Со вкусом морника

It's been a long day, without you my friend Мой друг, без тебя был долгим день. And I'll tell you all about it when I see you again И я тебе все расскажу, когда мы увидимся снова.

У меня дрожат руки, когда я схожу на перрон. Родные голубые глаза, растрепанный вихры пепельных волос… Почему я так боюсь посмотреть в его глаза? - Пит, нам надо поговорить, - выдыхаю я ему в ухо, стоит ему обнять мое тело, скрытое лёгким осенним пальто. - Все разговоры потом, - мурлычет он. – Давай не будем портить этот миг. С возвращением домой, родная. - Пит, это серьёзно, - продолжаю приглушенно говорить я. – Есть важные новости! - У меня тоже. У нас в семье прибавление! – состроив уморительную рожицу, выдаёт он. Сгорая от нетерпения и, чего уж таить, страха, я иду, ведомая Питом, к нашему дому. К несчастью, его сюрприз неприкосновенен по причине того, что камеры следят за нами весь путь от вокзала до дома. Но терпеть сил не остается, и я незаметно прибавляю шагу, заставляя и Пита шагать быстрее. Знала бы я, что меня ждёт… Первые секунды я просто пытаюсь сообразить, возможно ли, что люди, которые снились мне в кошмарах последние пару недель, материализовались из моих мыслей? Наверное, нет. И раз Пит видит их, значит, это не галлюцинации. Следовательно… - Вот чего я не ожидала, так это такого прибавления, - говорю я, стоит Питу войти в гостиную. - Мне всегда казалось, что прибавление должно быть маленьким, милым и агукающим, - делится он соображениями, ставя на пол мой чемодан. Устало привалившись к косяку, я разглядываю людей, собравшихся на диване с независимыми лицами. - Вы, кажется, Эд? Лиз, моё почтение… А вот с третьим товарищем… - Том, - спешит он представиться. – Приятно познакомиться. - Пит, ты свихнулся? – я поворачиваюсь к парню и чуть хмурю брови, всем своим видом показывая, что его ждёт взбучка. Но я не настолько скандальна, чтобы устраивать разборки на людях. - Я дядя твоего жениха, Китнисс! – оскорблённая невинность Эда вопит громким басом. Абсолютно ничего не понимая, я поворачиваюсь к Питу. Он мягко и понимающе улыбается (за это мне дико хочется его ударить), но, ничего не говоря, просто начинает подниматься в нашу спальню. Я следую за ним по пятам и, стоит двери закрыться за нашими спинами, выдержка даёт сбой. - Два вопроса, Мелларк, - от моего благодушия не осталось и следа. Есть только желание придушить Пита за неосмотрительность – дом упичкан камерами, а этот гений притащил сюда повстанцев. – С какого перепугу у тебя появились новые родственники? Какого черта ты притащил сюда людей из Тринадцатого, зная, что дом напичкан камерами?! - Китнисс… - Я уже восемнадцать лет «Китнисс», Пит! – громким шёпотом возмущаюсь я, опасливо косясь на дверь. – Господи, чем ты думал?! - Эд нашёл все камеры и убрал их. Вот тебе и номер! Оказывается, Эд умеет не только поезда взрывать? - Допустим. Но зачем было тащить их сюда?! Они не могли рассказать тебе обо всем подальше отсюда? И вообще, это наш дом, и мне не нравится, что кто-то ещё находится здесь, - капризно говорю я. Пит закатывает глаза и подходит ближе. – Словно кто-то вторгается в нашу жизнь и просит тапочки. Разве так можно? - Они здесь не из-за меня, родная, - ну вот, опять в ступор загнал. Непонимающе глядя в его глаза, я прижимаюсь к его тёплому телу. – Им нужен твой ответ, Китнисс. Насчёт Революции. Нет или да. Да или нет, - говорит он, заглядывая в мои. - А что ты об этом думаешь? – одной проблемой меньше. Когда поезд нёс нас обратно домой, я только и думала о том, как сказать Питу о предложении Тринадцатых. А теперь вот как всё обернулось… - Честно? Пятьдесят на пятьдесят, - говорит он задумчиво, и его взгляд становится рассеянным. - В смысле? – недоумеваю я.- Я думала, это будет что-то вроде «Китнисс, чем ты думаешь? Ты хоть представляешь, сколько людей погибнет, если ты согласишься?» Разве нет? - Ты права, но если вдруг получится так, что восстание покатится к чертям… Я не хочу думать о том, что Сноу сделает с символом. С тобой.

