Выкинуть тебя из головы!
Дождь сведет, наверное, с ума…
Я не хочу, я не могу
Ни отрезветь, ни рассказать.
В глазах твоих чернеет боль,
И словом гнев не передать.
Кэролайн похожа на тех дур-блондинок, которых каждый день показывают в глупых однообразных сериалах.
Но она другая. Энзо переключает каналы, бессмысленно тратит время. Пьет дорогой коньяк и старается абстрагироваться от звуков на кухне.
Кэролайн похожа на маленькую наивную девочку, которая еще не сталкивалась с настоящей жестокой жизнью.
Но она просто сильная. Энзо делает телевизор громче и изображает, что ему чертовски интересен «Дисней». Впрочем, он вообще ненавидит телевидение — размягчение мозгов.
Форбс умная, надежная, активная, уверенная в себе, даже властная.
Настоящий лидер Командирша. Дурочка. Энзо усмехается, пьет из горла, уже не используя стакан. Подозрительные шумы на кухне усиливаются. Она когда-нибудь прекратит донимать его?
— Какого ты там делаешь?! — скрипит зубами он. Вампирша пришла к нему на съемную квартиру утром, вырвала из лап забытья, Морфея и прочих чертей, заставила протрезветь. Все, как всегда. Только раньше он не пил до беспамятства…
— Завтрак… Или уже обед, — спокойно отвечает она, не переставая звенеть посудой. Мужчина прикрывает глаза. Голова болит. Он и не мог подумать, что у вампиров тоже бывает похмелье.
А Форбс ведет себя так непринужденно, так легко, словно Энзо — ее старый друг. Словно все это нормально… Обводит взглядом комнату в стиле хай-тек, все еще не понимая, как это он — довольно-таки старый вампир, — мог снять квартиру, где почти все остается «современной непоняткой».
Четкие линии, все холодно и просто, как в дорогой больнице. Ничего личного, никаких визуальных особенностей… Все так сыро, и создается ощущение, что здесь живет не человек (ну, или вампир), а робот. Энзо убежден — лучше быть чудовищем, чем безвольной машиной. Наверное, двадцать первый век понять ему не под силу.
— Никель, хром, палладий… Тьфу! — себе под нос бурчит мужчина. Сознает, что снова напился, и все попытки Форбс вывести его из этого состояния — пустая трата времени.
— Что ты говоришь? — писклявый голосок перекрикивает даже телевизор. На экране мелькают какие-то люди, простые подростки. Не верится, что Кэролайн и ее друзья тоже когда-то были такими. Но еще более невероятно — Энзо и сам когда-то был обычным мальчиком. Да что там, дворянином. Лордом!
Времена меняются…
Блондинка выходит из кухни с палкой колбасы двухнедельной свежести в руках. Смотрит на Энзо выжидающе и осуждающе.
— Хорошо, что я заранее скупилась, потому что это, — брезгливо указывает на продукт, — Все, что я нашла у тебя в холодильнике, — и снова исчезает за углом. Энзо слышит, как колбаса приземляется на дно мусорника.
Лорензо разминает шею, позвонки хрустят. Вампирский слух улавливает все посторонние звуки: стук пяточек об идеально гладкий пол, шкворчание овощей на сковородке, перезвон бокалов и шум воды. Боже, он готов убить Кэролайн, лишь бы слушать только тишину.
Энзо осознает, что проголодался, но также достаточно четко понимает, что кулинарные изыски Форбс на время перебьют аппетит… Уталить жажду по средствам обычной еды? Хах, она точно издевается.
— Я купила белое вино к рыбе, но тебе, кажется, уже хватит. Поэтому мы будем пить свежевыжатый сок, — оповещает она, включая соковыжималку. Гудит. Голова раскалывается на половинки.
Он ненавидит ее уже. Хочет прикончить, избавиться, как от назойливой
мысли мухи. И почему он все еще не сделал это? Почему не вырвал ее горячее сердце и не выбросил в чертово мусорное ведро, работающее от сенсоров? Нынешний мир! Они тратят деньги на сенсорные мусорки, чтобы не прикасаться руками к грязи. Только все они хуже. Хуже мусора.
