Новая надежда

Я разговаривал с твоей могилой, Держа в руках красную розу. Порыв ледяного ветра Шепчет мне, что ты ушла…       Версаль. Ты знаешь, сколько раз я возвращался сюда? Нет, не думаю. Но я снова здесь, неуверенной поступью поднимаюсь по старым скрипучим ступеням твоего… нашего с тобой дома. Вновь прихожу на второй этаж к кабинету твоего отца, де ла Серра, и смотрю на твой портрет. Какая же ты здесь красивая…       Я много раз задумывался над тем, почему попросту не забрал картину с собой. Боюсь ли я того, что каждое утро буду просыпаться с мыслью о том, что потерял тебя, не сумел защитить? Я не знаю.       Снимаю перед тобой капюшон и смотрю в твои глаза так, будто ты стоишь прямо здесь, рядом со мной. Я отдал бы все, лишь для того, чтобы хотя бы на секунду дотронуться до твоих теплых щек и губ. Прямо сейчас мне кажется, что в воздухе я могу уловить до боли знакомый запах терпкого парфюма…       Несдержанно бью кулаком по стене, скаля зубы в очередном порыве злости. Со дня твоей смерти прошло уже пару лет, а я все постоянно спрашиваю у себя один единственный вопрос: "Почему?". Я видел твои глаза, когда ты сказала мне прощальное "Прости". В них были лишь грусть и боль поровну с ненавистью, ненавистью к Жермену, переполнявшей тебя в ту самую секунду. Ты ведь знала, как все суждено было закончиться, правда? И все равно отдала свою жизнь.       Ведь и правда, Элиза, почему? Почему месть тебе оказалась важнее, чем я и наша любовь? Почему я не смог остановить тебя?       Чувствую, как к горлу подступает предательский ком. Пытаюсь сглотнуть его, но не выходит. Мне становится трудно даже думать, не то, что говорить.       Словно инстинктивно переключаюсь на орлиное зрение, но в зале вижу только наши с тобой размытые выпитым алкоголем силуэты, такие озорные и молодые, кружащиеся в танце. Я готов поклясться, что слышу твой звонкий смех. Какими беззаботными и невинными тогда мы были…       Моя рука вновь замахивается и оказывается в стене, оставляя в ней небольшую пробоину. Я одергиваю себя и потираю костяшки пальцев, ощущая, как от головы до кончиков пальцев ног во мне растекается жгучая боль, а вместе с ней смесь горечи и злости. Все те эмоции, которые я сдерживал глубоко внутри себя, просто вылезли наружу. Через секунду я, на периферии сознания, слышу хруст собственных коленей, безвольно падая на пол и разрешая себе то, чего не разрешал никогда.       Горючие слезы стекают по щекам и одинокими каплями падают вниз, едва слышно разбиваясь о деревянный пол. Даже тогда, в детстве, узрев своего отца с зияющей раной на шее, я не позволил себе проронить ни слезинки. А сейчас…       Слезы льют градом; мне начинает казаться, что они медленно, но верно начнут дырявить и без того старый пол, истерзанный временем.       Я тяжело всхлипываю и вновь поднимаю глаза на твой портрет взглядом нашкодившего ребенка, укравшего со стола Его Высочества красное наливное яблоко.       — Элиза…       Твое имя — единственное, что я могу произнести. Я растягиваю его в тяжелом хрипе, будто пробуя на вкус. Но на языке остается только горькое послевкусие… Эмоции захлестывают меня, а глаза застилают соленые слезы.       — Почему?!       Я сам не замечаю, как начинаю кричать, а крик мой гулким эхом разносится по стенам поместья.       Ответом мне служит холодная, пронизывающая все мое естество, тишина.       Я не отрываю взгляда от портрета, надеясь на чудо, которого никогда не произойдет. Именно сейчас я чувствую неописуемый приступ раздирающего одиночества. У меня была только ты, Элиза, а теперь нет и тебя.       Тяжело поднимаюсь с колен, разочарованно вздыхая. Я бы умер за тебя, Элиза. Но ты не дала мне такого выбора.       Я вытираю тыльной стороной ладони мокрые дорожки от слез на своих щеках, вновь вглядываясь в твой портрет. Когда-нибудь я заберу его и повешу над изголовьем кровати, чтобы любоваться тобой всегда. Когда-нибудь.       — Прости…       Теперь я извиняюсь перед тобой. Слово проносится по территории поместья, пока я аккуратно, словно стараясь не потревожить, провожу пальцами по золотой рамке, не смея даже на секунду прикоснуться к тебе и твоему лицу.       Когда я стою на балконе, собираясь совершить очередной прыжок веры, то бросаю взгляд в твою сторону, но… Все равно растворяюсь в воздухе, в то же мгновение оказываясь в тележке с сеном.       Ради одной тебя, Элиза, я создам то самое, новое будущее, к которому мы так стремились. То будущее, которого у нас уже никогда не будет. Я провел целую жизнь в попытках Отпустить тебя, Однако мне кажется, что ещё одну жизнь я проведу В поисках новой надежды.