That I'd be standing right here talking to you Я буду стоять перед тобой, говоря Bout another path О другом пути.

Нежность тоненькой ниточкой проходит через полотно сомнений и страхов. Встав на цыпочки, я быстро срываю такой долгожданный поцелуй. Потом ещё один. И ещё. И ещё. Мы целуемся, словно умалишённые, но я успеваю выпалить раскалённые слова прежде, чем он успевает меня поцеловать снова. - Не стоит бояться за меня. Сплетая пальцы, мы валимся на кровать, попутно задевая ночник. Негромкий шум, сопровождаемый нашими улыбками, заставляет отвлечься. Отпихнув ногой чемодан, я обвиваю руки вокруг его шеи, притягивая Пита ближе, чем можно, оказываясь теснее, чем положено… - Стой-стой-стой, - его прерывистое дыхание застревает где-то между моими плечом и шеей. – Не сейчас. - Ну конечно, - ворчу я, не спеша убирать рук. – Я скучала, - капризно надуваю губы и умоляюще смотрю на него. – Давай не будем портить момент… - Китнисс, - стонет он, ловя мои запястья и мягко их убирая. – Нет. - Ладно, - на удивление легко соглашаюсь я и закрываю глаза. Матрас пружинит, когда Пит встаёт. Даже с закрытыми глазами я слышу, что он делает: подходит к окну, выглядывает на улицу, убирая занавеску. - Я не могу решиться, - шепчу я. Закрываю руками лицо. Притягиваю ноги к груди и сворачиваюсь калачиком. – Я пытаюсь рассмотреть оба варианта развития событий, но мне страшно представлять оба. - Я понимаю, - шепчет Пит. - Возможно, я и соглашусь. Но мне нужно знать больше, - выдыхаю. – Открой окно, - прошу я, чувствуя, как грудь сдавливает в отсутствие кислорода. Пит послушно распахивает створки и присаживается рядом. - Я не знаю, что мне делать, - жалобно шепчу я. Чувствую ласковые поглаживания и льну, как зверёк, к Питу. - Этот выбор ты должна сделать сама, солнышко. Но подумай хорошенько, потому что шансов на исправление не будет. Я приму твою сторону в любом случае, Китнисс. Поцеловав меня в лоб, он выходит.

Had to switch up look at things different Я должна была по-другому посмотреть на вещи, See the bigger picture Увидеть всю картину.

- Мы не можем уйти сейчас, Эви, - приглушённо говорит отец. – Не сейчас, когда вокруг творится чёрт знает что! Тем более, ты больна. - Вот именно поэтому и нужно уходить! – настаивает мама, обнимая себя за плечи и беспрерывно кашляя. Отец запускает в волосы пальцы и опускает голову. – Я боюсь за Прим. Я слышу, как в соседней комнате начинает плакать Прим. Мама обеспокоенно дёргается, но папа кладёт руку ей на плечо. - Я сам. Меня словно сдувает из закутка, в котором я пряталась. Вздрогнув, я открываю глаза. Ночная прохлада в виде ветерка ласкает моё лицо, мокрое от… слёз? Быстро коснувшись рукой щёк, я с удивлением рассматриваю капли на них. Плачу от приснившихся воспоминаний? Отлично, дожилась. Встав с кровати, я подхожу к шкафу, чтобы найти хоть что-нибудь, в чём удобно спать. Одна из ночных рубашек скользит между пальцами и, не желая искать что-нибудь ещё, я вытягиваю её на свет Божий. Бросив брюки и свитер от Цинны на стул, я замечаю тонкую полоску света около двери. - Я думал, ты спишь, - говорит Пит. - Я тоже так думала, - тихо отвечаю ему, опуская глаза. Лёгкий шёлк скользит по телу, и я делаю шаг к кровати. – Но потом поняла, что вспоминаю. Маму, Прим… Это плохо. Причина номер раз, почему я люблю Пита Мелларка: он всегда рядом, когда нужен. Быстро приблизившись, он прижимает меня к себе. По щекам текут слёзы, когда воспоминания следующего дня горьким ядом впрыскиваются в вены. - Что именно ты вспомнила? – спрашивает Пит, обнимая меня за талию. – Расскажи. - День до смерти Прим и мамы. Вернее, день до того, как папа рассказал мне об их смерти, - шепчу я ему в ключицы. - Чшш, - лёгкие поглаживания по спине не оказывают должного эффекта, и я начинаю плакать ещё больше. - Маленькая моя, - нежность в его голосе зашкаливает, и я падаю на колени, утягивая его за собой. – Это только воспоминание. А вспоминать всегда больно. Но ты у меня сильная. Поэтому сейчас ты вернёшься в постель и постараешься уснуть. А я буду охранять твой сон, - ласково шепчет он, поднимая меня на руки, как ребёнка. - Всегда? – сопливо и по-детски спрашиваю я, кривя в рыдании губы. - Всегда, - подтверждает он, собирая мои слёзы со щёк. * * * Скучающе подпирая кулачком подбородок, я завистливо смотрю в сторону Луговины. Пит прищуривается и беспечно продолжает болтать ногами, подставляя лицо вечернему солнышку. - Ты чего такой весёлый? – подозрительно интересуюсь я. - Папа снова разрешил мне разукрасить пирожные, - делится друг радостью, и его глаза сияют восторгом. Я моим шестилетним умом не слишком понимаю, что такого прекрасного в размазывании глазури по пирожным, но всё равно бросаю: - Поздравляю. - Ты не особо радостная. Что случилось, Косичка? – он перегибается и заглядывает мне в глаза. Я исподлобья смотрю на светлые лучики его ресниц, пока не сознаюсь: - Папа не взял меня на Луговину. А обычно брал, - обиженно говорю я. - Ну и что? Постой, - щурится он. – Мой папа даёт мне украшать пирожные, твой папа не берёт тебя на Луговину… - Думаешь, они пошли туда вместе? – робко озвучиваю я свою догадку. Пит хитро улыбается, протягивая мне руку. – Мой папа – предатель, - обиженно надуваю щёки я. - Не злись, хомячок, - озорно улыбается друг. – Может, они готовят нам сюрприз? - Пит! – голос Треда, старшего брата Пита, прерывает наши переглядки. – Тебя мама ищет. Привет, оборванка, - а это уже ко мне. - Дурак, - незамедлительно отзываюсь я. - Почему бы тебе не заткнуться, а, Тред? - улыбка Пита растворяется в теплом воздухе. Остаётся лишь хмурый лоб. Тем не менее, он крепко сжимает мою руку, видимо, чтобы я не боялась. А я и не боюсь.

