Through invisible walls

- Люми, нам позвонили из Латвийского посольства и сообщили, что твоя мама и Эдгар, - Мартин сделал паузу и, переведя дыхание, закончил, - они разбились в автокатастрофе…. В этот момент мне показалось, будто бы вся энергия, все внутреннее «я» вмиг исчезло и осталась лишь пустота. Казалось, что я медленно падаю куда-то в пропасть и уже даже ветка, за которую можно было бы схватиться, не казалась мне лучшим выходом. Ты как в вакууме, один и все. Вокруг ничего. Я просто сидела и не понимала, что делать, как жить дальше, миллионы мыслей пробегали в моей голове, а по щекам просто текли слезы. Следующие несколько дней я помнила очень смутно: Мартин и Натали, которые ужасно переживали и не знали, что со мной делать, постоянные звонки ребят на мобильный, на которые что-то отвечал папа, кажется, они даже пару раз приходили, даже психолог вроде приходил. Я ни в чем не была уверена. Мне было все равно. Я просто лежала в своей комнате и думала, вспоминала о маме, Эдгаре, своей жизни, лишь изредка выходя из своей комнаты, чтобы попить. Каждый раз, видя меня на кухне, Натали с Мартином надеялись, что мне стало легче, но все было как всегда. Я лишь набирала стакан воды, выпивала его и уходила обратно к себе в комнату. Много разных сценариев моей дальнейшей жизни придумывало мое воображение, но не один из них мне не нравился. Я понимала, что никогда не будет как раньше. Я больше никогда не смогу обнять маму, лечь с ней рядом после университета и просто поболтать о наболевшем, лепить по выходным вареники на кухне. Никогда больше не смогу поиграть в приставку с Эдгаром, делать вместе с ним сюрпризы для мамы, не на праздники, а просто так, потому что мы ее очень любим…больше ничего этого не будет, никогда. В таком русле продолжалось несколько дней, а потом однажды вечером я просто спустилась вниз к родителям, которые смотрели телевизор, села рядом с ними и спросила: - А как все произошло? Нужно же что-то делать, организовывать похороны. Натали и Мартин были в шоке, что я пришла к ним, а услышав мои вопросы, вовсе выключили телевизор, блондиночка подсела ко мне поближе, обняла и они рассказали все, что знали на данный момент. Оказалось, что мама и Эдгар вечером возвращались от куда-то домой. Был туман и на дорогах была ужасна видимость, поэтому, когда какой-то придурок выехал на встречную полосу, Эдгару ничего не оставалось, как резко свернуть влево, где был овраг. Машину сначала несколько раз перевернуло, а потом еще и возгорание произошло. Как сказали сотрудники полиции, они погибли на месте. Я лишь внимательно слушала, а слезы текли по зекам нескончаемым потоком. Натали и Мартин уже даже не пытались меня успокаивать или ещё что-то, они понимали, что это не поможет и мне это сейчас просто необходимо, выплеск эмоций. Потом, оказалось, что Мартин уже в телефонном режиме начал что-то решать с похоронами, но все же было необходимо ехать в Латвию и мы решили, что уже завтра же полетим вместе с ним. Натали пришлось остаться дома, так как ее не отпускали с работы и чтобы держать ребят в курсе дела. Родители все же заставили меня позвонить им и поговорить. Это было нелегко, но с другой стороны я понимала, что нуждаюсь в них. И вот уже на следующий день ровно в восемь утра мы все стояли в аэропорту в ожидании отправки. Говорить пытались о чем-то отстраненным от этой темы по моей просьбе, но напряжение все же стояло в воздухе. Пришли все: Натали, ребята, даже родители Хорана. Все пытались как-то, хотя бы присутствием, поддержать меня, показать, что мол ты не одна, малышка. По всему аэропорту раздался голос девушки, сообщающий о посадке, поэтому все начали прощаться. Самым последним меня обнял Гарри и шепотом сказал на ухо: - Я люблю тебя. Я всегда рядом, звони в любое время суток. Ты у меня сильная девочка! Он прижал меня еще крепче и поцеловал в макушку, я же лишь носом уткнулась в его грудь и будто бы в последний раз вдыхала такой родной запах моего Гарри. Почти весь перелет длительностью в два с половиной часа я провела в мыслях сама собой. Пару раз Мартин пытался завести разговор, но поняв, что я не настроена сейчас вести беседу, просто не трогал меня. Когда в иллюминаторе стала виднеться родная земля, то на душе появилась некая тяжесть, а уж выйдя из аэропорта, и вовсе появилась ностальгия вперемешку с какой-то ненавистью. С одной стороны, я поняла, что безумно скучала по родным улочкам, паркам, просто по этому воздуху, друзьям и людям...а с другой стороны, я понимала, что теперь это земля мне чужая, по сути меня тут ничего не держит и именно тут не стало моих родителей. Дальше день проходил просто в сумасшествии. Всё возможное оформление документов, дела по похоронам, самое ужасное – опознание тела.... Если бы не Мартин, не знаю, как бы я всё это пережила. В морге даже он пустил слезу, но держался, как мог, ради меня.Что меня очень удивило, спустя столько лет он по-прежнему помнил латышский. С ужасным акцентом, но все же. Лишь ближе к ночи, ужасно уставшие и морально истощенные, мы пришли домой. Зайдя внутрь, меня на мгновение окутало, как и прежде, родное семейное тепло, а потом будто бы вернувшись в реальность, я увидела, что такое любимое место вмиг стало холодным и чужим. Фотографии на стенах ужасно давили, каждая мелочь и грела душу теплыми воспоминаниями, и тут же била хлыстом реальности снова и снова, давая понять, что все! Больше ничего этого не будет.... Проходя мимо маминого кабинета, я так и не осмелилась зайти внутрь, слишком особенным было это место....