— На тебя смотреть противно. Может объяснишь, по какому поводу ты бухаешь уже пятый день? — блондинка ставит перед ним две квадратные тарелки, две вилки и два ножа. Отлично… Глупо было надеяться, что она не отобедает с ним.
— Может объяснишь, почему ты уже пятый день врываешься в мой дом и командуешь? — скалится Энзо, поднимая на девушку болезненный взгляд. Кэролайн закатывает глаза, спеша покинуть комнату.
Вокруг Лорензо идеальный порядок. Хай-тек — он помнит — заключает в себе четкость и конкретность, деловитость. Но ему-то плевать, поэтому он развел в квартире свалку. Давно не убирал, постоянно спотыкался через пакеты от еды, что он заказывал в ресторанах, на пустые бутылки от алкоголя и грязные вещи. А потом пришла Кэролайн — покачала головой, проигнорировала изумление хозяина квартиры и принялась за уборку. В тот день она оставила его в покое только после того, как навела чистоту, надраила плитку в ванной до блеска. Ужас. Ей совсем нечем заняться.
Энзо пытался подтолкнуть ее к возвращению прошлой жизни. Колледж, друзья, вампиризм и пикники с мамой по выходным на границе Мистик-Фоллс. Кэролайн слушала вполуха, не забывая напевать себе под нос незамысловатые мелодии. Все тщетно.
Форбс возвращается, неся рыбу в сковороде и рагу в большой посудине. После убегает за соком. Она хотела бы попросить его помочь хоть в этом, но, памятуя о привычке язвить и не любви к подчинению даже самым мелким
приказам просьбам, все делает сама.
— Приятного аппетита, — мило улыбнувшись, произносит она и усаживается напротив Энзо. Мужчина кивает, берет вилку и неуверенно преступает к приему пищи. Он никогда не говорит «спасибо» за то, что Кэролайн делает. Никогда не благодарит, только ругается и пытается поддеть острыми замечаниями. Как ворчливый, глупый старик.
А она не уходит…
— Зачем тебе все это? — после долгого молчания интересуется вампир. Форбс хлопает глазами, длинные ресницы подрагивают, губы складываются в тонкую полоску. Она неопределенно пожимает плечами. Вот и весь ответ. К черту ее!
Голод дает о себе знать. Последний пакет крови он выпил позавчера, а вчерашний доставщик суши (японской гадости) умер слишком быстро. Энзо смотрит в светлые глаза Форбс и понимает, что все, о чем он может думать сейчас — это как она удивится, когда придет завтра. В голове всплывает картина завтрашнего дня. Дизайн-интерьер сильно изменится: образцовые белоснежные стены разукрасятся во все оттенки красного… Багровый, алый, вишневый - все. Геометрическую мебель Энзо сломает и будет жить в разрухе и хаосе, потому что это куда лучше любования строгими пропорциями.
— Красавица, ты какая-то грустная сегодня, — имитируя свой обычный тон, говорит Энзо. Форбс сегодня и вправду наигранно беспечна, — Мне казалось, ты и твои друзья заняты спасением Бонни…
— Да, но я в этом вопросе совершенно бесполезна. Я даже свои проблемы со Стефаном решить не могу, — неохотно поясняет Кэролайн.
— Так ты поэтому… — он хочет сказать «донимаешь меня», — Проявляешь заботу ко мне?
— Нет, нет! — спохватывается девушка, будто бы он мог обидеться.
Неловкое молчание возобновляется. Кэролайн ковыряет вилкой в своей тарелке, устремив взор на кусок рыбы. Энзо, не стесняясь, рассматривает блондинку, следит за каждым ее движением, ухмыляется.
— Стефан просто идиот, если отказался от всего этого, — Лорензо обводит взглядом помещение, - Но, знаешь, я тоже идиот. Я не нуждаюсь в твоей заботе и с удовольствием бы от тебя отказался. Мне плевать, — давит и хамит. Кэролайн сжимает пальцами нож, скрипит зубами. Энзо, конечно, всегда бросал ехидные фразочки ей в след, но никогда не говорил ничего действительно обидного. Правда он неплохо подставил ее, когда рассказал Стефану в лоб о ее чувствах.
