Голодные игры_ Из пепла

Стою под душем, глупо улыбаюсь и пока безрезультатно пытаюсь промыть волосы от муки. Мы с Питом помирились. Два раза. Прямо у него в пекарне. Хорошо, что ещё успели до прихода дочки из школы. Впервые за долгое время у меня на душе покой и такая радость… Я оглядываюсь на свою жизнь, по крайней мере, на тот отрезок, что помню, и внезапно отчётливо понимаю, что Пит Мелларк – лучшее, что могло произойти со мной. Это так странно, но я уже и не представляю свою жизнь без моего мальчика с хлебом. **** Я не был здесь почти двадцать лет. Не без трепета в сердце смотрю в окно машины, которую на вокзал за нами специально прислал мэр. Если бы не спецзадание вице-президента Панема Плутарха Хевенсби, вряд ли я бы отважился вновь приехать сюда. Мы проезжаем по центральным улочкам моего родного дистрикта. Городок, возродившийся из пепла после бомбёжки, стал совершенно другим. Намного современней и куда более жизнерадостным, чем прежде. Я с трудом узнаю его. Машина сворачивает в Деревню Победителей, которая уже давно разрослась до небольшого микрорайона. Не сразу нахожу взглядом её дом. Чувствую, как от волнения холодеют ладони. Давно со мной такого не было. - Не дрейфь, Гейл! Пошли! – Джоанна Мэйсон ловко выпрыгивает из машины, которую шофёр останавливает напротив дома Пита Мелларка. С удивлением замечаю, что жилой дом превращен в пекарню, возле которой суетятся рабочие: загружают в грузовичок лотки со свежевыпеченным хлебом, аромат которого так и витает в воздухе. Не понимаю, почему Плутарх настоял, чтобы именно Джоанна Мэйсон и я поехали уговаривать Пита, Китнисс и Хэймитча принять участие в официальном праздновании двадцатилетия ликвидации «Голодных игр». Не припомню, чтобы Джоанна раньше была с Китнисс близкой подругой. Да, они были союзниками. Да, жили в одном отсеке в Дистрикте-13. Но не более. Выхожу из машины. Оглядываюсь. Двадцать лет большой срок. Я даже не уверен, что узнаю Китнисс. Да и узнает ли она меня? Как сложилась её жизнь? Она всё также с Мелларком или, может, живёт одна? А, может, с кем-то другим? Признаться, я практически ничего не знаю о жизни Китнисс. Я сознательно оградил себя от всей информации о ней, чтобы не было больно. А ещё, чтобы не было искушения сорваться и вернуться сюда. К ней. Я честно пытался научиться жить без моей Кискисс, но увы… Я так и не смог до конца выкинуть её из сердца и из мыслей. За эти годы я встречал сотни других женщин: прекрасных, молодых, умных, интересных. Но все они были лишь тусклым отблеском моей Пересмешницы. Во дворе перед пекарней играет темноволосая девочка лет пяти. Она с интересом наблюдает, как мы с Джоанной выходим из машины. - Эй, ребёнок! – кричит Джоанна. – Где мы можем найти Пита Мелларка? - А зачем он вам? – любопытная малышка подходит с деловым видом к небольшой оградке, которая отделяет двор пекарни от проезжей части. - Мы старые друзья Пита. Хотим повидаться. - Неправда, - девочка хмурится. - Что неправда? – удивляется Джоанна. - Вы не его друзья, - деловито сообщает малышка. – Я всех его друзей знаю. С улыбкой присаживаюсь на корточки напротив смышлёной девчушки. - Видишь ли, мы его очень старые друзья. Когда мы в последний раз виделись с Питом, боюсь, тебя ещё на свете не было. Поэтому ты нас и не знаешь. Кстати, я Гейл. А это Джоанна, – протягиваю малышке руку. Девочка храбро жмёт через оградку мне руку своими маленькими пальчиками. Смотрю на неё и не могу понять, кого эта малышка мне так отчаянно напоминает? - А я Прим. - Прим? – улыбка застывает на моём лице. - Я сейчас его позову, - малышка разворачивается и бежит к крыльцу пекарни, по дороге крича. – Пап! Папа! К тебе друзья приехали! Пап! Девочка скрывается внутри дома. Мы с Джоанной