Кофе со снотворным

Последнее время Аджая преследовало смутное, не до конца оформившееся чувство. Оно терзало его грудь, когда он подолгу отмывал руки и лицо от грязи, смешанной с потом, мешало уснуть ночами неуловимым присутствием на самой границе сознания, отражалось на лезвии кукри шаловливым солнечным бликом, противно зудело в затылке, изматывало. Гейл сосредоточенно бинтует смазанный пахучей мазью ожог на предплечье, не позволяя себе отвлекаться на боль и лишние мысли, только на белую марлю, которая после первого же кросса по пересеченной местности превратится в серые размочаленные лохмотья. Легкие шаги за спиной заставляют напрячься, косо глянув через плечо, но, увидев незваного гостя, Аджай освобождает место на поросшем травой пологом склоне, выражая какое-никакое доверие, почти радушие. - Эта мазь унимает боль, но раны заживают от нее намного хуже, - вместо приветствия говорит Бхадра, усаживаясь рядом. - Какую уж дали, - усмехается Аджай, натягивая рукав перепачканной куртки на свежую повязку. – Главное, чтобы от отдачи не ныло. Бхадра кивает, глядя на раскинувшуюся под ногами равнину, на которой паслись небольшие стада тревожных замбаров. Гейл смотрит на ее смешные розовые кроссовки и завязанные аккуратным бантиком шнурки, улыбаясь в приступе какой-то иррациональной ностальгии по детству. И своим первым кроссовкам, которые умудрился порвать в первый же день, начисто сбив блестящие носки о старый мяч, который был и футбольным, и баскетбольным и, когда собиралось больше четырех человек, еще и волейбольным. Аджай вспомнил многочисленные синяки и шишки от этого мяча, порченную обувь и наказы матери сидеть дома, а не шататься в сомнительной кампании оболтусов по закоулкам заброшенных заводов или частных территорий. Конечно, он ее не слушал, знойным летом гуляя до глубокой ночи, забираясь на самые высокие крыши, до которых мог добраться, но с которых не всегда получалось удачно спуститься, а зимой бегал в чужие дворы кидаться снежками, возвращаясь домой распаленным, с красными от мороза щеками и жутко довольным. - Что? – Бхадра хмурит брови, дико напоминая в этот момент Амиту, мигом ощетинивщись и подтянув колени к груди. - Извини-извини, - он поднимает руки в примирительном жесте, виновато опустив голову. – Штаты вспомнились. - Штаты?.. – недоуменно. - Ага, - Аджай взъерошил волосы на затылке, - вспомнил себя в твоем возрасте. Бхадра замолчала. Аджай видел, как борется в ней любопытство и желание оскорбиться, как сделала бы половина ее сверстниц. - Там красиво? – наконец, спрашивает она. – В Штатах. - Ну, таких видов, конечно, нет, но тоже хорошо, - он поднял лицо к небу, глядя на проплывающие над ними кучерявые облака. – Ты ведь родилась здесь? - Да, - снова кивок. – Я родилась в семье брахманов, жрецов, если проще. Мы были последними представителями высшей касты, когда-то служащей королю, до которой еще не добрались карательные отряды Пэйгана, - она вздохнула. – Их расстреляли на площади перед дворцом, Мин тогда устроил праздник, объявив, что Кират отныне полностью избавлен от груза кастовой системы и все равны друг перед другом. - А… - Дарпан увез меня в Банапур, - не дожидаясь вопроса. - На Юге Кирата я выросла и научилась всему, что знаю. - Вот как, - Аджай замялся, но все же спросил, - а разве в Кирате действует кастовая система? - Конечно, - девочка взглянула на него так, словно он только что спросил, круглая Земля или все-таки квадратная. – Большую часть Золотого Пути составляют шудры и вайшьи. Есть и неприкасаемые, но их намного меньше. Аджай покивал, чувствуя себя идиотом. Бхадра взглянула на него почти с сочувствием. Теперь Гейл почувствовал себя идиотом клиническим и неизлечимым. - А Сабал и Амита к кому относятся? – чтобы хоть немного прояснить для себя ситуацию, спросил мужчина. - Сабал чхетри, военный. Его каста стоит второй в иерархии, поэтому все уважают и прислушиваются к его словам. Авторитет Сабала среди солдат неоспорим. - Амита тоже чхетри? – последнее слово больше походило на чих. - Нет-нет, Амита шудра, из низшей касты. От этого и большое достижение пробиться сюда, стать первой женщиной-воином. Именно после нее началось формирование женских батальонов и сама возможность для вступления женщины в ряды Золотого Пути. Для многих Амита является надеждой, символом того, что можно достичь любой высоты, если приложить достаточно усилий, - Бхадра тепло улыбнулась, словно вспомнив что-то. – Но сейчас влияние каст на людей значительно ослабло, особенно в Северном Кирате. - Из-за Пэйгана? - Да. Он объявил войну традиционному укладу Кирата, даже богам и демонам, - она положила подбородок на острые коленки, задумчиво глядя вдаль. Аджай очень хотел задать ей вопрос. Даже не один. Но оба эти вопроса были почти крамольными. На них было страшно получить ответ. Аджай открывает было рот, но шелест травы и чьи-то отчетливые шаги заставили их вздрогнуть от неожиданности. - Аджай-джи, Бхадра-джи, что вы делаете вне лагеря, скоро ведь солнце сядет, опасно! – к ним подошла пожилая индианка в простеньком сари и с покрытой цветастым платком головой. – Возвращайтесь, пока не стемнело. Бхадра скисла, но подчинилась, поднявшись на ноги. Аджай последовал ее примеру и, сунув руки в карманы, направился вверх по извилистой горной тропинке, держась чуть поодаль от встревоженной женщины, крепко держащей приунывшую девочку на смуглую руку. Когда они добрались до Банапура, заходящее солнце окрасило горы и каменные стены низких домов в алые цвета, удлиняя тени суетящихся повстанцев и сворачивающих пожитки уличных торговцев, решивших заранее поискать себе место в хилой ночлежке. - До завтра, - Бхадра несмело махнула рукой, тут же втянув голову в плечи от недовольного взгляда женщины. - До завтра, - ответил Аджай, приподняв уголки губ, провожая узкую ссутулую спину до ближайшего поворота. Странное чувство утихло, но в голове теперь роились мысли. О Кирате, о местных, не самых понятных традициях и людях. О том, что он нырнул в воду, совсем-совсем не зная броду. Аджай мотнул головой, словно отгоняющий назойливых мух медведь. Аджай обдумает все завтра. А сейчас, когда ему грозит очередная бессонная ночь, он купит у ближайшего торговца самый дерьмовый в мире растворимый кофе, пачку снотворного и организует себе Шангри-Ла без сновидений.