Разбудить душу камня

      Девушка немного опешила от такого вопроса. Быть может просто мысли вслух?       - Тебе не кажется, что здесь скучновато? Чем могут занять себя мужчина и женщина вдвоем в старом домике на краю глухой деревушки?       - Может, в шахматы сыграем? - робко спросила Карон.       - Давай, - совсем уже бесхитростно произнес Леви.       Что это было? Шутка, месть или просто поозорничать решил? Главное найти эти шахматы.       - Вам мат, господин Леви.       - Недурственно, - он плавно потянулся, - но три раунда из двадцати... Тебе надо больше играть, чтобы развивать свой незатейливый мозг.       Карон обиженно потупила взгляд, как можно быть таким грубым?       - Ужинать не желаете?       - Голоден, как тысяча чертей.       - Ну, тогда мне нужно накормить тысяча и одного черта, - мило улыбнулась она.       Капрал вопросительно взглянул на неё, вроде же ясно сказал, что тысяча или она глухая?       - Просто, я тоже очень голодна.       Леви хмыкнул. Она тихо удалилась. Смешная, слишком чистая для этого мира. Как будет жить она дальше? Не догадываюсь. И эти примитивные шутки, вроде бы не смешные, но я почему-то смеюсь... Бред, причем полнейший, она глупа.       Мысли его прервала входящая в комнату Карон.       - Вот ваш ужин.       Леви взглянул на тарелку, на ней был огромный кусок жареного мяса с картофелем и овощи. Рот его наполнился слюной от вкуснейшего запаха. Леви был слегка не сдержан в еде. Он еле-еле сдерживал в себе силы, чтобы не наброситься на кусок.       Неделя шла за неделей, жилось легко, капрал пробовал, пытался ходить, но пока получалось плохо. Погода менялась, меняться стал и Леви. Эрвин не приезжал и от этого, ему становилось все хуже. По деревне бежали слухи о неудачной экспедиции, говорят, погибло множество людей и даже кто-то из капитанов. Ривай писал, каждый день писал по письму, но безответно... Доктор на все его вопросы по поводу его работы лишь удрученно качал головой.       - Смогу ли я вернуться к старому делу?       - Навряд ли, вы даже ходить не можете, пока, а что да вашего дела... И вообще, что это за работа такая, неужели в наше время человек не сможет найти себе достойной работы?       - Прошу вас, я отдам все деньги, только вылечите.       - К сожалению, господин Ривай, после такого перелома многие и ходить бы не смогли. К сожалению, не могу вам помочь.       После таких многочисленных разговоров Леви обычно был грустен и молчалив. Грусть, отчаяние и зависть овладели сердцем капрала. Зависть ей. Карон молода и сильна, полна бодрости и чистой наивности, каждый день и каждый час готовая улыбаться и смеяться, будто не понимая, что привычная жизнь капрала сейчас на грани полного разрушения и изменения. Его это жутко раздражало, Леви стал больше грубить. Настроение менялось в течение одной лишь секунды. На улице было пасмурно и дождливо, странная погода для марта. Утро теперь было совсем не радостное, грубость и бесчисленные колкие оскорбления доставались несчастной девочке. Лишь её бесконечная покорность и кротость не позволяли ей отвечать тем же.       - Доброе утро, господин Леви, вот ваш зав...       - Для тебя доброе, а кто-то сдох вчера ночью, - перебил Ривай.       - Я сожалею и, как служитель Божий, скорблю по каждой без исключения душе, но мне хочется пожелать доброты вам...       - Доброты?! Ты издеваешься!? Доброты уже давно нет в этом мире, все мы сгнили, - снова перебил.       - Но…       - Чего ждешь, или хочешь меня голодом заморить!?       После этих слов девушка покорно ставила поднос Леви на колени и молча удалялась...       Тысячи упреков каждый день по поводу чистоты в доме, духоты или даже еды.       Тяжко. Тяжко произносить эту страшную грубость несчастной, ничего не понимающей, наивной девчонке. В душе пропасть и она растет с каждым часом, разрывая нечастный дух. А ведь она мила... Идиотские бредни! И Эрвин - поскуда даже не заглянет, ему похоже пофиг на то, что я здесь тихо помираю. Так и умру в глухой неизвестности... Встает с кровати на костылях и подходит к окну. Может и правда, сгинуть в мир иной? Взял в руки кухонный нож. Вот дурочка, даже не помнит, что подала мне нож на ужин. Леви приложил холодную сталь ножа к горлу, гордость и желание жить только оно смогло остановить капрала, несмотря на боль в душе. Прилег, от чего не спится ночью, чертова