Оговорённая встреча

      Всё меняется — так говорят. В этом мире нет и никогда не было ничего неизменного, даже даэдрический принц Шеогорат раз в тысячелетие становится своим излишне порядочным альтер-эго. Почему-то казалось, что Братство будет рядом всегда, во всяком случае Уведомитель просто обязан был тебя пережить. Смешно-то смешно, не будь оно так обидно: легенда местного масштаба и ты, наивная эльфийская дурочка!       Искривив тонкие серые губы в намёке на улыбку, принимаешь почести Чёрной Руки, чувствуя на себе уважительные взгляды. «Ну надо же, прикончила самого Слышащего! И ещё, ещё…» — в их движениях сквозит опаска. Болезненная гордость заставляет тебя улыбнуться ещё шире.       «Убийство — искусство много большей власти, чем имеют любые короли или божества», — так ты думала. По-своему верно — их удел только указать на цель; жить или умереть решает исполнитель, одушевлённое оружие, которым ты так спешно постаралась стать. Лашанс нашёл весьма подходящий кадр для Братства — впрочем, как и всегда. Быть может, даже самую малость лучше, чем всегда.       Спрятав в ножны бесполезный кинжал, ты вымученно улыбаешься и стараешься не смотреть в глаза восторженным Братьям. Твой взгляд прикован к телу, подвешенному посреди комнаты — изломанному, истерзанному до неузнаваемости. «Испустил дух всего пару часов назад», — отмечаешь вскользь, чувствуя, как горлу подкатывает приятная тошнота. О, этот сладковатый запах ужаса, разлитый вокруг! Ситис в каждом уголке дома: в потёках крови на гнилых досках, остывшем камине, опустевших глазах мертвеца и давно пустых глазах ещё живущих… Убийство всегда казалось тебе искусством, эльфийская мразь. Этот случай не исключение.       Ты приглядываешься к каждой ране и почти наяву видишь, как четверо вкруг становились против одного, слаженностью движений гася любой намёк на сопротивление. В этой битве не было ударов, совершенно точно, только танец серых теней, неподвластный пониманию обывателей. Картинка столь ясна, словно в момент расправы ты была на этом самом месте, наблюдала. Жажда крови и животная ярость в глазах четверых ещё не улеглась, она витает в воздухе… Подсознание дорисовывает лёгкую панику во взгляд теперь уже мертвеца Лашанса. Действительно ли всё было так?       Зло щуришься, накидывая на голову чёрный капюшон, и вспоминаешь, вспоминаешь… Тебе всегда казалось приятно работать с Люсьеном: непредсказуемым, уверенным в себе, язвительным, жестоким и до самого конца неразгаданным. Стоящие сейчас напротив ясны, как на ладони — один раз не удержали порыв, поддались на провокацию, а значит ты сможешь разыграть их как козырную десятку, до поры спрятанную в рукаве. Так всегда поступал Люсьен — предусмотрительный Уведомитель, ухитрившийся допустить фатальную ошибку.       Прежде чем натянуть перчатки, точно такие, как носил он, проводишь кончиками пальцев по изувеченной спине, почти трепетно сковыриваешь ошмёток запёкшейся крови с выступающего ребра. За тобой наблюдают, знаешь же? С чёртовым одобрением наблюдают, на уровне подсознания восхищаясь тем же Люсьеном, ухитрившимся разглядеть тебя теперешнюю в перепуганной девчонке, шарахавшейся от каждого встречного.       «Винсент, при всей его жажде крови, хотя бы действительно в ней нуждался», — морщишься, лицемерно обвиняя Братьев в чувствах, неотличимых от твоих собственных. Надо как-то оправдаться за все совершённые ранее убийства — хотя бы перед собой.       Слышишь поздравления, девочка? Слышишь?! Кажется, они почти верят тебе — ну надо же! Скажи спасибо имперской тюрьме, в которой провела двенадцать лет, что осколок холодного металла заменил тебе сердце. Поклонись, улыбнись, рассмейся… Ты ведь уже решила: разыграешь эти карты со всей возможной жестокостью. Достойная дочь Нечестивой Матроны, что и говорить. Только вот мать свою возненавидишь так, как это только возможно — сильнее, чем Матье за его план, сильнее, чем себя за опоздание на оговорённую встречу. Неожиданно возникшая привязанность, извращённая, как и вся твоя жизнь, оказалась на удивление твёрдой.       Рассмейся, эльфийская мразь, облизни палец, покрытый полупрозрачной сукровицей. И не забудь заехать в Скайрим лет этак через двести — может быть, встретив чёртов призрак, осознаешь, что мстила не за себя.