***
Стоя перед входом в помещение на корабле, я смотрю на «него». На « него», только что вызвавшего это воспоминание, так крепко засевшее в памяти. Грудь нового конунга бешено вздымалась и опускалась. Ярость «лилась» наружу с такой силой, что невольно становилось страшно. Но я не могла оставить «его», я знала, что такое терять отца… Стоик-конунг был связан боем, когда какой-то гад с разбега воткнул копьё ему в спину. Наконечник пробил мужчину насквозь и уперся в грудную часть панциря, что, собственно, не помешало конунгу порешить самого гада и ещё четверых. И никто не сомневался, что этого викинга уже ждут пиры Вальхаллы. «Он» упал на колени и зарыдал. Рыдания переходят в смех; истерический, дьявольский, исполненный бешенства. Затем корабельная пристройка-помещение взорвалась градом проклятий и шумом бьющихся предметов. Я могла его понять. Я могла понять его горе. А оно было велико, если берсерк после боевого безумия не «выпал» из мира. И я поняла. Ведь кровную месть ещё никто не отменял…***
Мягкий, пушистый снег приятно ласкал лицо. И не менее приятно хрустел под лыжами. Высадившись на остров ещё до рассвета, мы, то есть я и берсерк, начали подъём на не очень крутую гору, которая довольно густо поросла деревьями. За весь день мы не проронили ни одного слова, зато одолели километров двадцать и поднялись метров на четыреста. Я порядком умаялась, хотя последние несколько часов первым, прокладывая лыжню, шел парень. Непомерно выносливый, несмотря на свою внешнюю хлипкость, рыжий чесал по лесу, прокладывая трассу, при этом поглядывая по сторонам. Мало ли, не на своём острове же. Ночевали мы под раскидистой сосной, в небольшой снежной норке. Задумывалось караулить по очереди. Но своей «смены» я так и не дождалась – парень разбудил меня намного раньше. Тронул за плечо, прижал палец к моим губам (как двусмысленно, однако) и шепнул чуть слышно: - Чужие… - эти слова подействовали на меня, как ведро ледяной воды. - Костер учуяли. К походу мы были готовы - обзавелись тёплой одеждой, - могли обходиться без ночного костра. Так что огонь был разведён исключительно для приготовления еды. - Там и там, - показали мне. - Два и один. Конечно же, я ничего кроме снега не разглядела. Света звезд для моих глаз было маловато. Хотя трое – это немного. По крайней мере, для юного конунга… - Давай так, - предложила я. - Ты отправишься спать, а я посторожу. Сделаем вид, что ничего не заметили. Я сменила тебя на страже, вот и все, – два изумрудных глаза несколько удивлённо смотрели на меня, но спустя ещё мгновение парень сделал короткий кивок. Ночь была изумительно тихая, потому скрип тетивы я услышала. И мгновенно рухнула лицом вниз, так что стрела просвистела надо мной. Следующая рванула куртку на спине и в ней застряла. Третья воткнулась в снег в дециметре от моего носа. Били, что характерно, с разных сторон. Стрельба прекратилась. Я лежала тихонько. В надежде, что примут за покойника. Моя надежда сбылась – кто-то приближался. Я замерла, ожидая, пока подойдут ближе. Дальше – бросок вперёд, а там по обстоятельствам. Резко позади раздался скрежет. Нечто пронеслось надо мной так быстро, что я ощутила затылком дуновение ветра. Потом глухой удар, сдавленный сип… Я рискнула приподнять голову. В пяти шагах от меня – обмякшее тело, а шагах в двадцати кто-то перемещался. Да так быстро, что мой слух не успевал отслеживать движение. Впрочем, я знала, кто это. Уже даже начала ждать знакомый рёв… Не дождалась. Парень вернулся, волоча за собой двоих. Подтащил к третьему, уронил, быстро присел рядом со мной на корточки и спросил с тревогой: - Ты жива? - Что-то со мной не так? - поинтересовалась я, усаживаясь и при этом натягивая коварную улыбку. - Когда человек лежит, а в спине у него торчит стрела… - рыжий обиженно хмыкнул, – Всякое можно подумать. - В одежде застряла, – я встала и пренебрежительно пнула ногой одно из тел. – Кто они? Стреляют вроде неплохо. - Да какая разница? Главное, чтобы они одни были… Как позже оказалось, это были разведчики. Они шли по нашим следам. А значит, есть вероятность ждать других. И в результате, как вы уже могли догадаться, мы вновь встали на лыжи, не дожидаясь рассвета. Возможно, для молодого организма одна бессонная ночь не страшна. Но такой физической нагрузки я не испытывала никогда. Даже если забыть о дневном переходе! Потому что сейчас дорога была просто ужасная – до восхода солнца мы покрыли не больше семи километров пути. К тому же, треть пришлось карабкаться по скалам, привязав лыжи за спиной. Но, к огромному моему облегчению, перевал мы одолели, так что дальше легче. Надеюсь…***
