Двадцать четыре часа с Тоби

На самом деле, мы еще не сочинили даже половины сказки, а я уже начала зевать и думать о том, что пора бы собираться спать. Время было уже очень позднее: мне думалось, что и отметка «полночь» уже осталась позади, а мы все болтали, фантазировали и смеялись. Продумали в деталях страну, в которой правили наш король-повар и принц-агроном, сочинили девиз королевства, конечно же, придумали принцу принцессу, живущую в другом государстве, далеко на юге… В какой-то момент я даже подумала, что нам стоило это все записывать, но потом от этой идеи отказалась: в конце концов, мы не собирались всерьез писать эту сказку. Мы сочиняли ее для того, чтобы повеселиться и занять свободное время. Однако придумывать сказки всю ночь казалось мне не самой лучшей затеей. Завтра вообще-то уроки никто не отменял. А, учитывая, что спать нам придется в весьма неудобной обстановке, на уроках мы оба будем, скорее всего, как сонные мухи. Так что сейчас не о сказках нужно было думать. Нужно было соображать, где и как мы сегодня будем спать. То, что мы будем спать в обнимку, было понятно. Но понятно из всех вопросов, касающихся сегодняшнего сна, было только это. Мадара, кажется, заметил, что я устала, потому нежно улыбнулся и произнес: — Может, будем располагаться на ночь? Я подняла на него уставший благодарный взгляд и ответила на его улыбку своей. — Да, пожалуй, — сказала я. — Время уже позднее… Мадара усмехнулся и, оглядев класс, прокомментировал: — И спаться нам будет, возможно, не очень удобно. — Читаешь мои мысли, — выдохнула я и зевнула. Засиделись мы, конечно, с этой сказкой и… друг с другом. Но это было приятно. В конце концов, в романтических отношениях можно и допустить легкое отвлечение от правил. Умеренное. Которое не сильно помешает нам в дальнейшем. И, учитывая, что ночевать нам придется в школьном классе, засидеться допоздна, сочиняя сказку, было не таким уж и преступлением. Нам нужно было соорудить кровать, и в нашем распоряжении имелись: всякие одежки и тряпки, из которых Мадара ранее пытался связать веревку, парты, которые можно было сдвинуть между собой, рюкзак Мадары, мой портфель, пиджаки из наших школьных форм… Нет, в классе было еще много разного, но я не знала, что еще нам могло бы пригодиться для нашего дела. В первую очередь, решила я, нам нужно сделать подобие матраса. Я покосилась на груду разноцветных тканей и спросила у одноклассника: — Как думаешь, на этом будет мягко спать? Мадара придирчиво оглядел тряпье и с важным видом покачал головой: — Ну, явно не так мягко и удобно, как на моей кровати дома… — Мажор! — шутливо пихнула я его в бок пальцем. — У тебя дома, небось, лучший матрас во всем городе! — Когда приглашу тебя в гости, проверишь, — взгляд Мадары сверкнул хитринкой, но парень тут же замахал руками, поняв, как звучали его слова. — Не подумай ничего такого, ты можешь на нем просто посидеть, например! — Я и не подумала ничего такого! — демонстративно отвернувшись, сложила я руки на груди. Врала я, конечно. Подумала, еще и как подумала. И очень смутилась. — Если просто посидеть… — я очень обрадовалась, что мой голос звучал сейчас скорее обиженно, чем неуверенно. — Тогда я, пожалуй, приму твое приглашение. Мадара яростно закивал, улыбаясь и сияя удовольствием. — Конечно, просто посидеть! — заверил он. — Ну, полежать — только если захочешь! — он снова примирительно поднял руки вверх. — Я приставать не буду, честно! Теперь разговор уже начал меня скорее смешить, чем смущать. Я улыбнулась и, обойдя парня, оказалась у вороха разных вещей, лежавшего на парте. Немного подумав, хмыкнув и прищурившись, я принялась раскладывать все имеющееся там на две стопки. То, что поменьше, послужит материалом для матраса. Тем, что покрупнее, будем укрываться. Ночь будет прохладной, вряд ли нам удастся обойтись без подобия одеял. Мадара тоже принялся мне помогать. Без моих указаний, без просьб, что меня в особенности порадовало. Каким джентльменом он иногда может быть! Сейчас он совершенно перестал быть похожим на того бездельника и шалопая Тоби, которым он был до сегодняшнего дня. Хотя, даже будучи Тоби, он все же умудрялся в некоторых моментах быть джентльменом. Все же… хорошо, что он не отказался полностью от норм поведения в обществе, хоть и перестал в какой-то момент следовать большинству из них. Я не могла сказать, как сложатся наши отношения в дальнейшем, но в данный момент я, улыбаясь, подумала, что с парнем мне все-таки повезло. — Мне кажется, это можно использовать для подушки, — Мадара взял длинное платье из бархата и демонстративно свернул его в валик, а затем слегка сжал в ладонях, будто проверяя его мягкость. Я окинула валик оценивающим взглядом и задумчиво произнесла: — Может, лучше оставим его как-то, чем можно укрыться? Учиха развернул платье, встряхнул, окинул его примерно таким же взглядом, какой был у меня, и спустя несколько секунд с улыбкой кивнул: — Хорошо! А что тогда используем в качестве подушки? Я задумчиво обвела взглядом класс, глядя не только на ворох одежды на парте, а и на соседние парты, доску, шкафы… — Волосы Эмилии? — предложил Мадара, а я непонимающе взглянула на него. Эмилии? Какой