Голодные игры_ Из пепла

Они играют на золотисто-зелёной Луговине: голубоглазая девочка и белокурый сероглазый малыш. Она танцует, а он пытается её догнать. Я любуюсь ими со стороны. На сердце покой и радость. Внезапно меня охватывает непонятное беспокойство. Оглядываюсь. Да нет… Вроде бы всё в порядке: ярко светит солнце, безмятежно зеленеет лес. Однако на всякий случай я хочу подойти поближе к этим детям. Делаю шаг вперёд и… утыкаюсь в невидимую стену, не дающую мне приблизиться к ним. Меня мгновенно охватывает паника. И хотя вокруг нет никакой опасности, я начинаю биться в истерике о невидимую стену (такую же, как и на Квартальной бойне), тщетно пытаясь добраться до детей. Но малыши даже не смотрят в мою сторону. Они явно не видят и не слышат меня. С ужасом смотрю, как девочка подбегает к краю Луговины. Смеющийся мальчик, неуклюже бежит за ней. Внезапно всё вокруг затихает. Замолкаю и я. Поднимаю голову. В лицо бьёт резкий порыв ветра. Солнечный свет затмевает зависший над детьми планолёт, из которого на Луговину на ярком парашютике спускается коробочка, упакованная в подарочную бумагу. Перед глазами сразу же возникает моя пылающая в огне сестрёнка Прим. Голубоглазая девочка протягивает руки к подарку. -Нет!!! – истошно ору я и просыпаюсь. *** - Успокойся, Китнисс. Любимая. Это всего лишь сон. Сон. Я здесь. Я с тобой, - встревоженный голос Пита возвращает меня в реальность. Муж полусидит на кровати, крепко прижав меня к себе, гладит по голове. По привычке утыкаюсь ему в грудь, реву. С момента нашей с Питом свадьбы прошло уже почти восемь лет. Но до сих пор он стоит на страже моих ночных кошмаров. С одной стороны страшные сны с годами стали приходить всё реже. Время берёт своё – оно хоть и медленно, но верно затягивает раны. Но с другой - мои редкие кошмары трансформировались в куда более ужасную для меня форму. Теперь я всё чаще вижу во сне двух детей, подспудно понимая, что это дети Пита. Те самые ребятишки, которых я видела во сне на Квартальной бойне, в ту ночь, когда я своими поцелуями пыталась убедить Пита, что он нужен мне больше моей жизни. Чтобы он не смел жертвовать собой ради меня. Да, я видела именно этих детей в ту ночь. Я точно знаю, что это его дети. И не важно, что от другой. Главное, что дочка и сын Пита в том сне на Квартальной бойне были здоровы и счастливы. Они жили уже в другом, куда более счастливом мире. Мире, где не было Голодных игр. В моих же нынешних кошмарах дети Пита каждый раз оказываются на грани гибели, и я ничего… ничего не могу сделать, чтобы их спасти. И это меня убивает. Муж не знает, что мои кошмары изменились. Не хочу лишний раз его волновать. К тому же за восемь лет брака мы ни разу с ним не поднимали тему детей. *** На завтрак к нам по привычке заходит Хэймитч. Ему частенько бывает лень готовить, поэтому он предпочитает заглядывать на перекус к нам. - Фигово выглядишь! – тут же заявляет он, наливая себе по-хозяйски кофе, когда я появляюсь на кухне. – Опять кошмары? - Да. Хэймитч в курсе. И это был его совет не беспокоить мужа по пустякам. Питу и так хватает забот. За эти годы Пит превратился для Дистиркта-12 в весьма важного человека, хотя формально он так и остался простым пекарем. Я с интересом наблюдаю, с каким благоговением жители относятся к моему мужу. Что греха таить, на самом деле из нас двоих именно Пит всегда был прирождённым лидером. И хотя об этом мало кто знает, но я никогда не стала бы Сойкой-пересмешницей – символом революции, не будь рядом со мной его. Моего мужа. Моего ангела-хранителя. Признаюсь: я очень горжусь им. Пит имеет в нашем Дистрикте, куда больший вес, чем даже мэр, который, впрочем, относится к этому абсолютно нормально (сам «поклонник» Пита). Мэр частенько советуется с ним по сложным вопросам, иной раз просит помочь в решении проблем, которые можно утрясти только с правительством Капитолия. У Пита до сих пор там прекрасные связи. Я отлично понимаю, что, если бы Пит захотел, то уже давно бы сам стал мэром. Но мужу не нужна публичность. - Уже хватило на Голодных играх, - смеётся он. – Накушался вдоволь. И так до сих пор в Капитолии на улице сходу узнают. Пит ездит в столицу довольно редко: либо по делам Дистрикта, либо по учёбе. Мой муж умудрился заочно