Tadashi is not here

Со смертью брата каждый считал своим долгом подойти и сказать идиотскую, ничего не значащую подборку одних и тех же бессмысленных слов. И сейчас это сделал Васаби: - Мне очень жаль, Хиро. Но Тадаши здесь, в твоём сердце. И он будет жить в каждом из нас. Что бы ни случилось, от него всегда останется наша память. И тут я просто вскипел. Мне стало так горячо и обидно от того, что они даже что-то оригинальное придумать не могут, что я все же выкрикнул то, что вертелось в голове весь этот поминальные вечер: - Останется память... Да кому оно надо!? Всем плевать на вашу память, никчемные, непроходимые тупицы! То, что вы помните о нем, не вернет его обратно! Ребята попытались вернуть меня, Гого даже погналась было за мной, но я вырвался и убежал наверх, оставляя растерянного и понурившегося Васаби в компании этих «ученых будущего». Весь вечер, глядя в их одинаково-отвратительные, одинаково-будто-сочувствующие лица, слушая их одинаковые слова, я сдерживался, чтоб не послать их всех. Я понимал, что друзья моего брата старались как-то поддержать меня, и это было единственное, на что они были способны, но... Все же проку от их сочувствия было ноль. Я и так знал все эти поддерживающие слова. Я же уже потерял родителей. И мне эти слова изо дня в день и без того твердили Тадаши и тётя. Тётя Кэсс отчего-то жалела нас обоих в равной степени. Я уверен, что жалеть надо больше Тадаши. Когда мама с папой умерли, мне было всего лишь три года. Тадаши в тот момент уже ходил в школу, он, разумеется, запомнил родителей гораздо лучше, чем я. Ему было гораздо тяжелее, чем мне. Стыдно признаться, но я ведь даже не помню их. Для меня образ родителей заполнили тётя Кэсс и старший брат. Они ведь оба заботились обо мне, любили меня, воспитывали, наказывали, развлекали - что ещё должны делать родители? От жизни надо брать то, что она даёт, неустанно повторяла тётя, перешивая большие мне вещи старшего брата, и радоваться тому, что есть. И я брал и радовался. Жизнь ниспослала мне друга и отца в лице брата и заботливую мать и взбалмошную подругу в лице самой тети Кэсс. Со сверстниками просто не получалось дружить, они были нормальные, а я был другим. Я был умнее, чем они, а значит, должен был быть изгоем. И я был, радуясь тому, что у меня такой замечательный брат и такая чудесная тётя, которые были единственными, кто принимал меня таким, каким я был. И я благодарил жизнь за то, что она дала мне такую замечательную семью. Глупец. Идиот, придурок, кретин. Жизнь - подлая штука, и если ты забываешь об этом, то получаешь удар ниже пояса, чтоб не забывал своё место в этой жестокой вселенной. А я забыл об этом. И поплатился. Я так забылся в своём счастье, что я поступаю в институт, где я смогу стать таким, чтоб мной гордился брат, где я смогу использовать свои мозги так, чтоб Тадаши мог с гордостью говорить всем, что я его младший брат... И вот теперь я лишился Тадаши, того идеала, к которому я стремился всю жизнь... Нет, глупо винить в этом жизнь. Так иногда случается - ужасный несчастный случай, и пусть даже это будет жутко несправедливо, но ничего уже нельзя с этим сделать. И пусть даже Тадаши погиб напрасно... Он попытался сделать все возможное, чтоб спасти Каллагана. Он умер достойно, по традициям японских самураев. Я смутно помню, что вроде бы наш папа увлекался Древней Японией и любил самураев. Кажется, у нас даже была катана, и кажется, мама все время заставляла папу её убирать... Наверное, они гордились бы Тадаши. Наверное, мама бы долго плакала, и папа бы тоже грустил, но он, наверное, внутренне одобрял бы Тадаши. Наверное. И наверное, мне стоит пойти и извиниться перед Васаби за то, что нагрубил ему. Что бы там ни было, он хотел помочь, поддержать... Они все хотели, и ведь вовсе не их вина, что в трудный момент людям помогают примерно одни и те же слова. Мне стало стыдно. Едва переставляя ноги, я побрел было вниз, но на спуске услышал разговор тети с ребятами. - О, мне так жаль за его грубость... Поймите же, он добрый мальчик, но сейчас ему лучше какое-то время побыть одному, подумать. Тадаши был ему самым близким и дорогим человеком, у них вдвоём бывали такие секреты, о которых я даже не подозревала. Хиро всегда ему доверял все, что было на душе, и Тадаши слушал и никогда без разрешения не рассказывал никому. Они вдвоём были такие маленькие и напуганные, господи, когда их родителей не стало... И я как сейчас помню, Хиро - этакий пухлый колобочек на маленьких ножках - так в Тадаши вцепился, ой... Я когда его на руки взять хотела, он в брата всеми руками и ногами впился, повис и орет, как будто я его резать собираюсь. И в первые дни они у меня друг от друга не отлипали, в большей степени из-за Хиро. Тадаши от него в сторону только шаг - этот ревет и за ним бегом... Чудо, что за братья были. Так о чем мысль моя была?.. Ах да. Ребятки, вы на него не сердитесь, дайте ему в себя прийти. Он страдает сильнее нас всех вместе взятых, и он сейчас, наверное, жалеет сильно, что на тебя накричал, дорогой. Он извинится, он хороший мальчик... - Мы понимаем, мисс Ха, - грустно кивнул Фред. - Парень сильный, духом, разумеется, не тряпка он, справится, - грубовато и немного невпопад согласилась Гого. - Если ему хоть чуть-чуть станет хуже или лучше, то скажите нам, - осторожно попросила Хани. - Мы сделаем все возможное, чтобы он смог встать на ноги. Кэсс начала говорить что-то благодарное, я уже не слушал. На цыпочках я вернулся в комнату, улегся на кровать Тадаши - идеально заправленную, как и всегда - и втянул такой родной и знакомый запах от его подушки. Я вспомнил, как взял с него слово всегда быть со мной. Это было ещё в первые дни нашего сиротства, давно, больше десяти лет назад. Это было именно здесь, именно на этой кровати. Тадаши тогда сказал, что иначе и быть не может. - Ха, - равнодушно пробормотал я, поглаживая вышитый на его кепке иероглиф. - Быть не может... Оказывается, и ты ошибался. В горле надулся большой, огромный и тяжеленный Бэймакс. Тадаши больше нет. Его нет нигде - ни в комнате, ни в институте, ни в ванной, ни даже в моём гребанном сердце и моей гребанной памяти. У меня больше нет того, к кому я мог прибежать спать ночью, потому что мне приснился кошмар. У меня больше нет того, с кем можно было поделиться мальчишескими переживаниями. У меня больше нет старшего брата. И мне больше не к чему стремиться. Нет больше того, чьи оценки давали мне стимул быть лучше. Мне больше некого доставать, не с кем дурачиться. У меня больше нет старшего брата. Тадаши говорил, что мальчишки не должны плакать. Но сейчас совсем другой случай. Эта боль не физическая, эта боль гораздо сильнее. Я вцепился в кепку обеими руками и тихо взвыл.