But something told me that it wouldn't last Но что-то мне сказало, так не будет вечно.

* * * Довольно зевнув, я накрываю лицо ладонями. Потирая сонные глаза, я поворачиваю голову и смотрю на усталое лицо Пита на соседней подушке. Странно, но факт: даже сон не стёр следы озабоченности с его лица… Передумав будить парня, я осторожно выскальзываю из-под его руки, расположившейся на моей талии. Одевшись и невесомо коснувшись губами его макушки, я тихо выскальзываю, давая бедному Питу шанс выспаться. - Миссис Мелларк, - приветствует меня хитренькой улыбочкой Эд, вольготно устроившийся на стуле в кухне. – Как спалось? - Замечательно, а вам? – решаю быть вежливой и, поставив чайник, всё же прикрываю рот рукой, не сдерживая зевка. – Прошу прощения. - Да ладно, - машет он рукой, а затем забавно потягивается, хрустя позвонками. – Я всё ждал, когда завизжит сирена-будильник, но так и не дождался. Ка-а-айф, - улыбается он. – Тебе помочь? - Нет, справлюсь. Кофе или чай? – окончательно вживаюсь я в роль радушной хозяйки. - Кофе. Нужно окончательно проснуться, иначе засну по дороге, а это недопустимо – Том меня будет пинать, чтобы разбудить, а я не люблю, когда меня пинают ногами. - По дороге? – хватаюсь за слово я. - Домой, - как само собой разумеющееся, говорит он. – Хватит нам злоупотреблять вашим гостеприимством. К тому же, наше долгое отсутствие в Тринадцатом и столь же долгое присутствие здесь не сыграют на руку ни вам, ни нам. Кстати, что ты думаешь насчет участия в Революции? – спрашивает он, беря из корзинки на столе булочку. Я давлюсь воздухом. Участливо похлопав меня по спине, Эд выглядывает по двор через тонкие занавески. - Порой я выгляжу как шут, Китнисс, но это не отменяет того, что я серьёзно отношусь к своим обязанностям и призванию. Судьба приказала мне быть гением по части радиоэлектроники и прочих технических штучек, тебе же повезло быть лицом Революции. Со мной всё сложилось прекрасно, а вот с тобой… Скрывать не стану: я не завидую твоему предназначению. Но ведь и ты от моего не в восторге, верно? Поражённая его словами, я автоматически заливаю кофе кипятком. Пара капель обжигает пальцы, но эта боль мимолётна и незначительна перед словами мужчины, восседающего передо мной. - Вы бы согласились взвалить на свои плечи такую ответственность? – хмурюсь я. - Не-е-ет, - обеими руками отмахивается от этого мужчина. – Шутишь, что ли? Я – и вдруг символ Революции. Но ведь и ты – не я. Сказать честно? Я восхищаюсь вами обоими, тобой и Питом. Вы столько пережили в таком юном возрасте, но смогли обрести друг друга, преодолеть все трудности и предрассудки. Вы – признак возрождения, признак перерождения и символ надежды. Вы сами по себе уже символ. И разве так уж велика твоя грядущая роль? Вряд ли. Все ещё размышляя над словами Эда, я завариваю себе крепкий чай и обнимаю пальцами чашку. Руки трясутся, и я не в силах унять эту дрожь. - Я выйду… подышу, - срывающимся голосом говорю я, получаю в ответ кивок и, даже не накинув куртки, я выбегаю на задний двор. Дрожащие пальцы крепко цепляются в фарфор, словно небольшая чашка – оплот моей последней надежды на спокойную жизнь. Холодные прикосновения осеннего ветра леденят мои щёки. По плечам бегут мурашки, и я провожу прохладными пальцами по замёрзшей коже. - Китнисс? – замечает меня кто-то. Невидящим взглядом я ищу говорящего, но перед глазами мутная пелена. - Ау, ты с нами или против нас? – улыбается Гейл, щёлкая у меня перед носом пальцами. Я прихожу в себя и тупо смотрю на друга. - С вами, - моргаю я, а потом потираю пальцами место над левой бровью. – Ты чего так рано? - Думал, мы поохотимся. Пока не совсем похолодало, - пожимает он плечами. – Но если ты против… - Нет! – поспешно выпаливаю я, залпом заливая в себя остывший чай. – Я вернусь через пару минут, а ты проходи, не мёрзни. Лес! Моё спасение от гнетущих мыслей! Как же я не догадалась отправиться туда?! - Гейл, это Эд – дядя Пита. Он порой бывает чокнутым, но это ничего. Лиз и Том ещё не просыпались? – спрашиваю я застывшего мужчину, на что получаю отрицательное покачивание головы. – Ну и хорошо, пускай спят. Я в лес, передай Питу, чтобы не волновался – я не одна. Пока! Буквально выталкивая Гейла за двери, я на ходу