Дорога в джунглях

Дождь в джунглях льет как из ведра. Обычная погода в центральной Африке в это время года. Небо на несколько месяцев заволакивают тучи, а нескончаемый ливень превращает грунтовые дороги в непроходимую топь - местная глина, размокая, превращается в трясину, долго находиться в которой чревато. Дождь и духота - вот воспоминания, которые люди уносят отсюда. Но если человек привычен к такому климату, то он заметит красоту природы, ведь в сезон дождей высохшие было джунгли оживают, а деревья покрываются сочной зеленой листвой и цветами неземной красоты. Кроны наполняются голосами тысяч экзотических животных и птиц. Пьер Морен был из тех, для кого все это было не в новинку. Молодым солдатом он два года прослужил в Индокитае, пытаясь выжить в мясорубке, куда их послало "мудрое" командование. Потом такие же джунгли в Конго под командованием Жака Шрамма - лучшие два года его жизни, и, наконец, здесь. Поджарый Морен носил усы на кавалерийский манер и красный берет Легиона с заломом на правую сторону. Одет он был в камуфляж, купленный по дешёвке у ЮАР, и армейские ботинки фирмы "Коркоран" со складов армии США. На поясе висела "Беретта 951" и подсумки с магазинами для ФН ФАЛ со складным прикладом и гранатами. Рядом находился Антонио Скабретти - сицилиец, чей горячий нрав был частенько полезен в бою. Он был высоким, красивым, если бы не шрам пересекающий горло - "подарок" от мафиозо, чьего имени уже не вспомнят. Горячий нрав, которым славятся уроженцы южного острова, в условиях войны, превратился в смелость и готовность к самопожертвованию, если того потребует ситуация. Скабретти воевал не ради денег, а ради хорошей драки. Он был одет в такую же форму, что и Морен, но на поясе у него висел УЗИ южноафриканского производства, а за спиной была Итака с пистолетной рукояткой. В нескольких метрах от него сидел Джон МакНилти - ирландский Дикий гусь воевавший еще в Мировой Войне. Он был старше остальных, но несмотря на свой возраст, в отличной форме. С Мореном он познакомился в Катанге, и с тех пор между двумя наемниками завязались приятельские отношения. Одет он был в тот же юаровский камуфляж, армейскую разгрузку и зеленый берет, сшитый из ткани, которой покрывают бильярдные столы, - знак 5-й команды Майка Хоара. Сейчас МакНилти удобно расположился между деревьями, уперев свой ФН ФАЛ на корни. Последним в четверке наемников был Роджер Бекквит или Родж. Родился он в Родезии, но жил в Ирландии и некоторое время служил в полку рейнджеров, а после увольнения ушел на вольные хлеба. Он был выше всех остальных в группе, а загорелое морщинистое лицо контрастировало с выцветшими белыми волосами и зелеными глазами. Он был одет ровно в тот же камуфляж, что и остальные, правда, как и в случае с Скабретти у него не было берета - лишь армейская панама. В данной операции он поддерживал огнем остальных с помощью пулемета ФН МАГ. Группа вышла еще ночью, и уже два часа они ждали свою цель - конвой оружия для повстанцев. Автоматы Калашникова, которые должны были попасть к передовым отрядам противника. Поэтому в операции участвовали самые надежные и проверенные солдаты, и поэтому из уравнения были исключены местные, способные все завалить. По грунтовой дороге медленно ползли груженные «Бедфорды» защитного цвета без опознавательных знаков. Перед ними ехал старый «Додж 3\4» с пулеметом в кузове – необходимый атрибут оружейного конвоя. Машина была покрыта ржавчиной, выбивавшейся из-под грязно-зеленой краски, и работала с перебоями, но свои задача выполняла. На переднем сидении был человек в военной форме без знаков различия. В отличие от остальных он был белым, а отсутствие всякого загара говорило о том, что этот человек – советский военный