Зимние воспоминания

- Ах, ты так! Да я тебя сейчас…! - Ты за это ответишь, сопляк! - Бей! – крикнул Хоук, поднимая кружку с элем вверх. - Бей, бей, бей! – подхватили его возглас посетители таверны и с воодушевлением принялись делать ставки: одни на мускулистого бородача, другие – на юркого и прыткого ловкача. - Вот так, да, вот так! Хоук громко взревел, когда бородач крепко двинул паренька в живот. Гаррет щедро глотнул эля и со стуком поставил кружку на стол – с него хватит. Он пошарил в кожаном кошелечке и положил рядом с кружкой пару серебряных монеток, потом кивнул трактирщику и двинулся к выходу, завывая и улюлюкая с высоко поднятыми руками. - Зуб даю, бородач выиграет! – гикнул он напоследок и, пошатываясь, вышел из шумного и веселого «Висельника» на безмятежную, спокойную улочку Нижнего города. Спокойной она, конечно, стала только после неоднократных визитов Хоука и его спутников – разбойников за последнее время развелось столько, что хоть лопатой греби. Ночной морозный воздух слегка протрезвил Хоука, и он более уверенной поступью направился через рынок к лестнице, ведущей в Верхний город. Напиться сегодня было лучшим решением Хоука за последние несколько дней. Сегодня – годовщина со дня смерти Карвера, Бетани и Лиандры. Хоук не знал, как так получилось, что вся его семья погибла в один и тот же день, но в разные года. Этот день – последний день осени – он будет помнить всегда, всю свою жизнь, и эти воспоминания тяжелым грузом будут тянуть его вниз. Хоук винил во всем себя: он мог уберечь Бетани от этого чертового огра, он мог не брать с собой на Глубинные тропы Карвера, и мог лучше, намного лучше присматривать за своей матерью, но – не смог. Эти мысли преследовали его всюду, он не мог от них избавиться, и только свидание с алкоголем ненадолго отвлекало Хоука от этих навязчивых, липких, кошмарных мыслей. Вокруг было пустынно и очень тихо. Он шел, не торопясь, и едва слышно напевал какую-то песенку. Он прошел мимо лавки Элеганты, в которой, впрочем, сейчас ничего не было, слегка подпрыгнул на месте в такт песенке и уже занес было ногу, чтобы встать на первую ступеньку лестницы, как вдруг увидел что-то маленькое и белое, кругами спускавшееся прямо с неба. - Снег? – Хоук приподнял брови и выставил вперед ладонь. На нее тут же упала крохотная остроконечная снежинка. Он поднес ее к глазам и стал внимательно рассматривать. – Первый снег… И тут совершенно внезапно он вспомнил, как давным-давно, еще в глубоком детстве, он ловил снежинки и показывал их Бетани и Карверу. Близнецы с восторгом хлопали, когда маленький черноволосый Гаррет в прыжке аккуратно схватывал снежинки, сжимал их в ладонях и, похмурив сосредоточенно брови, выпускал в небо тысячи и тысячи крупных разноцветных снежинок. А мама, совершенно некстати заметив это, с испуганным возгласом оглядывалась, брала их за руки и вела в дом. Хоук улыбнулся, опустил руку и поднял голову кверху. С неба падал снег, много снега, который цеплялся за волосы и оседал на ресницах. Хоук высунул язык, попытался схватить пару снежинок. И тут вспомнил еще кое-что. Однажды он и близнецы устроили соревнование, кто быстрее слепит снеговика. Победитель получит две порции вкусного торта, который приготовила мама на десерт к ужину. Снега хватало всем, и работа у них спорилась. По крайней мере, у Гаррета и Бетани, а Карвер же пытался одновременно приделать своему снеговику кошачьи лапы и драконий хвост, а также вылепить снежную руку с большим мечом. Ему казалось, что так получится гораздо красивее, чем у Гаррета, который, к слову, лепил самого что ни на есть обычного снеговика с морковкой вместо носа и руками-веточками. И каково же было его разочарование, когда он не успел ни лапы, ни хвост, ни руку с мечом сделать, а Гаррет уже давным-давно помогал Бетани с ее снежным котиком. За ужином Карвер сидел весь надутый, и под конец, когда Бетани подложила в тарелку старшему брату свой кусок торта, и Карверу тоже пришлось отдать свой, он не выдержал и разревелся. И Гаррет, пожалев-таки братишку, вернул ему кусок торта чуть в большем количестве, чем было у того до тех пор. Хоук широко улыбнулся: уже тогда Карвер начинал ворчать. Он мотнул головой, стряхивая снежинки, и стал медленно подниматься по ступеням в Верхний город. Еще он вспомнил, как отец учил его заклинаниям холода. Это снова было зимой, в густом лесу рядом с Лотерингом, где их никто не мог