— С тех пор, как ты стал затворником, Энзо, я — единственная, кто о тебе вспоминает, — шипит она, — Деймон, твой лучший друг, сейчас слишком занят поисками Бонни, поэтому довольствуется сведениями: "жив, здоров". Остальные либо не помнят о тебе, либо ненавидят! — нож летит в стену, и разъяренная Кэролайн на мгновение замирает, шокированная собственными действиями. Вампир неспешно поворачивает голову, разглядывает уже неидеальную стену.
— Я настолько волную тебя, что ты теряешь контроль? — с иронией в голосе, спрашивает Энзо. Хотя это больше смахивает на утверждение.
— Я бы сказала, немного беспокоишь, — в тон ему отвечает Форбс. Успокоилась. Сердцебиение ровное. Хочет доказать, что он ошибается. Соперничества между ними не унять…
— Прости, — серьезно произносит Энзо. Кэролайн поднимает на него удивленный взгляд, усмехается. — Без шуток. Я ведь предупреждал, что я идиот? Я не хочу оскорблять твои чувства…
— Чувства? Боже, серьезно? У меня нет к тебе никаких чувств! — обильно жестикулируя, оправдывается Кэролайн, — Ничего. Я просто…
Энзо хватает ее за блузку, рывком перетаскивает через журнальный столик. С жутким грохотом на пол летит посуда. Форбс оказывается у него в объятиях, ее лицо на уровне его шеи, Энзо вдыхает ее запах — всегда так приятно пахнет конфетами.
— Убери руки! — возмущается девушка, упираясь ладонями в его грудь. Энзо вскидывает брови, смеется, подхватывает ее под попу и усаживает к себе на колени.
Поцелуй с Кэролайн приносит море удовольствия, и Энзо пытается понять, что же в ней такого особенного. Почему с другими не так. Другие — безлики, однообразны, предсказуемы. И с первого взгляда кажется, что Форбс такая же, но нет, она — очень особенная.
Кэролайн обрывает поцелуй, лишает его этого сладкого наслаждения. Энзо ждет, когда же она даст ему пощечину, разорется или просто сбежит. Вместо этого Кэролайн, замерев, смотрит на него, берет его за щеки.. В ее глазах — боль и грусть, но…
— Ни капли сожаления, — заканчивает он свои рассуждения вслух. Она все понимает. Впивается в его губы со всей нерастраченной яростью и нежностью…
От мысли, что ее нежность и злость предназначались не ему, а Стефану, становится дурно…
Мужчина отводит ее голову назад, целует шею. У него некий фетиш на шеи, это должно настораживать. Кэролайн пытается стянуть с него футболку и когда не выходит, она дико раздражается, разрывает ее на две части, касается ледяными пальцами кожи. Так странно — она такая теплая и холодная одновременно. Он ненавидит это. Энзо демонстративно копается в ней, рассказывает ей то, что она о себе и не подозревала, а на самом деле совершенно не может ее понять.
Они рвут друг на друге одежду и скорее всего
нормальная Форбс сейчас бы подумала о том, в чем будет возвращаться домой. Но не эта. Эта Форбс безумна и аморальна. Потому что собирается переспать с настоящим чудовищем — так считают ее друзья…
Кэролайн наваливается сверху, они падают на диван. Энзо отбрасывает в сторону мешающий бюстгальтер, сжимает грудь девушки. Форбс непрерывно целует его, водит языком по его зубам, небу. Энзо всегда был доминантом и не только в сексе, но сейчас они равны и, черт, ему это безумно нравится!
Энзо обнимает ее за талию, прижимает к себе, наслаждается. Кэролайн стонет и хочет большего. И он даст ей все, что она хочет.
Соитие их тел — самое долгожданное событие за последнее время. Удивительно, что они не понимали этого раньше. Они любят друг друга пылко, грубо, с остервенением. Они могли бы быть врагами. И их ненависть была бы такой же страстной. Поцелуи иногда, или даже часто, причиняют боль, но это та боль, которую ты хочешь и умоляешь о ней снова и снова…
***
— Каждый день, когда я уходила от тебя, я повторяла: «Выкинуть его из головы», но на следующий день возвращалась снова, — задумчиво бормочет сонная Кэролайн, глядя в потолок и стараясь удержаться на узком диване.
— Ахах, красавица, — Энзо крепко обнимает девушку, не давая упасть, — Я думал о том же все те дни, что ты приходила…