натягиваю куртку и застёгиваю молнии на ботинках. - Пойдём-ка на охоту, - радостно улыбаюсь я, предвкушая хрустящие первым инеем ветки и пряный запах опавшей листвы. – Я соскучилась по лесу. * * * Ступая по грязно-коричневым островкам листвы, я касаюсь пальцами каждого дерева. Шершавая кора приятно щекочет кожу, и я едва-едва удерживаюсь от желания прижаться к какому-нибудь стволу щекой. Приятная тяжесть папиного лука согревает нутро, и я без колебаний посылаю стрелу в шею перепела, пригвождая птицу к дереву. Сородичи, заметив неладное, разбегаются, подобно тараканам в моей голове, но наши стрелы вонзаются ещё в парочку жирных тушек. - Они нас уже не боятся, - удовлетворённо замечает друг, целясь в белку. Зверёк настороженно водит ушками, а за миг до того, как стрела Гейла пролетает совсем рядышком, белка скрывается в дупле. - Или дразнят, - хитро улыбаюсь я. – В любом случае, ты промазал. Мы молча пробираемся в глубину леса. Редкие ветки хлещут по лицу и плечам, но я даже не морщусь. - Ты боишься Жатвы? – спрашивает Гейл, касаясь моего плеча пальцами. Вздрогнув, я кусаю губы и вздыхаю. - Боюсь. - Условия Квартальной Бойни… Как думаешь, с чем это связано? - Со мной? Не знаю, Гейл. Я просто хочу обезопасить вас всех, но я не знаю как. Как я могу помочь? - Я думал насчёт этого. Вероятность того, что моё или Пита имя выпадет на Жатве, девяносто девять и девять процентов, Китнисс. Значит, мы должны быть готовы к этому, - задумчиво говорит парень. - К чему ты клонишь? - Нужно переговорить с твоим женихом и ментором, Кискисс, - щурится Хоторн, глядя на перепела. – Никто не знает, кого вытянет эта капитолийка. - Эффи, - поправляю я его. – Ты прав. Но о чём ты собрался с ними разговаривать? - Ты не будешь спорить, что хочешь, чтобы мы вернулись, - дождавшись моего кивка, Гейл продолжает. – Значит, у нас должны быть навыки, которые помогут нам выжить. А такое есть лишь у профи. - Ты хочешь стать профи? – недоверчиво улыбаюсь я. - Не-е-ет, - тянет он. – Мы должны стать профи, если хотим выжить. * * * От противных мошек, чёрным роем копошащихся в воздухе, у меня мельтешит в глазах. Хочется закрыть глаза и никогда-никогда не раскрывать их, но мне не даёт покоя томительное ожидание худшего. Идея Гейла действительно нашла отклик у Пита и Хеймитча. Правда, ментор слегка поскандалил со мной из-за своего экстремального пробуждения (не каждый в восторге от снега за шиворотом), но позже согласился выслушать Гейла и Пита. Ежедневные тренировки со мной и ментором довели обоих до совершенного состояния. Рукопашные бои, метание ножей, совершенствование владения луком и арбалетом, метание топора, моральное уничтожение противника – ежедневный список занятий и упражнений. Мэр сквозь пальцы смотрел на наши тренировки, понимая чувства потенциальных трибутов (так и хочется сказать «трупов», потому что за столько лет эти слова стали взаимозаменяемыми), но мы не услышали ни слова упрека. Хейзел посадила всех на высококалорийную диету, мотивируя это тем, что набрать вес к Играм будет полезным делом. Готовые возмутиться мужчины быстро умолкли под нашими с ней грозными взглядами. Приходилось охотиться в два раза чаще, но я не жаловалась: я делала хоть что-то, чтобы помочь своим близким. Жатва приблизилась слишком быстро. Июньский зной не вытесняется из нашей комнаты, не смотря на открытые окна. А учитывая нервозную обстановку, я не смогла сомкнуть глаз всю ночь, беспардонно рассматривая измождённое лицо Пита и касаясь кончиками пальцев любимого лица. - Не трогай лицо, - предупреждает меня Цинна и поправляет лёгкий шарфик на моей шее. - Может, убрать шарф? Я сделаю из него удавку, - кисло отзываюсь я. Лёгкий комбинезон прилегает к телу, словно вторая кожа, а тёмная ткань лишь усиливает действие солнышка. - Насчёт удавки лучше помолчи, - говорит Пит, падая на диван. – Иди сюда. Дважды меня просить не приходится. Прижавшись к сильному телу, я прячу лицо у него в шее. - Мне страшно. - Мне тоже. Но держи личико, Китнисс. Камеры повсюду. Помни, что ты обещала Эду, - шепчет он, касаясь моего уха губами. – Не привлекай внимания. Ты всего-навсего невеста, которая не знает, что уготовила ей судьба. Впервые кольцо на моем безымянном пальце оттягивает руку.