увидеть. Бетани тогда была совсем еще малышкой, и учиться заклинаниям такого уровня пока еще не могла. Поэтому Гаррет, волнуясь и одновременно радуясь, старательно выполнял все указания отца. Конечно, сначала у него не получалось. И когда это случалось, отец ласково улыбался, брал Гаррета за руку, сгибал его замерзшие пальцы в правильной позиции и снова и снова показывал, что и как надо делать. Когда Гаррет вполне овладел этим искусством, то стал замораживать практически все, вплоть до волос и носа слишком надоедавшего Карвера. Хоук усмехнулся, повернул за угол. А какие Бетани делала узоры на стеклах, когда сама обучилась этим заклинаниям! И порядком нервировала маму, когда та замечала на стеклах соседских домов искусно выделанных из льда собак, белок и лошадей. Удивительно, как храмовники не замечали такой красоты, которая совершенно явно не могла была быть сделана без помощи магии. Хоук покивал сам себе. Он помнил мамин испуганный голос и нервные взгляды, когда она брала с собой его, Бетани и Карвера на прогулку. Ей, очевидно, казалось, что взгляды всех храмовников были обращены на ее детей, поэтому запрещала делать что-либо вообще, пока они не выходили за пределы Лотеринга. Отец часто отсутствовал, а находиться дома без него Лиандре очень не нравилось, поэтому подолгу гуляла с детьми, рассказывая интересные приключенческие истории. А Гаррет и Бетани, когда все вчетвером скрывались в глубине леса, показывали множество заклинаний, которым обучились сами или вместе с отцом. Хоук помнил, как поджимал губы Карвер, когда Гаррету удавалось особо сложное и фантастическое заклинание, заставлявшее, например, маленькие кустики танцевать степ. Гаррет вздохнул, остановившись перед своим особняком. Он и не заметил, как оказался дома. Воспоминания детства полностью поглотили его, и ему стало казаться, что смерть его семьи – всего лишь сон, кошмар, приснившийся прошлой ночью. Он положил руку на ледяную стальную ручку двери. Он вспомнил, как детьми они устраивали целые битвы «не на жизнь, а на смерть» снежками, как всем троим влетало от мамы или папы, когда у кого-то из них синели пальцы или шла кровь от неудачного удара снежком, как они отогревались у камина, держа в руках чашку горячего ароматного чая и с удовольствием поглощая пирожные с воздушным белым кремом. А потом их, перепачканных в этом самом креме, тащили мыться родители: мальчишек оттирал отец, а мама – Бетани. И в каждое купание почему-то получалось так, что весь пол оказывался залит водой, папа тоже, и маленький щенок Джек почему-то был чище, чем оба брата. Хоук кивнул на приветствие Бодана, погладил Джека по голове и поднялся на второй этаж. В окне быстро мелькал снег. Хоук подошел и протер стекло. Ветер гнал снежинки, кружил их в водовороте, создавая причудливые образы и призрачные фигуры. Он помнил, как отец, однажды собрав все семейство вместе, пригласил знакомого художника (тоже отступника) нарисовать их. Мальчиков причесали, Бетани сделали красивую прическу, всех принарядили и посадили на стулья. Карвер брыкался, Гаррет мотал головой, пытаясь привести волосы в порядок, то есть – в беспорядок. Мама почему-то не злилась, папа смеялся, знакомый художник – тоже. Портрет нормальным так и не получился. Гаррет водил пальцами по стеклу, оставляя ледяные рисунки. Когда отец умер, Гаррет долго не мог прийти в себя. Не верил и не хотел верить в смерть сильного, крепкого, всемогущего человека, который учил и наставлял его с самого рождения. Но потом Гаррет резко ощутил ответственность за всю семью. Работал, трудился, помогал Карверу, тренируясь с ним в овладении мечом, учился вместе с Бетани новым заклинаниям, следил за домом, пытался всячески заменить им отца, поддерживал Лиандру всеми силами. И не сломился, даже когда наступил Мор, и им пришлось бежать из Лотеринга, из Ферелдена. Хоук закусил губу. Почему-то сейчас, вспомнив именно этот момент, он острее ощутил свое одиночество. И тут вдруг в дверь постучали. Хоук бросил взгляд вниз – это пришла Изабелла. - Эй, Хоук! – весело крикнула пиратка, взмахнув рукой. Она наконец-то сменила свое открытое одеяние на теплый меховой плащ и такие же теплые штаны. – Пойдем! Я там снеговика леплю. Хоук недоуменно хлопнул глазами, потом улыбнулся и хихикнул: - А почему бы и нет? И он подумал, как хорошо сейчас было бы вместе с близнецами под теплыми взглядами отца и матери играть в снежки или лепить снеговиков.