переглядываемся. - Папа?! – я категорически отказываюсь верить в то, что эта девочка дочь Пита и Китнисс. Я точно знаю, что Сойка ни за что бы не согласилась родить ребёнка. У неё всегда было на детей табу. Скорее всего, Питу надоело ждать её, и он женился на другой. Эта мысль невольно вызывает у меня чувство облегчения. А вот, кстати, и он. Пит Мелларк выходит на крыльцо пекарни, на ходу вытирая руки кухонным полотенцем. Он в джинсах и белой футболке. На поясе завязан длинный пекарский фактук. Пит почти не изменился за эти годы, разве что заматерел – плечи стали шире, руки заметно сильнее, - невольно отмечаю я. Девочка стоит рядом с отцом, держится за его фартук. Джоанна при виде Пита расцветает. Ох уж этот её хищный взгляд! Она неисправима. Пару секунд Пит с удивлением смотрит на нас с Джоанной, затем, улыбаясь, подходит к нам. Жмёт мне руку. - Привет! Вот уж не ожидал вас здесь увидеть. - Привет! Если честно, я и сам ещё пару дней назад не думал, что приеду сюда, - жму Питу руку. – Нас прислал Хэвенсби. Джоанна, в отличие от меня, не церемонится. Вместо рукопожатия обнимает Пита. - Привет, сокамерник! Что, скучал, небось?! - Привет, сокамерница, - смеётся Пит, обнимая её. – А как же! Малышка хмуро наблюдает за тем, как её папа обнимает чужую тётю. Недовольно толкает отца в ногу. - Эй, пап! Я всё маме расскажу. Пит смеётся, ловко поднимает девочку на руки. - С моей дочуркой, я вижу, вы уже познакомились? Ну, что вы стоите? Проходите в дом. Вслед за Питом мы заходим в пекарню. *** Мы сидим в просторной гостиной, которая переоборудована в уютную кулинарию. Чуть в стороне – витрины с причудливыми пирожными. В зале специально для посетителей, которые хотят попробовать выпечку, что называется «не отходя от кассы», стоят несколько столиков. За одним из них мы и сидим. Пьём чай, угощаемся стряпнёй Пита. Надо признать, она у него шикарная. Мелларк действительно пекарь от Бога. Джоанна только что изложила суть дела Питу. Он хмурится. Идея поездки в Капитолий, чтобы принять там участие в телепередаче, которая посвящена 20-летию закрытия Голодных игр, ему явно не по душе. - Ты же знаешь, я не публичный человек, - говорит он. Джоанна тут же прыскает от смеха. Дочка Пита сидит у него на коленях, хмуро смотрит на эту, явно странную, с её точки зрения, тётю. - Ой, не могу! Не публичный! Да тебя каждая собака во всём Панеме знает! Пит! Давай смотреть правде в глаза. Ваши с Китнисс фотографии есть в каждом школьном учебнике. - Папа…? – удивлённая девочка не выдерживает, хочет задать отцу вопрос, но Пит её опережает. Опускает с рук на пол. - Я потом тебе всё объясню, солнышко, - мягко отвечает Пит. – Обещаю. А пока беги – поиграй во дворе. Только далеко не уходи! - Хорошо, - девочка выбирается из-за стола, не преминув при этом бросить настороженный взгляд на Джоанну. Пит провожает взглядом дочку, контролируя через окно, что та играет неподалёку на детской площадке. С каким обожанием он смотрит на свою дочь! Мне даже становится завидно. У меня детей пока нет. Всё откладываю это дело на потом. А из Пита, очевидно, вышел замечательный отец. Впрочем, это следовало ожидать. - Знаешь, а ты молодец! – неожиданно говорит Джоанна Питу. – Похоже, ты единственный из нас, кто нашёл в себе силы жить дальше, оставив позади весь этот кошмар, что нам довелось пережить. В конечном итоге, ты оказался сильнее нас всех, Пит Мелларк. - Не думаю. У меня в жизни тоже проблем хватает. - А у кого их нет? – заливисто смеётся Джоанна. – Ну, так можем мы на тебя рассчитывать или нет? Хэвенсби считает, что народу будет неплохо ещё разок напомнить, кто настоящий враг. Чтобы ошибки прошлого больше не повторялись. Кстати, он просит тебя по возможности взять на съемки семью. Чтобы люди воочию