Up in the morning Утром, Up in the evening Вечером Picking down talks Разбираем слухи, With the birds come out to eat Когда птицы отправляются за пищей.
Сердце нервно подскакивает и замирает. Закусив губу, я огромными глазами смотрю на Пита, сидящего в напряжении рядом со мной. - Ты шутишь? Я осторожно встаю и сажусь на диван, пряча лицо в ладонях. Теплые мужские руки щекочут лопатки, и Пит снова притягивает меня к себе. - Разве я могу шутить о таком? – трогает его губы грустноватая усмешка. Он заставляет меня убрать руки и, сжав мои ладони, подносит их к губам. Пальцы дрожат, когда он касается их мимолётными поцелуями. - Тогда зачем? - Ты моя. И, вполне возможно, это последний шанс спасти тебя от Договора Победительницы. Что? Ах, вот в чём дело… - То есть, мы настолько в отчаянии, что ты предлагаешь мне полностью лишить нас обоих свободы, чтобы я не ложилась под всякого, на кого покажет Сноу? – тихо спрашиваю я. Пит прищуривается и улыбается. Я непонимающе смотрю в его глаза. - Нет. Когда-то ты спасла меня. Позволь отплатить тебе тем же. Хрустальный звон осколков обиды и горечи заполняет мою голову, когда его губы касаются моих. - Дай нам шанс, - просит он, проведя пальцами по моей щеке. Я вздыхаю и прислоняюсь своим лбом к его. - И ты готов жениться на мне? - Почему бы и нет? Пора же узаконить то, что называется «всё сложно» в строчке «Личная жизнь», - усмехается он, и я ловлю его смех, легонько касаясь его губ своими. Пробуя на вкус его улыбку, я впервые понимаю, ради чего жила все эти годы. Точнее, ради кого. - Ты дашь мне шанс спасти тебя? – настаивает он. - Я согласна. * * * - Китнисс! - Привет, - неловко улыбаюсь я и вхожу в комнатку, битком набитую выстиранными вещами. Пози, сидящая рядом с матерью на коленках, вопит и бросается мне на шею, улыбаясь во все имеющиеся зубы. – Здравствуй, Хейзел, - тепло улыбаюсь и женщине, которая устало вытирает лоб. Она одаряет меня улыбкой. - Привет. Ты, кажется, сюда уже чаще, чем в пекарню ходишь, - замечает она тихонько, пока Пози, повиснув на моей шее, щебечет о новом дне в компании шлаковских ребятишек. Я узнаю о том, что Колин съел жука, Рональд подрался с Титом, а Мирабель, подружке Пози, нравится Крис – сын обувщика. Нехитрые детские тайны почему-то всегда вызывают у меня улыбку – есть ещё на свете вещи, вера в которые не запрещена законом. Например, вера в мир, где все потасовки заканчиваются мирным пожатием рук, а после и вовсе совместными догонялками до глубокой ночи. -Ну, или Пози приходит к нам, и мы вдвоём лезем под руки к Питу, - улыбаюсь я, гладя малышку по волосам. Отчего-то от мудрого взгляда женщины мне становится не по себе, и я перевожу взгляд на девочку. – Гейл в шахтах? - Уже три месяца как, - кусает губы беспокоящаяся мать. – Каждый раз трясусь, когда он уходит. - Всё ведь нормально, правда? – спрашиваю я, хмурясь. Хейзел не из тех, у кого душа нараспашку – видимо, немые переживания за шахтёров въелись у нас с ней под кожу, хоть ей и хуже в миллион раз. По крайней мере, я беспокоюсь за Пита один раз в месяц. - Правда, - вздыхает она. Я улыбаюсь и сажусь по-турецки, после чего усаживаю себе на ноги Пози. Она не сопротивляется, позволяя мне обнимать её и касаться тёмных волн волос, заплетённых в толстую косу. Ей всего четыре, на будущий год уже в школу… Почему-то мне вспоминается время, когда она ещё не умела говорить и бегать. С тех пор она подросла, и, бьюсь об заклад, она