закончить академию искусств. Его картины даже периодически выставляются в арт-галереях столицы (правда, под псевдонимом). Иногда мне кажется, что Пит застрял в Дистрикте-12 только из-за меня. Что, если бы не я, у мужа могла быть другая, куда более интересная жизнь. Порой, я не выдерживаю, и говорю об этом Питу. Он внимательно слушает мои размышления на эту тему, а затем… от души смеётся, называя меня дурочкой. - Китнисс, неужели ты не понимаешь, что я и так имею всё, о чем мог только мечтать? У меня есть любимая жена, с которой я каждый день засыпаю и просыпаюсь в одной постели. Я живу в родном Дистрикте, который нам удалось отстроить заново из руин. Работаю в собственной пекарне. Ты сама прекрасно знаешь, как я люблю своё дело. В свободное время – пишу картины, которые приносят не только моральное, но и материальное удовлетворение. О чём я ещё могу желать? - О детях, - мысленно произношу я, но вслух не отваживаюсь это сказать. Хоть Пит и никогда не поднимает этой темы, я не слепая. Я вижу, какими глазами он смотрит на семьи, гуляющие с детьми. Каждый раз в его взгляде появляется такая тоска! И каждый раз мне становится не по себе от мысли, что никогда не смогу ему этого дать. - Так, ладно! Я побежал в школу! На обед не жди – вернусь к ужину! – Пит встаёт из-за стола, целует меня. – Кстати, если вдруг соскучишься, я буду абсолютно не против сделать перерыв на обед в виде пикника на школьном дворе. С тебя корзина с провиантом! - Это что, типа, свидания? – улыбаюсь я. - А то! – смеётся Пит, вновь целуя меня. Ответив на поцелуй, я аккуратно отстраняю от себя мужа. Смеюсь. - Беги уж, целовальщик! Ты и так уже опаздываешь. Не заставляй мэра ждать. - Ты меня гонишь? – в голосе Пита наигранная обида. - Я? Отнюдь. Но я же тебя знаю, как облупленного, мой дорогой! – приближаюсь вплотную губами к губам мужа. – Ещё один поцелуй, и мэру придётся ждать тебя ещё минимум полчаса. Сколько раз ты уже так опаздывал? Пит, смеясь, отступает к двери. - Хорошо, хорошо! Признаюсь! Ты права! Сегодня мне опаздывать нельзя! Всё же первый день проекта! – уже у двери хитро добавляет. – Но ты сильно не расслабляйся! Я планирую наверстать упущенное в обед на пикнике! - Иди уже! – ну вот что с ним делать? Мой Пит абсолютно не исправим! Хм... Пикнике! Скажет тоже! Хотя... С него станется... Пит уходит, а я сразу прикидываю, что приготовить для пикника. Если честно, мне и самой очень хочется посмотреть, что Пит за сегодняшнее утро успеет сделать со школьными стенами. Дело в том, что не так давно муж получил от мэрии «спецзаказ». Точнее – просьбу, связанную с оформлением новой школы. За последние восемь лет рождаемость в нашем Дистрикте сильно увеличилась, так что теперь первоклашек – хоть отбавляй. Поэтому новая современная школа пришлась очень кстати. Здание получилось очень удобным, но внешне – излишне строгим. И тогда-то у дочери мэра - Саманты Грэй (лично с ней не знакома - она живёт в Капитолии, но должна вскоре переехать в наш Дистрикт, чтобы занять пост директрисы школы), и появилась задумка разрисовать часть стен школы картинами, которые бы отражали историю нашего Дистрикта. Мэр эту инициативу поддержал и сразу обратился за помощью к единственному известному ему художнику, который не понаслышке знаком с историей Дистрикта-12 – к моему мужу. Питу тоже понравилась идея с разрисовыванием школьных стен. Он потратил две недели на подготовку эскизов. Я, как могла, помогала ему. Вместе придумывали сюжеты для картин, которые Пит тут же превращал в наброски. В последний раз мы с Питом работали вот так же над Книгой Памяти. Это заняло у нас почти два года, потому что после того, как мы записали в Книгу все свои воспоминания, к нам присоединился Хэймитч. Он рассказал обо всех тех детях, которые погибли на Голодных играх за время его менторства. И хотя его рассказы-воспоминания были совсем короткими, мне хватило их, чтобы окончательно убедиться в правильности своего решения – я никогда не буду рожать. Не потому что не хочу этого. Больше всего на свете, я бы хотела выносить и родить Питу ребёнка. Однако я слишком хорошо отдаю себе отчёт в том, что, если я однажды потеряю этого малыша – сына или дочку Пита, то уже ничто и никто не удержит меня на этом свете.