смогли увидеть, что, несмотря ни на что, жизнь продолжается… Пит опускает взгляд. Я начинаю раздражаться. Мелларк ещё думает! Что тут думать, если речь идёт о том, чтобы напомнить народу об ужасе, через который прошел весь Панем? Ужасе, который сломал жизнь Китнисс и её саму. Забрал жизни тысячи людей. Неужели Мелларк не понимает, что надо сделать всё, чтобы люди не забывали об этом кошмаре? Чтобы впредь ни у кого не возникло желания «на бис» возродить традицию «Голодных игр». Но Мелларк медлит. - Пит, ты же не можешь не понимать, насколько важно твоё участие в этой передаче! - боюсь, мне не удаётся скрыть раздражение в голосе. - Я всё понимаю, Гейл, - довольно жёстко отвечает Мелларк, поднимая на меня глаза. – Но и вы меня тоже поймите. У меня семья. Я должен о ней заботиться. У моей жены ярко выраженная аллергия на телекамеры. Я не могу заставить её поехать со мной в Капитолий и предстать на обозрение толпы, тем более, что она у меня… В общем, это будет слишком для неё. Я не могу так рисковать. Простите, но, боюсь, я не смогу ничем помочь… - Не можешь?! – не выдерживаю, взрываюсь. - Мелларк, у тебя что, отшибло память, через что нам всем пришлось пройти? До тебя что, не доходит, насколько это важно, чтобы там был именно ты. Не я! Не Джоанна! А именно ты! Хэймитч и… - Китнисс? – ошарашено выдавливает из себя Джоанна, глядя в окно. - Да, Китнисс! – в запале повторяю я, не сразу понимая, что Джоанна имеет в виду не моё перечисление участников шоу, а вполне конкретного человека, который только что вошёл в пекарню. Я оборачиваюсь на звук колокольчика, подвешенного над входной дверью. И осекаюсь, отказываясь верить своим глазам. Сначала я слышу только её беззаботный весёлый голос. Затем появляется она сама. Моя Кискисс. Точнее – больше не моя. - Пит! Родной! Ты не видел, куда я дела ботиночки Мэтью? Те, что на липучках. Нигде найти не могу! Китнисс заходит в зал и замолкает, растерянно глядя на нас. Я, сам того не замечая, при виде неё медленно встаю из-за стола. О Господи! Она прекрасно выглядит. С годами Китнисс только расцвела. Ей тёмно-каштановая коса небрежно спадает ниже пояса. На Китнисс простенькое, но очень женственное нежно-зелёное платье с v-образным вырезом, подчеркивающим её непривычно пышную грудь. С трудом отвожу от декольте удивлённый взгляд. Китнисс такая красивая, такая желанная и такая… …беременная. Животик ещё совсем небольшой, но он уже довольно легко угадывается под струящимися складками её платья. В том, что моя Кискисс ждёт ребёнка… Ребёнка от другого. В этом нет сомнения. На руках Китнисс держит двухлетнего светловолосого карапуза. Не надо и гадать, чтобы понять: его отец – Пит Мелларк. Мальчишка – точная копия Пита. Если честно, я сам в шоке от своей реакции. До этого момента я искренне считал, что время затянуло раны. Что все мои чувства к Китнисс с годами исчезли, но… Глядя сейчас на неё, я отчётливо понимаю, как же я ошибался! Меня охватывает злость и обида: это так нечестно! Будто и не было этих двадцати лет. Жизнь сыграла со мной злую шутку: словно я только вчера ещё стоял на вокзале и прощался с ней… С моей Кискисс. Я смотрю на неё: такую красивую, желанную, далёкую и меня разбирает дикая злоба. Хочется кричать. Мелларк всё-таки это сделал! Он сделал ей детей, хотя Китнисс – моя Кискисс – категорически не хотела рожать! По крайне мере, мне она в этом праве отказала сразу и категорично. Признаться, это сильно задевает моё мужское самолюбие. Видеть, что твоя любимая женщина вынашивает ребёнка от другого мужчины – это выше моих сил. Сейчас я отчётливо это понимаю. - Мама! Мамочка! У нас гости! – в пекарню забегает дочка и хватает Китнисс за руку. – Это друзья папы. Джоанна и Гейл. Так вот почему эта девочка мне