станет настоящей красавицей! – Помощь не нужна? - Нет, я уже закончила со стиркой, - качает она головой. – Осталось только разнести по домам – мальчишки из школы придут, этим и займутся. - Хейзел, - качаю головой я. – А мы с Пози зачем? Сейчас и разнесём, а ребята после школы пусть отдохнут. А мама порадует их вкусным ужином, - хитро улыбаюсь я. – Я там принесла кое-что… - Пит в шахтах? – безошибочно угадывает причину моего посещения их дома она. – Разве уже сегодня день добровольной помощи? - Угу, - вздыхаю я. Все предыдущие дни я сама заходила за Пози, которая привыкла к обитанию в пекарне и потихоньку приноравливалась к посыпанию пудрой пончиков, за что получала щедрое вознаграждение. Девочке нравилось, у нас троих всё выходило куда быстрее, веселее и… слаще. Особенно когда Пози отвлекалась на пудру, и несколько секунд мы коротали в поцелуях. - В городе разное говорят, - как бы между прочим замечает она. – Ты не возвращаешься в Деревню Победителей, дни напролёт проводишь в пекарне… Вы вместе? - Осуждаешь? – напрямую спрашиваю я, отрывая глаза от волос её дочери. Пози лепечет какую-то песенку. - Ни в коем случае. Я была бы счастлива, чтобы у меня была такая невестка, как ты, однако сердцу не прикажешь. Как будто я сама не была молодой! – смеётся она. Я выдавливаю слабую ответную. - И ничего, что он мой опекун? – тихо спрашиваю я. - Пройдёт парочка месяцев, и – пуф! – вы станете абсолютно свободными от прежних рамок людьми. Ты станешь совершеннолетней, он перестанет быть твоим опекуном… - подмигивает мне она. Я закусываю губу. - Пит сделал мне предложение, Хейзел. - На свадьбу позовёте? – улыбается она. * * * - Вы чокнулись? Нет. Не так. Вы чокнулись! – вопит Хеймитч и обводит нас бешеным взглядом. Я закатываю глаза и отворачиваюсь, перекладывая на Пита нудное разъяснение причин и желаний. Они уходят в соседнюю комнату, и я остаюсь здесь, изнывая от любопытства. - Китнисс? – спрашивает женский голос. Я отвлекаюсь. - Делли? – всплывает в памяти имя блондинки. – Здравствуй. Как поживаешь? - Отлично. Не ожидала увидеть тебя здесь… - Ну, раньше ты так не удивлялась, - усмехаюсь я. - Многое изменилось, - улыбается она. - Но не все. Кое-что останется неизменным. - Я рада, что ты вернулась, - говорит она и вздыхает. – Он тосковал по тебе. - Я знаю, - полушёпот касается моих губ, когда она просит пару булочек. – Как твой брат? - Хорошо, спасибо. Похоже, ты стала его кумиром – он трещит о тебе, не замолкая. Без шуток! - Лучше ему не быть таким героем, - замечаю я, заворачивая её покупки в плотную бумагу. – Нет никакой чести в том, чтобы быть Победительницей. - А как же слава, деньги? Все Капитолийские каналы ждут не дождутся твоего Тура, - замечает блондинка. - Тур, - при воспоминаниях о нём меня передёргивает. - Ты ведь скоро уезжаешь, да? - Да. Послезавтра, - тихо откликаюсь я. Делли уходит, а я подозрительно кошусь на дверь, за которой скрылись Пит и Хеймитч. Их нет уже минут пять, и беспокойство нарастает. Ещё два клиента, и я уже чувствую вкус крови на искусанных губах. Взгляд бесконечно мечется между дверью в комнату и входной дверью, руки чешутся подойти, открыть дверь и узнать, о чём можно так долго говорить… - Китнисс, ты с нами? Пит улыбается и всматривается в мое лицо. Поспешно кивнув, я улыбаюсь ему в ответ и закусываю губу. - Что там? Разобрались? - Да, всё в порядке. Теперь Хеймитч на нашей стороне. - Похоже, это единственная