Совесть

Женя стоял у окна и смотрел на белую беседку на лужайке. Шел шестой день его вынужденных мучений. Джерри, как мог, пытался помочь ему привыкнуть, но адаптация так и не наступала. Правда, озноб, мучивший его первые три дня, почти прошел, а может быть помогла пушистая шаль, накинутая на его плечи. Джер сказал, что виной всему были мысли. Сознание не желало мириться с происходящим, а тело не желало подчиняться. Раздражало все – начиная от роста и заканчивая голосом. Оттого сознание постоянно было в полубредовом состоянии, а мысли преобладали мрачные. Подавляло и то, что Женя не узнавал себя – где непоколебимый железный стержень? Где способность адаптироваться и стойко переносить любые условия существования? А Ольга говорила, что интуиты гораздо лучше переносят обмен сознаниями. Сенсорики слишком привязаны к своему телу, а интуиты пластичны. Да уж! Почти неделя прошла, а ощущения препаршивейшие. Женя понимал, что нужно смириться, отвлечься, избавиться от плохих мыслей, но куда там… У него и в своем-то теле это получалось хуже всего… Мягкое прикосновение к плечу заставило его передернуться. Любое сенсорное восприятие было непривычным, неправильным, - чужим. Он обернулся и встретил доброжелательный взгляд. - Я заварил тебе чай, - произнес Джер, протягивая чашку. – Я знаю, ты любишь зеленый. - Спасибо, - чужим голосом ответил Женя, отпил из чашки и не почувствовал вкуса напитка. Он поморщился, понимая, что Ольга лишила его даже радости чаепития. - Как ты себя чувствуешь? - Как и вчера. Паршиво. Джер вздохнул и сел на подоконник. - Тяжело справиться с мыслями? Не хотел предлагать, но… Может быть, выпьешь снотворное? Сон избавит от всех чувств. - Спасибо. Может быть, позже. - Тебя что-то беспокоит? - О, нет, кроме того, что мое тело украла сумасшедшая, - больше ничего! Джер нахмурился. - Она не сумасшедшая. Женя замер, как будто в сомнении, стоит ли говорить то, что сказать хотелось. Набрал воздуха и все же решился. - Скажи мне…. Вот ты же наверняка знаешь, ты все знаешь… Джерри, зачем? Зачем ей все это? - Что – все? Она на многие вопросы запретила мне отвечать. - Хорошо. Та девушка, вчера, в клубе, рыжая…. Зачем она ей? - Анна? Вот уж чего не знаю, того не знаю, извини, друг. Женя посмотрел Джеру в глаза и задал мучивший его вопрос: - Она ведь не причинит ей вреда? Джерри несколько секунд не спускал пристального взгляда с собеседника, словно не понимая, к чему тот клонит. - Ольга не сделает ей ничего плохого. - Ты так уверен в этом? - Да, я уверен. – Голос Джера вдруг стал жестче. – Я уверен, что она никому не причинит вреда. - Почему? Джер помолчал, глядя Жене прямо в глаза. Парню показалось, что Джер отчаянно хочет, чтобы перед ним стояла та, чье тело он видел перед собой. Наверное, это тоже страшно – видеть перед собой близкого человека и понимать, что это не он… - Потому что я – ее совесть. Джерри отвел взгляд, прошел вглубь гостиной и устало опустился на диван. Женя понял, что затронул что-то глубоко личное. По-хорошему, нужно было извиниться и уйти, но он почему-то подошел и сел рядом. Джер смотрел в пустоту, словно что-то вспоминая. На секунду Женя испугался – таким пустым был взгляд Джера. Он подумал, что с Ольгой в этот момент что-то случилось, ведь она и Джерри чувствуют друг друга на любом расстоянии. Но Джер вдруг заговорил. - Я долго думал об этом. Сначала я не понимал, почему окружающие так не любят мою Грейт, почему сторонятся… Я удивлялся ее странному поведению. Тому, что видите все вы. Почему она такая с людьми? Откуда этот цинизм, эгоизм, заносчивость? Ведь это не главные черты ее личности! Постепенно я понял, что лишь я знаю ее такой, какая она на самом деле. Но почему я все это чувствую? Знаешь, тебе ведь тоже посчастливилось. И даже больше, чем мне. Ты знаешь настоящую Ольгу. Ту, которая создала Её… Может быть, тебе непонятно, но… Вероятно, когда ее альтер-эго отделилось, она чувствовала себя уязвимой. Ее доброта, человеколюбие и совестливость мешали ей осуществлять задуманное. Возникла потребность в Защитнике. Так появился я. Но она отдала мне не только часть своей ДНК. Вероятно, именно в тот момент произошло разделение… Все доброе