Перед грозой

Над деревней, высоко в небе, висело солнце, щедро одаривая местных жителей своими лучами. Даже слишком щедро. Стояла такая жара, словно бы перед грозой. Деревенские, те, что не были на пашне, побросали свои огороды и попрятались в домах, дабы переждать знойный полдень. Старая Марта, кряхтя, перебежала в соседний двор, к жене кузнеца. Марте и не нужен был предлог для такого похода в гости. Обе женщины любили сидеть в тени дуба, что рос за домом, и посплетничать об односельчанах. — Элайза, говорят, уже родила. Мальчик. — А как же! Три дня как сама её видела. Перебралась в город, теперь ходит с таким важным видом. — Ну так, жена учителя. Теперь везде понастроили эти… — Школы, — услужливо подсказала жена кузнеца. — А сама и читать не умеет. — Научат, видимо. Правда, поговаривают, что муж её из еретиков этих окаянных. — Неблагочестивый католик? Скверно это… Марта замолчала, задумавшись о чём-то, а потом быстро перекрестилась. — Много сейчас таких развелось. Перед солнцестоянием через деревню же шуты проезжали. — Как раз я в лес уходила, спаси Господи. — Ты же знаешь, народ они мудрый, но распутный. Не удивлюсь, если какую-нибудь девку нашу одарили. Но главное — пока была в городе нынче, услыхала, какой там шум они натворили, — говорят, сначала обсмеяли самого Святого Римского отца… Обе женщины важно перекрестились. — А потом, — продолжила жена кузнеца, — какой-то из их плюнул в сторону императорской шляпы, которую в это время нёс бургомистр. — Страсти какие! — Его поймали, дали плетью по спине. Так ведь дело на этом не кончилось. У того братец меньшой, всё ходил за старшим по пятам. На головку его поставили яблоко и велели старшему попасть в плод, раз такой шутник. Он-то попал, однако обоих в темницу отправили. И что же ты, Марта, думаешь? — Что? — С зарёй-заряницей ускользнули-то голубки. Ни братьев, ни шутов. Думаю, они теперь не скоро появятся в наших краях. — Да как же это?! — Марта была удивлена странному исчезновению братьев. — Муженёк Элайзы говаривал про какого-то там Лютрана, то ли Лютера, вроде он учить собрался христианский народ истинной вере. — Еретик, — тут же озвучила свой вердикт старая Марта и причмокнула губами. В деревне же под палящим солнцем всё было спокойно. Пока спокойно.