Passionate tango

Музыка характерным звуком прорезает тишину вокруг. Пространство будто разверзается, выпуская из-под толщи земли что-то не обыденно яркое и прекрасное. Что-то волнующе-чарующее и неприкрыто постыдное даже. Вызывающее непоколебимое уважение и даже страх пред тем, кто посмел нарушить единство танца душ. Все смолкают в ожидании представления, что обязательно разыгралось бы, не будь Дьявол так адски спокоен. Даже непривычно видеть его до такой степени индифферентным, до удивленных взоров, что бьются о стену леденящего душу спокойствия. Он выше всех, выше бессмысленных громких фраз, отовсюду звучащих в зале приговором. Новоприбывший оглядывается, смерив взглядом всех и останавливаясь на стройной девчушке, что проходила испытательный срок на службе у Баала. Этот весельчак разрешил прийти ей на торжество похоти и высокомерия, на что Дьявол тотчас ответил бы колкой усмешкой. Но он промолчал, более не задерживаясь ни на одном грешнике, что был здесь. Его появление было особенным всегда... Все ждали, но постоянно пробирали мурашки от одного взгляда неимоверно черных глаз. Красиво, странно, страшно... А за его спиной вырастает невиданной красоты создание. Она одета в черное платье с красным узором на боку. Всего лишь сантиметров 10 по всей длине платья, но красота оттого становится еще более недосягаемой. Она идеальна, будто высечена из камня величайшим скульптором, а кто-то ценой собственной никчемной души вдохнул в это создание Бога жизнь. И тут же мы осекаемся, мысленно поправив свои домыслы: она создание Сатаны, его умелая и почти точная копия. Только более грациозна и женственна, однако все так же высокомерна и до неприличия спокойна. По примеру Дьявола, незнакомка окидывает взглядом всех, кто пришел к ней на бал, но никому не уделяет больше внимания, чем того требует этикет. Как ни странно, это общество было построено если не на уважении к высшим эшелонам власти, то хотя бы на праведной боязни гнева Властителей. Это всегда забавляло стоявшего сейчас в стороне Белиара. Подле него "вырос" Искариот, поправляя надоевший изрядно галстук. Никто не говорил ни слова, боясь нарушить священный ритуал, а музыка все так играла, кажется, танго. - Миледи, - глубокий мужской голос разрывает тишину, наполняемую звуками инструментов. Волшебная мелодия, от которой неимоверно хочется закружиться в танце, предоставляя себя партнеру. Чувство немыслимого доселе единения с тем, без кого вроде бы и можно, но уже не хочется. И никто не посмеет высмеять слабость Дьявола, что сейчас находится в его руках. Он берет за руку прекрасную девушку, уводя чуть ближе к центру и оставляя руку на спине. Платье с огромным вырезом на всю спину обнажает приятно бархатную кожу женщины. Он готов касаться ее вечно, потому что даже у такого существа, как он, возникает внутри давно похороненное чувство. Он любил. Любил так, как не посмел бы ни один человек, ни одно живое существо на свете. Беззаветно, бессовестно страстно и нагло. Разрывая каждый раз ее платья и кофты в клочья, превращая дорогие и красивые вещи в бесполезные тряпки. Он любил, отдавая свою душу в руки той, что могла бы сохранить величественное и воспетое в приданиях и мифах проявление Дьявольской слабости. Вот она, перед ним. Высокомерна и гордая, самоуверенная и наглая, а оттого недоступная и более желанная. Его новая страсть, его новая слабость. Его увлечение, что пришло успокоительной трелью в ответ на отголоски давно ушедшего прошлого. - Мессир, - она склоняет голову в знак уважения, но после быстро возвращает своему стану идеальную осанку. Более никто и ничего из них не сказал, только хлопки, что звучали как призыв к танцу. Нет, это было не беспорядочное хлопанье в ладоши, это было начало всем известной и наизусть выученной музыки – музыки аргентинского танго. Для Дьявола лучшее, что можно было бы придумать. Кладезь страсти и желания, неприкрытого даже образом танца. Разговор с тем, кто значит больше, чем ты сам, непостижимые и непонятные никому более слова, только Она и Он. Как два контраста, хоть и одеты в черное. У него красная шелковая лента, что ею перевязаны длинные прямые волосы, а у нее губы, словно кровь, красные. Они расходятся в разные стороны, не смея повернуться друг к другу спиной. Их глаза – костер, огонь, где сгорят они оба к концу танца, но в таком блаженстве сгорят. Оркестр начинает играть и среди звуков можно различить трубы и скрипки, гармошку и кастаньеты. Чего только нет в этом обжигающем душу и тело безумстве. Смерть и спасение, но это лишь танцу решать, кого погубить, а кому подарить сладость близости. И тут же идут навстречу с диким желанием коснуться друг друга. Резко рука к руке, снова права рука Властителя касается теплой кожи спины его дамы, заставляя ту чуть вздрогнуть от холода его пальцев. Он держит дистанцию, стараясь быть непоколебимо холодным, как раньше, но блеск глаз выдает с головой. Блеск, что так давно, казалось, погас во тьме пустых черных глаз. Черных настолько, что различить радужку и зрачок невозможно. Черных настолько, что сил туда смотреть не хватает. Он кружит в танце податливое молодое тело, умело переставляя ноги и чувствуя сквозь ткань смокинга касания ее платья. Изысканная, сравнимая с вином, что столько времени простояло в погребе хозяина. Сейчас он показал бутылку с пьянящей жидкостью всем, но не разрешил и глотка сделать, наслаждаясь сам. Как ожидаемо, как предсказуемо, как эгоистично и как жадно. Упивайся, владей, но оставь на дне хоть немного, позволяя себе не выпить до дна. Слишком прекрасный и выдержанный напиток, чтобы вот так запросто осилить всю бутылку. А танец, тем временем, превращается во что-то более страстное и не сдержанное. Они смотрят глаза в глаза, не отвлекаясь ни на что и, кажется, даже рухнувший мир не убедит их прекратить. Вечный танец льда и пламени, однако кто-то все же заменяет другого, потому они еще живы. Лед и пламя менялись местами, давая возможность продолжить. Рука Дьявола скользит по бедру женщины вверх, останавливаясь там, где не положено было бы ему касаться. Но на это мысленное замечание у него реакцией лишь улыбка, самодовольная и наглая, как только он умеет. Он резко выпускает ее из объятий, но ловит в самом конце, позволяя лишь немного коснуться пола, аккуратно берет за вторую руку и поднимает вверх, тут же ставя на ноги. Какая прекрасная…. Будто редкий цветок, растущий рядом со входом в Рай, открывающийся взору лишь самых верных и глубоко верующих. Музыка заканчивается, а Дьявол так и остается стоять с женщиной, дыша ей в шею. Она спиной к нему, чувствуя, как вздымается его грудь, как бешено там стучит его сердце. Дьявольское сердце, так опрометчиво подаренное ей. А руки его…. Одна нагло, бесцеремонно, беспардонно сжимает ее шею, а вторая скользит по плоскому животу вниз, останавливаясь внизу. Он не доходит туда, куда так хотелось бы и оставляя танец танцем. Красивым, страстным, неистово желанным. Танцем двух влюбленных душ, разговор которых остался понятен только им двоим….