и чистое перешло от нее ко мне. А остальное осталось в ней… А ты знаешь Создательницу. Ту, в которой уживаются обе ее стороны! Как же мне хочется, чтобы Ольга вновь стала такой! Джер говорил быстро, лихорадочно. Жене трудно было уследить за его мыслью, но то, что он понял, поразило его… Ольга отдала все лучшее, что есть в ней Джеру! Она заключила в него светлую часть себя, а сама ушла во тьму… А Джер все продолжал: - Теперь-то я понимаю – моя миссия – не защищать ее от опасностей, а защитить ее от самой себя! И я верю, верю, что у нее и у меня это получится! Ее совесть никогда ее не оставит. Глаза его загорелись, лицо казалось одухотворенным. Женя даже на миг забыл о своих несчастьях, пораженный тем, что услышал. Теперь ему было, над чем подумать. Этот разговор не оставлял его голову, новая информация волной влилась в сознание и теснила однообразные мысли. Женя не заметил, как солнце зашло и в комнате стало темно. Из оцепенения его вывел резкий звук хлопнувшей двери. Вошла Ольга. Женя до сих пор не привык видеть собственное тело, да еще и таким странным. Он уже приготовился услышать свой голос с чужими разнузданными издевательскими интонациями. Но сегодня что-то изменилось. И это было заметно сразу – Ольга вошла тихо, плечи ее были опущены, она избегала взгляда. Она явно не ожидала увидеть здесь кого-то столь поздно. - Где ты была? Она вздрогнула, посмотрела на Женю. Он поразился тому, как изменились ее глаза… Почти неделю его передергивало от насмешливого выражения собственного лица, а теперь… Оно выглядело потерянным. - Неважно. – С голосом тоже было неладно, он стал тихим, робким, словно Ольга чего-то боялась. Женя встал и подошел ближе, стараясь заглянуть Ольге в лицо. - Что случилось? Он вдруг заметил темные пятна на ее пиджаке и на руках. Подняв взгляд, он увидел такие же темные капли на ее лице. Страшная догадка заставила дрожащими пальцами дотронуться до мокрой и липкой ткани. Чужое сердце застучало в груди, а хриплый голос произнес: - Откуда кровь?... Ольга медленно посмотрела на рукав, дотронулась до него, словно не веря словам. - А, это… Сейчас смою, не волнуйся. Это не моя… не твоя кровь. И пошла на кухню, едва волоча ноги и стягивая на ходу пиджак. Женя рванулся за ней, отчаянно, словно боясь, что все это исчезнет, или, наоборот, надеясь на это. Ольга мыла руки, и Женя смотрел, как в раковину стекает красная вода. Он не видел этого в темноте, но знал, что вода красная, и что кровь не скоро отмоется с рук… с его рук. Он задыхался от осознания ужаса происходящего, оттого, что что-то плохое уже случилось, и этого не исправить, оттого, что теперь нельзя будет спокойно забыть это… Он должен был выяснить, что произошло, но не мог вымолвить ни слова, молча глядя на стекающую воду. Ольга закрыла кран, опустила мокрые кисти и молча прошла мимо Жени. Он услышал, как она остановилась за его спиной, и обернулся. Ольга вдруг порывисто шагнула к нему и вцепилась мокрыми пальцами в плечи. - Прости меня! – Голос был надтреснутым, слабым, каким-то жалким. Ольга вдруг опустилась на колени, прижимаясь к Жене в своем теле… - Прости, прости! – Она подняла голову, и Женя смог разглядеть, как блестят от слез ее глаза… его глаза. - Так было нужно, - лихорадочно продолжала она. – Так нужно, понимаешь? Это были плохие люди… Ты же Робеспьер, моралист, ты должен понять… Я не могла иначе! Женя не мог сказать наверняка, что именно он сейчас чувствовал, потому глухо произнес то, что пришло на ум первым: - Ты убила нескольких человек… моими руками? – И после произнесенных слов страшная правда свалилась на него лавиной. – Ты убила их… И стоя на пороге гостиной, видя перед собой собственное заплаканное лицо, он вдруг понял, ЧТО именно так сильно поразило его. Не то, что произошло убийство. Не то, что если оно раскроется, то обвинят его. Не то, что эта мерзость была совершена его руками. Нет. Откровением было то, что он видел перед собой настоящую Ольгу. И осознание этого было исцелением. Мысли больше не путались, а сознание вошло в лад с чужим телом. Он медленно положил ладонь на плечо Ольги, ощущая, как естественно это прикосновение, и произнес: - Успокойся. Все будет хорошо.