показалась такой знакомой! Ну конечно! Она копия Китнисс. Только глаза голубые. Невесело усмехаюсь. У дочки Китнисс глаза Пита Мелларка. Хорош! Ничего не скажешь! И здесь постарался. Китнисс заметно растеряна. Она в замешательстве переводит взгляд с нас на Пита. Неожиданно Джоанна, которая всегда отличалась повышенной «тактичностью», начинает неудержимо ржать. - Ой, не могу! Видели бы вы свои лица! Ну, Пит! Ну, кремень! Качественно сработал, парень! Заделать нашей гордячке Китнисс сразу столько детей! – интересно Джоанна заткнётся или нет? - А я то, как и все думала, что наша полусумасшедшая Сойка сидит где-то в своём гнезде и до сих пор зализывает раны. А она у тебя цветёт и заодно из твоей постели, оказывается, не вылезает… Я готов убить Джоанну за её длинный язык. Впрочем, похоже, не я один. Пит быстро поднимается из-за стола и идёт к Китнисс. - Извините, мне надо поговорить с женой насчёт вашего предложения. Китнисс, похоже, приходит в себя. - Пит, что здесь…? Пит аккуратно забирает у неё сына. - Любимая, можно тебя на пару слов? Забрав жену и детей, Пит выходит из дома. Я смотрю, как он уводит Китнисс в дом напротив. Девочка бежит с ним, держит за руку мать. Китнисс с Питом о чём-то по дороге разговаривают. - У тебя такой вид, будто ты только что жену с любовником в постели застукал, - ржёт язва-Джоанна. – А ты что ожидал увидеть здесь, Хотторн? Что твоя Кискисс все эти годы будет прозябать старой девой? Сидеть в Двенадцатом и ждать, когда ты сделаешь карьеру в Капитолии и соизволишь прискакать за ней спустя двадцать лет на белом коне, чтобы спасти её? Хотторн, зачем ей ты, когда рядом всегда был он? И в горе и в радости. В этом весь Пит. Джоанна отправляет в рот очередной кусочек пирожного. Смакует. И десерт и свои слова. В её голосе откровенная зависть. - Дорого бы я отдала, чтобы рядом со мной тоже оказался такой парень, как Мелларк. Эх, надо было отбивать его у Китнисс ещё до начала Голодных игр. Хотя… - Джоанна «печально» вздыхает, - …не отбился бы. Пит – крепкий орешек. И чересчур упёртый, - бросает на меня насмешливый взгляд. – Не береди себе душу, Хотторн. Она всё равно бы раздвинула перед ним ноги – это был лишь вопрос времени. Я бы на её месте сделала тоже самое. Причём, не задумываясь! Я бросаю на смеющуюся Джоанну мрачный взгляд. Если бы взглядом можно было убить, то моя напарница сейчас была бы, как минимум, травмирована. - Я ничего не ожидал. Но я точно знаю, что Китнисс не хотела иметь детей. Она мне сама об этом говорила. Поэтому я несколько удивлён. - От тебя, - тут же «тактично» уточняет Джоанна. – Она не хотела детей от тебя. Но не от него. – По-хозяйски приобнимает меня за плечи. Едва сдерживаюсь, чтобы не сбросить её руку. – Видишь ли, Хотторн, в этом вся наша женская «сучность». Мы предпочитаем рожать только от любимого мужчины, рядом с которым чувствуешь уверенность в завтрашнем дне. Только в этом случае у нас срабатывает инстинкт размножения, который перекрывает все наши страхи. - Ты не хуже меня знаешь, что вся эта история с «несчастными влюблёнными» была… - Настоящей, - внезапно довольно серьёзно резюмирует Джоанна. – Хотторн, ты что, слепой? Китнисс любит Мелларка. И любила его уже во время «Голодных игр». Мне это стало очевидно ещё на Квартальной бойне, когда она на автопилоте всегда шла спать к нему под бок. Хотя вполне могла бы лечь просто на соседней циновке. Только рядом с ним она чувствует себя в полной безопасности. Джоанна ржёт. - Видел, какой живот твоей Кискисс Мелларк «накачал»? Что-то я сильно сомневаюсь, что это у неё обыкновенная полнота. Чтобы она провалилась эта циничная Джоанна Мэйсон со всеми её познаниями женской души, психологии и тела! Чувствую, зря я приехал в Дистрикт-12. Ох, как зря!