And that bond will never be broken И эту связь никогда не разрушить. The love will never get lost Любовь никогда не исчезнет.

- Леди и джентльмены! – громко приветствует всех Эффи. Я сижу на менторском стуле, и Хеймитч, чувствуя моё состояние, держит мою руку в своей. – Добро пожаловать на Жатву 75-ых Голодных Игр! Как вам всем известно, это третья Квартальная Бойня. По правилам, участвовать в лотерее будут, - она запинается на мгновение, - родственники и близкие ныне существующих Победителей. Итак, приступим. Кровь отливает от щёк, и я дрожащей рукой ищу на шее шарф. Ослабляю узел. - Не показывай страх, - шипит мне в ухо Хеймитч. – Включи режим ледышки. - Просвети, - сквозь зубы цежу я. - Гейл Хоторн! – громко объявляет Эффи в микрофон. Стремительно холоднеющие пальцы безвольно падают на колени. Словно сквозь ваты я слышу рыдания Хейзел, полные ужаса глаза Вика и Рори… - Я доброволец!

And that line is what we reached Мы достигли предела, So remember me when I'm gone Так что запомни меня, когда я уйду.

Почему я знала, что так оно и будет? Горько улыбнувшись, я запрокидываю голову и молюсь, чтобы мои слёзы закатились обратно. Но что они делают? Правильно, катятся по щекам. - Мне жаль, солнышко. - Ничего. Закрыв руками лицо, я жду, пока ужас нахлынет. Ничего. Видимо, моя обречённость ждёт имени несчастливицы. - Так как живых родственниц женского пола у Победителей нет, то, по распоряжению Президента, Жатва среди лиц женского пола проходит по обычному режиму. Итак, имя девушки-трибута… Пальцы Эффи утопают в ворохе белых бумажек, и она извлекает на свет одну из них. - Делли Картрайт.