возможность для тебя избежать Договора, - задумчиво изрекает Хеймитч. – Кстати, я все понимаю, конечно, зов плоти, молодая кровь, но если Эффи не найдёт тебя в кровати в Деревне Победителей послезавтра, то я не собираюсь молчать относительно твоего местонахождения. Это так, к сведению. - Вредина, - бурчу я себе под нос и заливаюсь румянцем. – Посмотрим. - Я предупредил! – отзывается с порога ментор. - Сколько там уже накапало? – потягиваюсь я. Пит пожимает плечами, замешивая новую порцию теста. Я бросаю взгляд на часы и растягиваю губы в победной улыбке – без трёх минут семь. Три минуты – и наш рабочий день можно считать официально оконченным. Пождав под себя ноги, я усаживаюсь перед печкой и протягиваю к огню озябшие пальцы. Неровные тени устраивают на стенах дикие пляски, в окно заглядывает молочно-белый краешек луны, и под самым сердцем начинает болезненно свербить – похожие вечера проводили мы с папой. Я помню их так ясно, словно это было вчера. Порой к нам присоединялись Пит и его отец – общее несчастье сблизило мужчин, ну, а мы сблизились, так сказать, за компанию. - Иногда мне кажется, что так и должно быть, - тихо говорю я, наблюдая за бледно-серыми росчерками карандаша на бумаге. Лист расцветает серебристыми – и я не знаю, как ему удалось нарисовать их именно такими – головками одуванчиков, парочка парашютиков летает невдалеке, и я искренне недоумеваю, как можно так хорошо рисовать. - Что именно? – спрашивает Пит, отвлекаясь от рисунка и удостаивая меня мимолётным взглядом. Я молча киваю на наших отцов и ещё парочку шахтёров, собравшихся на кухне. Порой громкое шлёпанье карт прерывается сочным басом мистера Смелла – он особенно расстраивался из-за проигранных партий. - Пит! – его голосом только детей пугать! – Иди сюда, бросай свои бумажки! Я хихикаю, предвидя поведение друга. Он мученически поднимает глаза, бросает на меня весёлый взгляд, после чего любовно проводит рукой по рисунку, от чего ладонь окрашивается серым. - В другой раз, мистер Смелл! – отзывается он и добавляет уже мне, хитро прищурив голубые-голубые глаза: - Кажется, кто-то всё же заглянул к Риппер сегодня. - Как будто мы не знаем кто, - фыркаю я. – Пойдёшь завтра за озеро? Понятия не имею почему, но я с замиранием сердца жду его ответ. Он смотрит в свой лист, а потом поднимает на меня глаза. - Во сколько слиняем? Я чувствую, как мои губы растягиваются в широкой улыбке. Тогда мне было двенадцать, Питу только-только исполнилось шестнадцать, и все его городские друзья звали меня «малявкой». Я отмалчивалась. А теперь те же самые чудики, которые считали за честь и самое шикарное в мире развлечение дёрнуть меня за косичку, смотрят мне вслед, когда я пробегаю по улице. Забавно умеет повернуться судьба… - О чём думаешь? - Так, вспоминаю, - облизываю пересохшие губы и улыбаюсь. Пит усаживается рядом со мной, и я сдерживаю смешок, когда довольное кошачье урчание вырывается из его горла. Похлопав его по животу дважды, я в третий раз надавливаю, и Пит съезжает на пол. Подушка в мгновение ока оказывается прижатой к нему, а моя голова уже полностью в её мягких объятиях. - Это было нечестно, - недовольно говорит он. Я хмыкаю. - Переживёшь. Не удержавшись, привстаю на локте и быстро целую его в щеку, чтобы не сорваться впоследствии. - Не думала про свадьбу? – спрашивает он, поглаживая меня по волосам. Вот тебе и раз… Только-только настроилась на мирную волну. - Нет, - честно признаюсь