Эмилии? Дошло мне не сразу, а когда дошло, я хлопнула себя ладонью по лбу и рассмеялась. Как я могла забыть про драгоценную швабру, все еще наряженную в парик и платье! Ее роскошные локоны в самом деле будут отличным мягким наполнителем для подушки, а платье тоже можно использовать как часть одеяла! Идея мне определенно понравилась, а еще я, оценив шутку Мадары, прищурилась и с хитрецой поинтересовалась: — А не жалко тебе будет волос своей предыдущей дамы? Парень тотчас же принял пафосную героическую позу и с чувством произнес: — Для Лил-тян я готов на это! Я прикрыла рот ладошкой, снова смеясь. — Ладно, — ответила я, глубоко вдохнув. — Тогда давай оставим ее без волос и платья. На эту мою фразу Мадара никаких шуток отпускать не стал, просто направился вслед за мной за париком и нарядом Эмилии. Вскоре Эмилия превратилась в обычную швабру и заняла свое привычное место в шкафу с принадлежностями для уборки. А мы приступили к сооружению кровати. Спать решено было на сдвинутых партах. Как составить из них нужную нам конструкцию, мы думали недолго — дольше, пожалуй, пришлось ее составлять. Но в итоге у нас было нечто, напоминающее двуспальную кровать, весьма просторную и даже, возможно, в чем-то удобную. Матрасом нам послужили сложенные слоями вещи — не только те, что достал ранее для плетения веревки Мадара. Мы порылись по разнообразным шкафам и тумбочкам, отыскали там еще примерно такую же гору одежды: забытые кем-то шарфы, кофты… Нашлась даже пышная куртка, которую Мадара галантно предлагал мне использовать как одеяло, но в итоге мы все-таки решили устроить из нее «двуспальную» подушку. Волосы Эмилии в итоге нам для этого не понадобились, так что швабра облысела явно напрасно. Отложив по бокам «кровати» несколько длинных платьев, парочку бархатных штор, неизвестно зачем и кем припасенный в тумбочке плед и свои школьные пиджаки, мы принялись укладываться. Забираться на слои вещей, когда из них что-то так и норовило куда-нибудь ускользнуть, было неудобно, но устроиться на нем комфортно получилось, хоть и не с первого раза. Мадара забрался на импровизированную постель следом за мной и вскоре улегся рядом, оставляя между нами небольшое расстояние. Будто галантно предоставлял мне выбор: спать в обнимку с ним или все же держать определенную дистанцию. Он сам, как я догадалась, всеми конечностями голосовал за объятия, но не выражал свою позицию слишком явно. Очень деликатно с его стороны, конечно. Я вообще-то и сама была за то, чтобы обняться, но в чем-то меня это слегка смущало. Мы ведь только начали отношения, и в первый же день будем… спать вместе? В раздумьях я перевернулась на спину и закинула одну руку за голову. Мадара все это время лежал на боку, глядя на меня, и мне от его взгляда становилось слегка неловко.Он все еще ожидает моего решения… А я все еще не могу решить. И угораздило же нас начать встречаться тогда, когда мы вынуждены ночевать в одном помещении! Я попялилась в потолок, похмыкала, стараясь делать это незаметно, похмурилась, повздыхала, снова стараясь не слишком шуметь. Мадара либо этого не заметил, либо сделал вид, что не заметил. Затем я все же развернулась к нему и, поведя взглядом вниз, проговорила: — Наверное, ночью будет прохладно… — Угу, — ответил парень. Взгляд на его лицо я не поднимала: слишком неловко мне было. Я не знала, догадается ли он по моим намекам, что я все же хочу обняться. Но не предлагать же ему вот так напрямую! — Но если мы будем ближе друг к другу… — раздался снова голос Мадары, и я просияла: догадался! — Да, да, — я закивала с серьезным выражением лица. — Я тоже так подумала. Что ж, теперь предложение обняться будет выглядеть деловым. Можно было даже продолжать вести себя по-деловому, что я и сделала: со всей возможной четкостью движений развернулась к Учихе, осторожно придвинулась, сосредоточенно хмыкая, и чинно сложила руки у груди, опустив взгляд и стараясь по-прежнему не смотреть парню в глаза. Мои волосы около лба взъерошил добродушный выдох — кажется, Мадара улыбался. Может, ему было забавно наблюдать, как я пытаюсь тут ломать комедию, а может, это было выражение нежности… Я надеялась на второе: выглядеть смешно для него мне все-таки не очень хотелось. Мадара тоже придвинулся чуть ближе. Получилось так, что я почти утыкалась носом в его грудь. Я вздохнула и решила, что можно наконец-то перестать делать серьезный вид. Потому расслабилась и, развернув ладони, прижалась ими к груди Учихи. Он после этого ласково привлек меня к себе. В его объятиях в самом деле было тепло и уютно. Все-таки решение обняться было принято не зря, отметила про себя я. Набросив сверху несколько штор, плед и пару платьев, я почувствовала, что будто и правда укрыта теплым, пышным одеялом. А объятия Мадары добавляли в ощущения мягкого, домашнего спокойствия. Мои веки начинали смыкаться, я чуть поворочалась, устраиваясь поудобнее, и прильнула к парню сильнее, он ласково провел ладонью по моей спине… Сон понемногу начинал тянуть ко мне руки, призывая сдаться в его приятный плен. И, чувствуя, что уже засыпаю, я чуть приподняла голову, устраиваясь на куртке-подушке, и тихим, томным шепотом спросила: — Мадара… А ты храпишь?