видом "взятки". - Обожаешь, говоришь? А с полчаса назад была готова меня сжечь на месте...       Девушки еще некоторое время ворковали в комнате, после чего Олли заехал за своей невестой. Почему-то казалось, что в этот раз она все-таки дойдет до алтаря.       - Ну что? Приступим к украшению твоего жилища? - поинтересовалась Софи, тыкнув брата под ребра.       Кивилааксо поправил очки и недобро на нее посмотрел. Ему очередной раз мешали заниматься оперой... а так же впадать в депрессию, страдать и сливаться с мебелью. Но делать было нечего. Пришлось прыгать вокруг табуретки, на которой пошатывалась сестра, в попытках повесить какие-то колокольчики над дверью. Шаг влево и вправо считались за попытку к бегству, а взгляд в даль - за попытку улететь. То есть шансов сбежать от замечательного семейного мероприятия, сопровождаемого фразами: "чего ты это сюда вешаешь, оно тут не смотрится", "криво!", "не симметрично", "аккуратнее...ну вот, разбилось", просто не было. Но зато у Пертту все-таки поднялось настроение, потому что ничто так не поднимает боевой дух, как страдания других. Как минимум: "у тебя нет настроения? Угробь его близким, пусть у них тоже не будет!"