и отворачиваюсь от окна, отчего моё лицо тонет в подушке. – У меня на носу Тур Победителей, и мне предстоит рассказать всему Панему о помолвке – это куда страшнее. - Страшнее, чем свадьба? – подначивает Пит. Я всерьёз задумываюсь над этим вопросом и прихожу к выводу, что да, страшнее. Да и что такое, в сущности, свадьба в Дистрикте-12? Белое платье невесты, повидавшее не одну сотню свадеб, до боли похожих одна на другую, потёртый костюм жениха. Две подписи, наспех поставленные дрожащими пальцами в Доме Правосудия, неловкие улыбки новоиспечённых супругов, скромный ужин с тортом, если семья может его себе позволить, и… по сути, это всё, что могло быть увидено лишними, потому что последний этап свадьбы – это святое. Новая семья должна приготовить хлебец, поджарить его, принося огню вечные клятвы, а после и накормить друг друга этим хлебцем, до самой последней крошки. Без этого ритуала и свадьба не свадьба. Если сравнить нашу с Питом жизнь с жизнью молодожёнов, то отличий найдётся мало: да, подписей в Доме Правосудия мы ещё не оставляли, ужинаем мы всегда вместе, а сколько мы сделали выпечки за те три года, что я живу у него, и посчитать трудно. - Знаешь, это смешно, - вдруг решаю я. Пит гладит пальцами мои волосы, и я блаженно улыбаюсь ласке. – Все эти свадебные ритуалы. Если судить по ним, то я вышла за тебя лет в четырнадцать, - задумчиво изрекаю я. - Вот сейчас я действительно чувствую себя педофилом, - усмехается парень. – Соблазнил невинную девочку… Как же порой бесят такие разговорчики! Откинув в сторону подушку, я занимаю её место на животе Пита. Его ладони взлетают по моей спине, и широкая тёплая рука гладит мои лопатки. Я медленно провожу руками по его груди, намеренно задевая каждую пуговицу на темно-серой рубашке. Смотрю в голубые глаза, и чувствую, как страх отползает, уступая место теплоте. Нависнув над ним, я позволяю себе немного поиграть. Игриво коснувшись кончиком носа его щеки, я щекочу своим дыханием его щеку, после чего выдыхаю прямо в ухо: - Ещё одна подобная чушь, и мне придётся зашить тебе рот, - ласково обещаю я. Пальцы вплетаются в волосы, и это так хорошо и естественно, что я чувствую себя целой. - Я повторю это ещё не раз, Китнисс, - прищуривается он. Его рука скользит по пояснице, после чего вдруг я резко оказываюсь прижатой к нему. От столь резкого движения порция адреналина разносится по организму. Нервно хихикая, я снова изучаю глазами такое знакомое лицо. - Мне через пару месяцев восемнадцать, Пит. Я уже не ребёнок. Тебе пора привыкнуть к мысли, что я больше не та костлявая девчушка из приюта. Многое изменилось. - Да. Изменилось, - соглашается он, а потом он расплывается в хитрющей улыбке. Пара секунд, мой короткий вскрик – я снизу. Пит ловит мои ладони и прижимает их к полу по обе стороны от моей головы. От того, в насколько компрометирующей позе мы сейчас находимся, меня бросает в краску, и я сгущаю краски, скрещивая лодыжки на его пояснице. – Например, я могу сделать так. Он целует меня. Кажется, я снова забываю своё имя… Вжимаясь в Пита, я обвиваю руки вокруг его шеи. Глубокий, страстный поцелуй разрядом тока проходит через всю меня. Я касаюсь пальцами его кожи, доверчиво прижимаюсь к нему, очерчивая поцелуями лицо. * * * - Поверить не могу, что ты снова исчезаешь, - шепчет мне в макушку Пит. Я утыкаюсь лицом в его пальто, втихушку давясь сухими слезами. – Будем надеяться, что это время пролетит