Решение судьбы.

- Как вы себя чувствуете? – пухлая акушерка склонилась над молодой девушкой на вид от силы двадцати лет. Золотые локоны были чуть растрёпаны, однако прежде были уложены в одном из лучших салонов города. Голубые глаза смотрели с какой-то безнадёжностью и грустью… Однако там было что-то ещё – злость. Злость на целый мир и на кого-то конкретно, за то, что они так несправедливо с ней обошлись. - Вы, кажется, устали, - пробормотала акушерка, заметив настроение девушки. – Я пожалуй пойду. - Нет, - слабо произнесла красавица, однако в её голосе отчётливо проскользнули властные нотки. – Расскажите мне всё… - Вы стали матерью милой абсолютно здоровой девочки, - с улыбкой заключила акушерка, надеясь улучшить настроение молодой матери, однако невольно сделала только хуже. Девушка моментально распахнула свои голубые кукольные глаза и резко села. В её глазах читались отчаянье и горечь вперемешку со злостью и гневом. - Как это: родилась здоровой? – срывающимся то ли от слёз, то ли от ярости голосом спросила она. – Мне же сказали… - Врачебная ошибка, - испуганно забормотала акушерка, заслонившись от яростного взора пациентки толстой папкой для бумаг. - Девочка абсолютно здорова и проживёт длинную хорошую жизнь. Молодая мать издала непонятный звук, похожий на бессильный вой ярости и отчаянья, и опустилась обратно на подушки. В её глазах стояли слёзы. - Отдайте её, - едва слышно произнесла она, поворачивая голову и смотря в окно. - Как… отдайте? – забормотала акушерка. – Кому? Куда? - Кому-нибудь, - в пространство ответила девушка, всё так же смотря в окно. – Мне она не нужна. - Как это не нужна? – ошарашено повторила за молодой мамашей пухлая женщина, рассеянно разглядывая свои туфли. - Не нужна, - повторила девушка напрягающимся от злости голосом. – Отдайте её на удочерение, в дед-дом. Со мной ей не место. Она не достойна. Не успела акушерка и рта раскрыть, так как пребывала в глубочайшем шоке от такого заявления, дверь палаты с грохотом распахнулась и на пороге появилась довольно немолодая женщина лет пятидесяти с чёрными, как смоль, волосами, в которых уже изредка проскальзывала седина. Вид у женщины был крайне недовольный, если не сказать злой и рассерденный. - Оставьте нас, - небрежно бросила она акушерке, которая, на своё неимоверное удивление, тот час повиновалась, поспешно выскочив в коридор больницы. Что-то настойчиво подсказывало ей, что с той женщиной лучше не спорить, да и вообще по возможности не связываться. «Просто магия какая-то», - мелькнула у неё в голове мысль, пока она, поспешно топая по коридору вместе с папкой подмышкой, направлялась к кабинету главврача. - Ну, что ты сразу скандал закатывать? – спокойно спросила блондинку женщина, однако стоило хоть кому-то посмотреть ей в глаза, чтобы понять: она с трудом сдерживает свою ярость. - Мне она не нужна, - повторила, всё так же глядя в пространство, девушка. – Я на это не подписывалась. - А на что ты подписывалась? – со змеиной вкрадчивостью поинтересовалась женщина. – На красивую жизнь в особняке на острове и личный вертолёт? Ты готова продать свою родную дочь, которая ни в чём не виновата и вообще только появилась на свет, практически ни за что! - Это всё из-за неё, - глухо произнесла «Барби». Она вдруг встала с кровати и на пошатывающихся ногах побрела к маленькой кроватке, стоящей в другом конце палаты. Медленно, бережно она взяла оттуда маленький розовый свёрток… и взглянула на него с такой злостью, будто он был виноват во всех грехах человечества. - Это из-за неё Сима… - её голос сорвался от слёз и бессильной ярости. – Меня кинул. Последние слова были произнесены шёпотом, но женщина каким-то чудом их услышала. - Да как ты смеешь винить во всём эту кроху, - она указала пальцем на свёрток, который девушка всё ещё держала в руках. – Это твоя вина и только твоя. Да, я знаю, что ты сейчас скажешь: мол, я взрослая, а взрослые ошибок не делаю. Ошибаешься! Ещё как делают, и эти ошибки во многом страшнее ошибок детей. - Это моя дочь! – вдруг закричала девушка. – Как хочу, так и поступаю! Она мне не нужна! - Она нужна другим, - женщина по-прежнему говорила спокойно, однако уже становилась понятно, что блондинка постепенно перегибает палку. – Ты как всегда ставишь свои желания превыше желаний других. - Она моя дочь! – выкрикнула девушка, у которой постепенно подкашивались ноги. - Это так, но она не твоя собственность, - женщина подалась вперёд. - Не вещь, которую можно выкинуть, как только она тебе надоест. - А Турция! – чуть не взвыла в ответ девушка. – Мне уже и визу оформили, и проживание. Меня там ждут! - Кому ты там нужна, - проворчала в ответ женщина, но так, чтобы дочь её не услышала. – Разве ресторану. - Я не могу остаться здесь! – продолжала «взывать к небесам» блондинка. – Ну, почему я сразу не сделала аборт?! На мгновение сложилось впечатление, что женщина вот-вот ударит свою дочь, но она только вздохнула. - Может ты и права, - выдохнула она. - Права?! – не веряще улыбнулась Лариса, подняв своё кукольное личико, чтобы взглянуть на мать. – То есть, конечно. Я сейчас же оформлю все документы и она… - Нет, - резко оборвала дочь Елизавета Григорьевна. – Это ты уедешь. Ира останется со мной. - Ира? – Лариса удивлённо подняла брови. – Какая Ира? - Вот эта, - женщина указала на маленький свёрток, ныне покоившийся в кроватке. – Я буду воспитывать её. А ты езжай куда надо! - Конечно-конечно, - торопливо закивала «Барби». – Я уеду! В Турцию! На её лице было написано такое искреннее счастье, что наднепрянская ведьма-хозяйка натурально ужаснулась. Всё-таки, она приняла правильное решение: для Иры лучше, что она никогда не увидит мать. Не познакомиться с ней. Да и кто с такой матерью захочет знакомиться, спрашивается? - А как ты её записала? – на лице Ларисы не было написано ничего, кроме вежливого равнодушия. - Ирка, - спокойно ответила ей Елизавета Григорьевна. – Ирка Хортица, - и уже тише она прибавила. – Наследница Великого Хорта, наднепрянская ведьма-хозяйка. И с этими словами женщина вышла из палаты, плотно прикрыв за собой дверь, чтобы не видеть радостного лица Ларисы и растерянного той маленькой девочки, которой предстояло стать самой сильной и всемогущей ведьмой на всех наднепрянских землях.