Wildfire

      После тысячи лет, вполне нормально, что он забывает определенные детали, определенных людей. Было бы легче, оставайся он в одном месте, но нет (не может… только не без… только не после…), поэтому он забывает. И даже не то, чтобы забывает; мозг Повелителя Времени слишком сильный. Скорее, будто все воспоминания на чердаке, в коробках, пыльных и темных. Он сможет открыть эти коробки, но облака эмоций такие густые, что он не сразу узнает немного потрепанные, но такие любимые воспоминания.       Кто он? Какой он человек в этом новом теле? Почему это морщинистое лицо?       Измученное. Уставшее и измученное.       (так долго без…)       (он удивлен, что отпечатки ее пальцев не вытатуированы на коже между его сердцами)       В особенно плохие дни он хочет забыть. Смерть. Боль. Потери. Полнейшие уничтожения и опрометчивые воскрешения. Все эти чувства хаотичны внутри человеческого разума, и как он хочет однажды (но не без…), присоединиться к этому виду. Взмах ее золотых волос(и этот язык, когда…) Но он не может.(не будет. Она слишком…) Спутники с давних времен, сейчас: какая у них фамилия? Их глаза голубые или карие? В каком десятилетии двадцатого столетия они жили? А, двадцать первом. Конечно. (Роза Марион Тайлер, карие глаза, светлевшие на солнце, и, темневшие в самые неожиданные для него моменты, впервые он взял ее за руку пятого марта две тысячи пятого года, но впервые она встретила его и последний раз он видел ее – первое января две тысячи пятого года, ее любимая еда – чипсы, а когда она улыбалась…) Он смотрит на огонь в камине, стараясь не думать об огне в ее глазах. Свет отразился в замерзшем окне справа, и бесконечный вальс огня и пламени отвлек его от ощетинившихся волосков на его шее, от того как сердца замерли, от участившегося дыхания. Его тело знает, она здесь, каждая клетка выкрикивает ее имя(его обонятельные рецепторы знают ее запах, его слух – звук ее дыхания, его мозжечок распознает ее шаги…), но глаза отказываются видеть отражение в стекле. (она не может, она…) - Ты неподвижен. Даже мускулом не шевельнул, за три минуты, что я здесь стою. - Я теперь старик. - Ты всегда был стариком. И никогда им не станешь. Возможно его новые нейроны с маразмом. Он глубоко вздыхает и обводит край кружки, остывающей на столе. - Ты помнишь меня? – он делает вид, что не замечает ее руку на своем плече. – Для тебя, должно быть, много времени прошло. Он не отвечает, только хмыкает и сплетает пальцы на коленях. - Я намекну. Стены между мирами слабые. Знаешь, почему? - Повелители Времени. Ее пальцы вонзаются в его плечи на секунду, прежде чем она убирает руку и опускается на колени перед его креслом, так, что находится в поле его зрения. Он закрывает глаза. - Доктор. - Роза. (открой глаза, глупец. она…) - Ты думаешь, я самозванка? - Да. - Это не так. - Хорошо. - А что, если я тебя поцелую? Его глаза распахиваются, а она лишь улыбается в ответ. (язык! Язы…) - Ты всегда так делала. (он не может отвернуться. он никогда не моргнет, если она… ) - Сколько тебе лет? - Слишком много. - Как долго ты меня не видел? (слишком долго) - Слишком долго. - Я не знаю, что сказать. Я…Я скучала по тебе. Он смотрит за слезой, скатившейся по ее щеке. – Ты слишком далеко попала. Настрой пушку между измерениями на две тысячи девятый. Это все, что я могу сказать? - Пушка между измерениями. Прошли века, с тех пор, как я последний раз слышала об этом. Внутри все замирает. – Роза… - Доктор. (где он почему она она может почему она) - Как? (коснись ее коснись руки коснись щеки коснись ее) - Можно, я потом расскажу? Я…Я сейчас путешествую одна. Последние несколько десятилетий, на самом деле. Совсем недавно вернулась в эту вселенную. - Да. - Хорошо. Я…Я так рада тебя видеть, Доктор. Я надеялась, что это случится. (я люблю тебя я люблю тебя я) Он наблюдает за ней, не моргая. Огонь искрится и шипит, пока дворецкий торопится привести в порядок журналы. - Доктор - Роза. Роза. – Он пытается сглотнуть комок в горле, но оно слишком сухое. – Роза. - Долгая жизнь – забавная штука. Ты думаешь, что вещи забудутся, эмоции, в конце концов, притупятся, погаснут, как огонь. Но не всегда, правда? Некоторые вещи становятся только сильнее. Они разгораются как пламя. Он накрывает ее ладони своими. – Я бы не смог тебя забыть, Роза Тайлер. - Хорошо. Потому что я не переставала любить тебя. - Роза… - Доктор. - Я теперь старик. - Ты никогда им не будешь. А тела лишь оболочки. - Я больше не ношусь туда сюда. - Ну и что. - Я больше не бегаю так быстро. Она колеблется лишь секунду. – Ну и что. - Мне кажется, я теперь шотландец. - Ну и что. – Она мягко улыбается и поглаживает его пальцы своими. – Мне даже нравится. Я подозреваю, это подойдет к твоему вечному ворчанию. - Я все еще люблю тебя. - Хорошо. Мы все решили? – То, как она закусывает губу и наклоняет голову, противоречит ее внешнему спокойствию. - Да. - У тебя здесь есть комната? - Да. – Он сглатывает, но не отводит от нее взгляда. - Хорошо. Мы можем пойти туда? - Пожалуйста. – Он выдыхает, и все годы, и боль, и тяжесть уходят вместе с воздухом. – Пожалуйста. - Allons-y? - У этого тела еще нет своего «лозунга». Оно еще очень новое. Ее глаза темнеют и пламя контрастирует с черным зрачком. Вот он. Тот таинственный черный оттенок… О. - Я уверена, мы что-нибудь придумаем. Может, мое имя, сказанное со стоном. - Может быть, «еще». - Как насчет «моя»? Он моргает, а она берет его за руку, ведя по деревянным коридорам. - Скорее уж твой, - он мягко смеется, усиливая хватку. – Может пробежимся? Как в старые добрые времена? - Я всегда побегу с тобой, Доктор. (Он никогда ее не отпустит)