быстро. - Будем надеяться, что Сноу не перевернёт поезд, - кисло бурчу ему в грудь. Он отстраняет меня, и мне приходится заглянуть ему в глаза. - Всё будет хорошо. - Надеюсь. - Я люблю тебя. Я приподнимаюсь на цыпочках и прижимаюсь к его губам. Секунда, две… вечность. Я не знаю, сколько мы стоим, обнявшись, но бесцеремонная рука реальности вырывает меня из сладкой неги. - Китнисс, пора, - смущенно говорит Эффи, усиленно отводя глаза. Я с сожалением глажу Пита по щеке, и он прижимает свою ладонь к моей, переплетая наши пальцы. - Люблю тебя, - прижимаюсь к его губам и отстраняюсь. - Только посмей не спать снова. Приеду, узнаю и убью. - Я договорюсь, чтобы меня не сдавали. - Я серьёзно. Береги себя. - Я тоже серьёзно, Китнисс. Мне не год – двадцать один уже, слава Богу, - говорит он. Я закатываю глаза. - Я предупредила, - долгий взгляд глаза в глаза. Пози подбегает ко мне и обнимает мою ногу. Я разрываю зрительный контакт и присаживаюсь перед ней на корточки. - Когда ты приедешь? – хнычет девочка. - Через пару месяцев, милая, - глажу её по волосам и улыбаюсь, касаясь губами её лба. – Совсем скоро мы снова увидимся. - Не уезжай. - Не могу. Гейл оттаскивает от меня сестру и сгребает меня в охапку. По-братски медвежьи объятия сдавливают мою грудь, после чего он по-дружески касается моих волос, уложенных в изящную причёску. - До свидания, миссис Мелларк. В ответ я пихаю его кулаком в плечо и прищуриваюсь. - Ни слова об этом. - Почему? Скоро всё равно вся страна узнает. - Гейл Хоторн! - Ладно, молчу, - смеётся он. – Удачи, сестрёнка. Вот черт! У меня слишком много родственников, - досадует он. - Ищешь себе невесту? Я как раз знаю одну симпатичную кандидатуру, - хитро улыбаюсь и многозначительно смотрю в толпу - светлая макушка Делли служит мне ориентиром. – Присмотрись к Картрайт. Очень милая особа. - Уже ищешь, кому бы сплавить напарника? – прищуривается он. - Ищу тебе компанию, - невозмутимо парирую. – Кто знает: вдруг меня… я задержусь в Капитолии? Нужно подготовиться. - А Питу уже нашла компанию? - Я как раз с ней разговариваю, - склоняю голову на плечо. – Ты же не дашь ему скучать, верно? Всякие мужские разговорчики, игры… я не спец по этому. А вот у тебя получится. Я тебе доверяю. Эффи затягивает меня в поезд, и на его ступеньках я останавливаюсь. Обернувшись, я смотрю в глаза Пита, а он не отрывается от моих. Приподняв брови, он легонько спрашивает: «Ты в порядке?» Киваю и втайне радуюсь тому, что он не может прочесть моих мыслей, где сейчас, за закрытой дверью поезда, обитает лишь Сноу и нависшая надо мной угроза. Над нами.We were never welcome here Нам здесь никогда не были рады, We were never welcome here at all Нам здесь совсем не рады, No Нет.
* * * - Через день мы будем в Одиннадцатом. Твоя задача проста, как никогда: выйти, сказать речь – Эффи даст тебе карточку, желательно выглядеть искренней, так что я лично проверю тебя. В школе стихи наизусть учили? Вот и представь, что сейчас так же, - разъясняет Хеймитч. Я молча слушаю, впитывая в себя его слова, как губка. Перед моей грандиозной новостью мне следует быть осторожной, как никогда. – Ты меня слушаешь? - Учить речь, которую напишет Эффи. Рассказывать тебе, - повторяю на автомате. - Умница. Бутылку не подашь? – кажется, впервые он мною доволен. А мне и сказать нечего в ответ – сладкие воспоминания дома заполняют всё. - А тебе недостаточно? – кривит губы Эффи. - Отстань! Она мне как дочка, и