боль, мало того, что душе больно, так еще и нога адски разболелась. Все как-то резко произошло, сначала спокойная жизнь, да и она не вызывала никакого раздражения, от чего нахлынула такая ненависть? Жизнь обузы начала надоедать, но эта зависть, Карон молода, сильна, у неё все ещё впереди. Но ведь никогда не болел я завистью, проклятая хандра, превращаюсь в истеричку. Боли, опять боли, кем быть дальше!? Инвалидом!? Бременем для друзей!? Нет, я не такой. Я не смогу быть обузой для друзей. Неужели, я больше не увижу этот мир за стенами, титанов, моих товарищей... Нога разболелась ещё сильней. Сильная адски-ноющая боль заставляла извиваться. Превращаюсь в тряпку! Раньше я мог терпеть и не такую боль... Плохо... Он упал на кровать и провалился в забытье.       Карон сидела на коленях в своей комнате и тихо молилась на ночь.       - Боже, прости мне прегрешения мои: вольные и невольные, спаси и сохрани, наставь и вразуми. Аминь.       - И из-за чего он меня так невзлюбил, я же не делала ему ничего плохого... Боже, прости его грешную душу, он не зол, он спасает жизни людей... Прошу...       Она взяла таз с нестиранной одеждой. Облокотив его на пышное бедро, она, плавно покачиваясь и напевая себе что-то под нос, пошла по коридору. Случайно остановившись у комнаты капрала, она дрогнула. Из-за двери доносились стонущие крики. Перекрестившись, она вошла в комнату. Источником звука был Леви. Девушка облегченно вздохнула. Леви, по-видимому, снился страшный сон. На лице его застыла гримаса мучительно-адской боли, и выступил холодный пот. Карон ласково взглянула на него, какая ровная бледная кожа и эта холодная красота лица… Девушка не удержалась и коснулась рукой его лица, спускаясь со лба на щеку, такая нежная кожа... Как вдруг девушка прочувствовала, как её резким движением уложили на кровать. Леви навис над ней, пронзая взглядом. Несмотря на то, что ноги капрала ещё не идеально разработаны, он безупречно выполнил этот маневр.       - Ты погубить меня решила, сучка поганая! - Леви пронзительно шипел.       - Господин Леви, я лишь решила смахнуть вам пот с лица...       - Заткнись, все бабы ведьмы, я ненавижу, когда мне лгут! За те недели, что ты провела со мной, ты должна меня ненавидеть и желать моей смерти!       - Но если вы сами говорите, что поступаете плохо, почему продолжаете!?       Глаза Ривая налились кровью. Рука занесена вверх, удар и покров слетает с головы монашки. Для служителей Бога было оскорбительным то, что кто-то пытается обнажить их голову. Тонкая струйка крови потекла по щеке. Плотная соболино-русая коса упала ей на плечо. Леви дрогнул.       - Поди прочь.       - Чего?       - Убирайся!       Девушка схватила покров и убежала в свою комнату.       На утро приехал Эрвин. Он был в прекрасном, солнечном настроении.       - Ну как ты тут, Леви?       - Ради интереса мог бы почаще приезжать.       - Ну не дуйся ты. У меня было много работы и вылазки...       Карон молча вошла в комнату.       - Не желаете отведать завтрак?       - Нет если, только чай.       - Хорошо, - она улыбнулась и тихо ушла.       - Она мила.       - Обычная.       - Зато сердце доброе.       - Толстая дурнушка.       - Всегда удивлялся твоей холодности, Леви.       Она появилась также тихо, как и ушла. Поставила поднос на колени капралу.       - Вот ваш чай, господин Эрвин.       - Спасибо. Где ты так оцарапалась?       - Да так, о кухонную дверцу.       - Надо быть аккуратней.       Эрвин был у них ещё довольно долго. Ушел он поздновато. Карон молча убирала со стола.       - Почему не рассказала ничего Эрвину.       - Потому, что не держу на вас зла. Извините, но мне надо отлучиться в город ненадолго. Сможете остаться один?       Леви лишь кротко кивнул. Через несколько минут хлопнула дверь. Капрал остался один.       Час шел за часом, её все нет. Где же она? Леви заерзал, почему, она ведь даже не подумала о том, что на улице уже темно!?       Четверть одиннадцатого, её нет. Она решила, что у меня стальные нервы!? Страх, паника напали на него. Где она, что с ней? Воображение рисовало ему жуткие картины, ей больно, страшно, её бьют, грабят, насилуют... Он вскочил на костылях и спустился вниз по лестнице. Подошел к двери, дернул за ручку, заперто. Как это жутко бояться и бездействовать. Страх, ужас, паника. Они захватили сердце капрала...