Мороз крепчал. Градусов под тридцать, наверное. Но – не холодно. Бег на лыжах отлично согревает. За вчерашние ночь и день мы совершили могучий марш-бросок к подножью горы и вокруг большого замерзшего озера, на противоположной стороне которого располагалась какая-то усадьба. Но если верить берсерку, именно там и находилась цель нашего путешествия. Сейчас же я молча сидела рядом со спящим парнем и наблюдала за подворьем. Будучи вне состоянии понять каким образом произойдёт «мщение» против такой прорвы народу, я усердно пыталась что-нибудь придумать. Ворота усадьбы открыты. Это, безусловно, плюс. Но до них от опушки леса - метров пятьдесят. И это минус. - «Заметят же», - бесконечно вертится у меня в голове. Остаётся надеяться, что у «него» действительно есть какой-то план. Собственно, только это и греет. Резко позади меня раздаётся шорох веток. Звук постепенно начинает нарастать, как бы предупреждая о приближении кого-то. Без какой-либо задней мысли я достаю секиру, будучи уже готовой ко всему, но появление двух вооружённых мужчин поставило меня в тупик. И, к сожалению, они сообразили первыми, благо расстояние между нами было метров пятьдесят. Брошенноё копье цепляет край моей многострадальческой куртки, рвет ее, легко задевает плечо, и я обнаруживаю, что лечу лицом в снег. Опять. Ах ты ж мать их бабушка!.. Моментально вскочив и сбросив куртку, я выпутываю копье(4)… Эти бегут. Молча. На меня. На лыжах. Благо, я уже без своих. И, вообще, откуда они взялись на мою голову? Не задумываясь более, я метнула древко обратно. В живот. С дистанции десять метров. Увернуться викинг не успел. На лыжах потому что. И перехватить не успел, потому что нечем. В одной руке - меч, в другой – второе копьё. Второй же с ходу налетел на меня, предварительно скинув лыжи и метнув нож. Да при этом, норовя угостить секирой… Отбив нож, я элегантно развернулась, пропуская мимо себя и топор, и его хозяина, хлестнула топором, и вуаля. А брони-то на горе вояке нет! Тулуп и прочие теплые вещи - это тоже защита, но не от такого удара. Промчавшись по инерции еще метров десять, викинг рухнул в снег и забился в конвульсиях. И этот, с копьем в животе, тоже кончает. Копье-то он выдернул, но теперь кровища хлещет, как из свежезарезанного кабанчика. Вот и славно. Значит, мучиться долго не будет…***
- Ну и в чём же заключается твой план? – прозвучал вопрос, так долго мучавший меня. Возможно, моё выражение лица было слишком скептичным, но ответ я всё же получила. - Всё просто. Я пойду туда. А ты будешь ждать моего сигнала. - Какого? – Слегка опешив от такой простоты, спросила я. - Ты поймёшь. Дюжина детей Одина громко орёт... - Прозвучал вполне себе однозначный ответ, после чего рыжий сорвался с места и направился к воротам, всё ещё раскрытым нараспашку. Говоря иносказательно, моя челюсть достигла земли. Десяток, а то и несколько, отморозков Одина! Это даже представлять не хочется. Только теперь до меня доходит, с кем мы будем иметь дело. Накатывает, как снежная лавина. Даже холод перестаю замечать. Целая орава берсерков! Да они нас в блин раскатают! Теперь я даже понимаю, почему в простом народе этот остров назван островом берсерков... (Плохой, в общем, курорт) (1) Хольмганг – поединок (с родного языка, если не ошибаюсь, – прогулка) на ограниченном пространстве. Существовали разные правила его проведения. Так, например, договаривались о количестве возможных смен разбитых щитов, о возможности замены оружия. Бились так же в доспехах и без них. Бой проходил либо до первой крови, либо до смерти. Или же если кто-нибудь не признает себя побеждённым. В общем, вариантов было множество. Причем право на такую «прогулку» имел любой свободный скандинав. То есть простой бонд мог вызвать хоть самого конунга. Конунг, правда, драться бы не стал (наверняка он завалил бы бонда играючи, но – статус!), а выставил бы поединщика. Хольмганг считался свободным от мести и даже вергельда (наоборот, проигравший мог выкупиться у победителя), но бывали исключения. (2) Вергельд (верегельд) (от Wёr – человек и Gёlt – цена) – денежная компенсация за убийство свободного человека. Она выплачивалась самим убийцей или его родом роду убитого. Сумма устанавливалась в зависимости от социального положения убитого, его пола и возраста, от того, к какому народу он принадлежал. Отказ платить автоматически приводил к кровной мести. Если было кому мстить. От вергельда скорее всего произошло и русское слово «вира». Однако в русской традиции (более поздней) существовал так сказать «налог на убийство», который еще называли «головное». Эти деньги выплачивались не роду убитого, а главному «папе», то есть – самому князю. Эта мера косвенно защищала слабых от сильных. Ну и казну пополняла изрядно. (3) В случае поражения в хольмганге победитель имел право забрать имущество побеждённого. Так сказать, кто сильнее, тот и… (4) Уж извините, придётся «разрешить» девушке бросить копьё как мужчина… Сильно, В смысле.