советник, посланный для подготовки местных повстанцев. Форма была не советская – простой оливковый комбинезон, подпоясанный кожаным ремнем, на котором висела кобура с табельным ПМом. Конвой «с боем» продирался сквозь грязь и заросли, видавшие лучшие дни моторы надрывно ревели, крутя увязающие колеса. Ветки хлестали по стеклам и кузовам, но труднее всего приходилось тем, кто находился в джипе, – лишенный дверей и вообще любой защиты, кроме лобового стекла, старый «Додж» окатывал тех, кто находился внутри, потоком грязи каждый раз, когда проезжал очередную лужу или яму. Водитель крутил баранку, как мог, но когда дорога – сплошная слякоть, особо не поманеврируешь. Поэтому выданная перед командировкой форма советника представляла собой жалкое зрелище, как и его лицо, а в новеньких сапогах неприятно хлюпала вода. Однако это все было не важно, покуда груз не доставлен. Странно, что на такой важный груз местное командование отрядило всего четверых – трех водителей и одного пулеметчика в джип. Но советника успокоили на ломанном русском, что дорога будет проходить по контролируемой территории, и проблем не будет. Оставалось поверить на слово. - А я бы кого-нибудь из местных красавиц себе взял бы в жены. – начал Скабретти. Он сидел, прислонившись к дереву, положив свой УЗИ на локтевой сгиб. - Ну так бери, кто тебе мешает? – спросил Бекквит. МАГ был поставлен на сошки и накрыт сверху маскировочной сеткой. Наемники говорили слишком тихо, чтобы их можно было услышать со стороны дороги. - Для этого надо остепениться. - Если ты так хочешь – никто не будет тебя останавливать. - И на том спасибо. - Тихо там. – проворчал МакНилти. Он по своему опыту знал, чем заканчиваются такие «посиделки» в засаде. Начинало темнеть – в этих краях смена дня и ночи происходит быстро, что было скорее в плюс – их противники будут вынуждены включить фары, а значит заметить их будет еще легче, тогда как темнота и усталость скроют группу из виду. Голоса животных постепенно стали стихать, и наступило короткое время абсолютной тишины. Наемники тоже затихли – вдалеке надрывно гудели моторы грузовиков. Конвой приближался к точке встречи. Морен жестами приказал всем готовиться. Бекквит снял с пулемета маскировочную сетку и занял позицию «лежа», широко, насколько позволяли корни деревьев, разведя ноги. Остальные тоже приготовились, снимая оружие с предохранителей. До столкновения оставались считанные минуты. Коновой приблизился вплотную к точке соприкосновения, и наемники заметили в кузове идущего первым джипа пулемет – старый «Браунинг» калибра 30-06. Это было главной проблемой, и наемники, даже не сговариваясь, открыли огонь, сначала по джипу. Пулеметчик умер мгновенно – две пули .308-го калибра попали ему в грудь. Затем водителя скосила очередь из УЗИ. Советник успел спрятаться за передним колесом, доставая из кобуры ПМ. Грузовик, попытавшийся объехать расстрелянный джип, попал под обстрел Морена и Бекквита и был прошит насквозь пулями .308-го калибра. Водитель последнего грузовика бросился наутек, поливая все вокруг из потертого МП40, но не успел – старый ирландец выпустил очередь ему в спину, и одна пуля попала прямо в сердце. Наемники вышли из зарослей, внимательно осматривая округу и медленно приближались к джипу. Советник понял, что ему, скорее всего, придет конец, если он не сложит оружие, однако природная упертость и то, что называется «честь офицера», не позволяли ему это сделать. Он дослал патрон в патронник и приставил пистолет к виску… - Если умрешь в этой дыре, это не сделает тебе чести. Советник поднял глаза – перед ним стоял немолодой мужчина в кумуфляже с «кавалерийскими» усами и красным беретом с эмблемой легиона, заломанным на правую сторону.