она замуж выходит, - отмахивается он. Я вспыхиваю. Опускаю глаза. Эффи осторожно касается рукой моего плеча. - Кстати насчёт замуж… - Проблемы? – настораживаюсь я. Понять всю степень серьёзности моего поступка страшно, но необходимо – моральная подготовка ещё никому не мешала. Эффи, помедлив, кивает. - Я, пожалуй, пойду к себе, - аппетит улетучивается совсем. – За карточками когда зайти? - Через полчаса, - говорит Эффи и кладёт себе на колени планшет, изящными пальчиками выстукивая на нём что-то. Мою речь, наверное. - Зайди к Цинне, - бросает ментор и тянет руку к бутылке, которую я сопровождаю вздохом, но всё же передаю ему в руки. – Он хотел переговорить с тобой насчёт платья. - Платья… Я ведь должна на все сто выглядеть, когда прибуду поздравлять жителей Одиннадцатого с ещё двумя погибшими детьми. А как иначе? Горло сжимается, и желудок протестует. Почувствовав первые позывы рвоты, я быстро зажимаю рот ладонью и выскакиваю из купе. Рвёт меня долго.Up in the attic Вверху на чердаке, Down in the cellar Внизу в подвале, Lost in the static Увязаю всё глубже в неприятностях.
* * * - Эффи сказала, что ты плохо себя чувствовала, - говорит стилист, отрывая подведённые золотом глаза от папки. - Переволновалась, - пожимаю плечами и присаживаюсь перед ним. – Что делаешь? - Сюрприз. Мне показалось, ты скучала за завтраком. Хочешь взглянуть на платье для Одиннадцатого? – спрашивает он, и я киваю – мне бы отвлечься от мыслей, несущих назад, к дому. Он встаёт и нажимает какую-то кнопку в стене, после чего передо мной раскрываются створки встроенного в стену шкафа. И что Капитолий имеет против обычных деревянных? Поезд резко тормозит. Я едва не падаю на Цинну, и он возмущённо косится на дверь. Я слышу какой-то грохот, а потом громкий взрыв сбивает меня с ног. Больно ударившись виском о косяк, я сползаю на пол. Прохладные капли чего-то попадают на лицо, и мне противно и холодно. Висок горит от боли, и я со стоном раскрываю глаза. - Доброе утро, Китнисс, - улыбается какая-то блондинка средних лет. Я прищуриваюсь и смотрю на неё. Светло-голубые глаза робки и насторожены. - Какого чёрта? - А вот и Сойка! – смеётся громким басом какой-то тип позади блондинки. На нём серая военная форма. – С пробуждением! Страх кусочками собирается в одну картинку. Я не понимаю, кто все эти люди и что я здесь делаю. Я не понимаю, зачем им было взрывать поезд и… - Хеймитч! – поджав губы, я зову ментора. Что-то мне подсказывает, что старый прохвост в курсе происходящего. – Хеймитч! - Ну что ж ты голосишь? – недовольно отзывается мужчина. Я, не без помощи светловолосой женщины, поднимаюсь на ноги и иду на голос. Она придерживает меня за талию, на что я реагирую слабым благодарным кивком. – Лиз, взрывать поезд было обязательно? - А как бы они иначе поверили, что на Победительницу напали? – громко удивляется мужчина, который почему-то назвал меня Сойкой. Что за бред?! - Надо было осторожнее. Объясните ей всё, а то я начинаю думать, что она ударилась сильнее, чем казалось, - слышу я голос Цинны. - Мне хоть кто-нибудь что-нибудь объяснит?! – начинаю закипать я. - Меня зовут Элизабет, а этот болван, который любит баловаться со взрывчаткой – Эд. Мы из Дистрикта-13, - объясняет блондинка. Я перевожу ошеломлённые глаза на ментора. Тот отводит в сторону глаза, боясь встретиться со мной взглядом. - Дистрикта-13?So won't you save us Вы нас не спасёте? What we are Таких, какие мы есть.