Символично

      Вот что вы знаете про плохое настроение? Нет, это не когда встал не с той ноги; какой-то гад просто своим присутствием загнал в депрессивный угол. Все становится плохо, когда какая-то баба лезет к твоему семпаю, что в очередной раз подтверждает его бабничество, Рейно, который как-то странно на тебя смотрит, и Шо, счастливый, блестящий, как новая монета.       Все становится хреново, когда твой лучший враг приглашает тебя на свою свадьбу.       Все становится совсем плохо, когда ты говоришь «да», а та зараза все так же липнет к твоему семпаю с какими-то радостными воплями.       Ты понимаешь, что приехала не туда, когда застаешь лучшую подругу в объятьях очень знакомого менеджера, одного очень знакомого актера.       И тогда понимаешь, насколько плевать на Рейно с его заморочками. Вдох-выдох, и на ватных ногах бежать куда глаза глядят. Утро не задалось с утра.       Не думала, что когда-нибудь буду завидовать эту тупому блондину, но нет, как говорят, не зарекайтесь. Даже он умудрился как-то, учитывая его далеко не легкий характер, найти мало того любовь, так еще такую, которая от него в панике не убежала, хоть и не похожа она на преданную фанатку, коей я была когда-то.       Очень, очень, очень плохие воспоминания. Очень, очень, очень далекое темное и беспощадное прошлое.       В настоящем мы имеем: довольного гада, не менее довольных двух знакомых, семпая, который вроде как и семпай, а вроде и нет, и эту бесящую бабу. Расклад прекрасен, как упущенный стрит.       И не похоже это на ревность. Нет. Скорее, на ущемленные права верного кохай. Да, пусть будет так.       Ну, так какого хрена я сижу в этом пабе, выпиваю, и занимаюсь моральным самобичеванием? Какого черта я не радуюсь таким приятным, в общем-то, событиям?       Еще одну надо накатить.       — И тут понимаешь, он мне заявляет — приходи ко мне, повеселись, посмотри что ты потеряла. — я языком еле шевелю, но это не мешает мне изливать душу какому-то мужчине, случайно подсевшему ко мне. Он представлялся, но я не сочла эту информацию хоть сколько-то нужной. Конечно, порядочные японки и так далее… Но приключений хочется больше. Развлечение круглыми днями! Вот знаете, мне совершенно плевать, что он обо мне подумает. Я просто несла какую-то ахинею. Говорила-говорила-говорила, до одного момента.       Я увидела их. Недосемпая и ту мымру силиконовую. О Боже, как во мне все вскипело вмиг. Я знала, что он видит меня, чувствовала это удивленный взгляд, и все, меня как переклинило.       Не думала, что я умею обольщать. По-моему мнению, даже неплохо. Ну, для моего пьяного рассудка это было очень даже ничего. Этот мужик даже всерьез мной заинтересовался, и все было бы очень неплохо, даже нормально — личная месть для всех и все, но нет. Семпай спасает свою непутевую кохай. Кохай конечно бесится, но семпай неумолим.       Этот день явно самый херовый день в году, и, по всей видимости, заканчиваться он не собирается. Ибо эти две персоны, которых я видеть не хочу в ближайшем обозрении, тащат меня куда-то под белы рученьки. Господи, я сейчас настолько слаба, что не могу избавиться от этого ненужного мне конвоя.       — Тсуруга-сан, ну отпустите меня! — пытаюсь вырвать руку я, но безрезультатно.       — Я договорюсь с консьержем. — эта швабра кривоногая, ну что она тут забыла, ну как, как, я могла попасться на глазам именно этим двоим. Какого хрена вообще начался этот день?       — Не стоило вам так пить, Могами-сан. — с упреком проговаривает семпай, а меня тошнить начинает — ну вот какого черта…?       — Да почему все меня учат как жить? Я что, девочка безмозглая? — вырвать руку и отшатнутся, но не упасть. — Я вам там мешала? Сидели бы себе спокойно, отдыхали, так какого хрена вы ко мне прицепились?! — я чуть не падаю, но меня подхватывают. — Может, я тоже хочу личную жизнь?       — Вы сегодня слишком пьяны для этого. Проспитесь…       — Да заткнись ты уже, Рен! Не нужно мне это твое учительское снисхождение! Почему все не могут просто оставить меня в покое. Даже этот гад женится, я-то чем хуже?! — я уселась на эту чертову плитку, и просто готова была разрыдаться — я не знаю, то ли от обиды, то ли от уязвленной гордости, то ли просто от тотальной несправедливости. — Даже этот гад умудрился, а я… А я как была дурой, так и осталась.       — Могами… — что, неожиданно? Я предпринимаю еще одну попытку встать, но нет — моя задница намертво прилипла к этому покрытию, и на все мои приказы не реагирует. Что за засранство.       — Вот… Вот ты, ты смог бы на мне жениться?       — Я договорилась… — она вернулась, но мне легче не стало.       — Нам лучше подняться…       — Нет! Или ты соглашаешься на мне жениться, — я стукнула левой рукой по полу, — либо ты мне говоришь нет. — я стукнула правой рукой. — Я и с места не сдвинусь, пока не получу ответ.       Наверно, это была просто немая сцена. Я сама себе удивляюсь. Хотя, длится это недолго — я не слышу ответа, проваливаясь в святой сон. Пусть мне стыдно будет, но я высказалась.       Сказать, что голова у меня болит — ничего не сказать. Я не помнила ни вчерашний день, ни ночь — ничего. Сладкие минуты забвения прошли ровно в тот момент, как я вылезла из комнаты и соизволила раскрыть глаза.       О мой Бог.       Воспоминания, вот вы где ходили! Проходите, присаживайтесь, может чаю? Мне, лично, яда.       Тсуруга и, по-моему, Акалите, сидят в гостиной, мило беседуя. Я дополняю эту картину печальным опытом вчерашнего дня и глазами-блюдцами, не меньше. Господи, да зачем я пила?!       — Доброе утро, Могами-сан. — ядовито тянет Акалите, которая меня тоже не очень-то и любит.       — Доброе. — по всей видимости, его величество соизволило не здороваться. — Кажется, я вчера немного набедокурила, я конечно бы извинилась, но… Нет.       — Вам вызвать такси?       — Сама доберусь.       Дом, милый дом. Никогда стены Дарумаи не дарили столько тепла, унося на своих волнах самое плохое, что случилось за это время. Хозяйка, по моему виду поняла, что не все так радужно у меня вчера было, и спрашивать не стала где я была, за что я ей искренне благодарна. Свернувшись в клубок на своем футоне, я понимаю, насколько мерзко я поступила вчера, не по отношению к кому бы то ни было. Я так отвратно поступила по отношению к себе, что блевать, просто блевать.       Чему было завидовать? Точнее, кому? Шо? А в чем? В том, что не его…       Забыли что там не его, не меня. Просто радоваться за человека, ибо хорошее же все у него случилось, даже старые обиды позабыты. Потому что мне плевать, если честно. Быть главным агнцем сей мыльной оперы меня не прельщает. Все надоело.       Котонами и Яширо. Тоже неплохая пара, особенно учитывая их давний интерес друг к другу. Честно, я сильно удивилась бы, если эта парочка не сложилась.       Тсуруга Рен… Странно, но сейчас мне просто все равно. Вот честно, пусть делает что хочет, нет у меня прав ему приказывать, да и кто я такая, чтобы он мои советы слушал? Наговорила ему вчера глупостей, ну и что? Вины не чувствую, а посему можно и забить на это дело. Если спит с ней — прекрасных снов.       Ага, как же. А на душе кошки-то скребут, скребут.       Зачем вчера я так пила. Господи, знала бы что будет — вовек не примчалась в тот бар. Никогда.       Как теперь «семпаю» в глаза смотреть? Я прекрасно помню, что требовала от него, прекрасно. Хотя, чего только пьяный мозг не выдаст?       «Что у пьяного на языке, то у трезвого на уме.» Сегодня высшие силы со мной решили поспорить.       — Кьеко, там к тебе подруга пришла, просится слезно. Я понимаю, у тебя состояние не совсем хорошее, …       — Да-да, пусть проходит. — тем более, Моока-сан никогда лишней не будет, да и подскажет, вдруг чего мне опять в голову взбредет. «Подругой» оказалась Акалите, от чего мой настрой мгновенно упал до Южного полюса, и подниматься не собирался. Я смотрела на нее, что баран на новые ворота, силясь понять — как она узнала, где я живу? И смачно так приложилась лбом в подушку — она же везде за семпаем таскалась, так что не удивительно.       Ее насмешливый взгляд меня бесил, но голова отзывалась не очень приятными ощущениями на попытки как-то придумать возражение, и этот брезгливый взгляд, обводящий мою комнату. Не дивно, эта «принцесса» наверняка живет лучше меня на пару порядков.       Помнится, в первые минуты знакомства она меня восхищала — красивая, ухоженная, милая особа, так похожа на ранимую героиню какой-то сказки.       Ведьма тупая. С того момента, как она начала вешаться на семпая с такой слащавой улыбкой, она начала меня бесить. И переигрывает, зараза, и вообще она не очень.       — Что вам надо, Акалите-сан? — я пытаюсь придержать весь свой яд при себе, но не получается. Она усмехается, присаживаясь возле меня на корточки — ее силиконовое счастье вот-вот просто вывалится из слишком уж откровенного выреза. Тонкие пальцы вплетаются в мои непослушные волосы на затылке, сжимая так, что слезы на глазах выступают.       — Твоя вчерашняя сцена все равно ничего не дала. Он сказал нет. И далеко не мне. — у нее настолько самодовольный вид, а в голосе сквозит такая победоносная интонация, что мне ставится как-то не по себе. Или это от хватки на моей голове? — Тебя, конечно, стоило бы немного проучить, — она с силой встряхивает мою голову так, что звезды начинают вылетать из глаз, и боль возвращается с утроенной силой, — но не в моих правилах марать руки о всякий хлам.       Она отпускает меня, отходя к двери, даже не пытаясь сдержать победную улыбку.       И я это ей позволяю. Она уходит, больше ничего не говоря, да и я ей сказать ничего не смогла.       Нет, я не была напугана. И нет, мне не было все равно.       Устало откинувшись на подушку, я думала над планом мести. Что-что, а месть я люблю.       Неудачный день далеко позади, сейчас же просто счастливый день у одного заносчивого блондина. Подарила я им какую-то чепуху, даже не запомнила какую. Да и зачем мне такие мелочи. Где-то ошивается Рейно — быть его Королевой несколько проблематично, но я извлекаю из этого только выгоду — позлить окружающих мне только всласть. Холодный расчет, о котором мой «парень» прекрасно осведомлен — он и сам не преминул возможностью немного отыграться моему семпаю.       Счастье было так близко. Видеть лица этой парочки, нежно держать за руку Рейно и улыбаться ему как единственному в мире для меня — идеально. Цуруга негодовал, о чем периодически мне высказывался, на что я только отмахивалась — не каким-то бабникам меня поучать. Моока ничего не говорила — держать в неизвестности свою лучшую подругу было бы нечестно, да и собственно, она мне неплохо помогает — ее отношения с одним очень знакомым менеджером мне только на руку.       В то утро я поняла только одну вещь.       Если я хочу выжить в этом мире, я должна забыть о тех чувствах, которыми всегда руководствовалась.       Побить эту заразу ее же оружием.       Акалите злилась, Акалите бесилась, а злорадствовала, даже не скрываясь толком.       Выгода, она такая. После официальной части, на которую приехали родители моего лучшего врага, разбора полетов от них, и удивительной стойкости характера жены этого друга — отцу Шо, кроме него, никто и перечить не смел. А она его просто за три слова в тупик поставила, и гордо удалилась вместе со всей процессией.       Удивление пришло тогда, когда во время всей пьянки-гулянки заявился мой очень злой семпай, не без сопровождения такой же злой Акалите.       «Мы подругой ходим парой, мы с подругой санитары»…       Слава сцен устраивать никто не стал — и так слишком много народу удивилось встретить в таком месте главного противника виновника торжества. Скупенько так поздравил, но с улыбочкой своей фирменной, злобно пострелял глазками в мою сторону. Я делала вид, что вообще не замечаю, продолжая любезничать с Рейно — мы тихо посмеивались над всем происходящим, он, конечно, не упускал возможности меня приобнять, назвать своей Королевой — это даже льстит в какой-то мере.       И вообще, Рейно не так уж и плох, если пообщаться с ним поближе. Он больше показушник.       Мой идеальный друг.       Все было хорошо — я выполняла свой план мести, участвовала в различных проектах — жизнь просто шла ввысь со скоростью поезда!       До одного случая.       Я, что уже стало привычкой, ждала Рейно недалеко от агентства — привычка, заложенная неделями назад — съездить в одно милое кафе, немного посидеть, поболтать. Было довольно-таки прохладно, я стояла у фонаря — меня не было видно со входа, за то у меня был прекрасный угол обозрения, да и как-то не поглядывала я туда.       — Рен! Рен, стой! — я не могла не посмотреть, что там происходит.       Цуруга разъяренной птицей вылетел со входа, а вслед за ним, такой же птичкой неслась Акалите, крича ему вслед, на что тот ну никак не реагировал.       — Ну Рен! Его слова ничего не значат! — все кричала она, а меня снедало любопытство, а посему я подкралась немного ближе — не хотела, чтобы меня заметили при явно личных разборках. Хотя, люди они не маленькие, могли бы разбираться где-то в более укромном месте, честное слово.       — Впредь обращайтесь ко мне более уважительно, Акалите-сан. — сейчас кто-то отхватит люлей.       — Но Рен…       — Это была просто работа. До встречи Акалите-сан.       Через день, когда я помогала в Дарумаи, заявился мой семпай. Злой, как сто чертей, и пьян, как Каин не в лучшие времена. Хозяева были удивлены, да и я не меньше. Без лишних слов меня утащили наверх.       И начали безбожно изливать душу. Я, слава Богам, поняла только половину того бреда, что он мне высказывал, да и не важно это. Я сидела, хлопала глазами, пытаясь понять причины его такого поведения.       К месту вспомнила, что Рейно грозился навестить меня. Чувствую, что-то будет.       — Я не отказывался. — устало произнес мой семпай. — Не отказывался.       По закону жанра в это момент ко мне завалился и Рейно, с букетиком и конфетами — любил он такое, хотя прекрасно знал, что ни черта ему не светит, о чем я напоминала с изрядной периодичностью. Драка была что надо, что польстило мне, признаю. Впервые из-за меня два мужика морду друг другу били. А я не знала — то ли смеяться, то ли плакать. Закончилось все тем, что вызвали полицию да растащили их по разным углам — по-другому они не понимали, и ко всем моим мольбам не внимали.       Критические ситуации требуют критических решений.       Я уже не злилась на Акалите — та сама виновата была, что с ней так все сложилось. Я не могла знать, что Цуруга в чем-то провинился перед директором, и тот, в наказание ему, заставил приглядывать за этой особой, и никому ничего не говорить, пока не закончится срок его наказания. Акалите знала это, но все равно пыталась влюбить того в себя — как оказалось, любит она его давно, причем не за деньги или что-то такое. Чисто и невинно. Она, собственно и стала такой, лишь быть к нему поближе, обратить на себя его внимание. Мне жаль ее, честно. Знала бы, может и не злилась на нее так раньше.       Рейно решил строить личную жизнь с какой-то девушкой, к сожалению, видела я ее несколько раз, даже поговорить не удалось. Она меня не взлюбила — и я поняла, что невольно повторяю не очень приятную историю, где была одним из действующих лиц. Посмеялась, поприкалывалась, да успокоилась. Думаю, Рейно и сам ей все расскажет. И если не дура, то она все поймет.       Сейчас же я смотрю, как моя лучшая подруга выходит замуж за одного очень знакомого менеджера, одного очень знакомого актера, который сидит по левую руку от меня.       Символично, не правда ли?